Домашние дети - Профессиональные ценности и этика профессионального сообщества в работе специалиста семейного устройства

Травматический опыт, полученный ребенком в раннем младенческом возрасте, влияет на его поведение и когнитивное развитие. Мы созвонились с американским психиатром Брюсом Перри, автором книги «Мальчик, которого растили как собаку», и поговорили о специфике работы специалистов с приемными детьми, пережившими психологическую травму, и о том, как специалист может помочь семье, где воспитывается такой ребенок.

— Доктор Перри, вы всю свою жизнь посвятили изучению развития головного мозга, основали Академию детской травмы в Хьюстоне (США). Чем занимается ваша организация?

— Еще 25 лет назад многие родители и специалисты, которые им помогали, были совершенно не в курсе тех изменений в головном мозге, которые происходят на ранней стадии развития ребенка. Первые научные работы появились уже в 1970-х, но это никак не было включено в практику. Если честно, процесс открытий продолжается. Сейчас мы уже знаем, что один из фундаментальных принципов развития головного мозга — это «зависимость от активности». Другими словами, нейросеть и те функции, которые она регулирует, развиваются, организуются и функционируют оптимально, если они получают адекватный опыт. Мы все еще до конца не изучили, какой опыт является оптимальным и необходимым для мозга. Но мы точно знаем, что пренебрежение потребностями, хаос, дистресс и травматический опыт могут привести к нарушениям развития мозга маленького ребенка. Одна из главных задач Академии детской травмы в Хьюстоне — конвертировать те открытия, которые происходят в области развития человеческого мозга, в реальную практику помощи и лечения детей, столкнувшихся с травмой. У нас есть обучающие программы для специалистов (психологов и работников социальной сферы), а также много информационных материалов для родителей.

— Могли бы вы выделить приемные семьи и приемных детей в отдельную группу риска?

— Мы с коллегами проводили в 2016 году исследование по международным усыновлениям. И выяснили, что подавляющее большинство американских семей, усыновивших ребенка за границей, столкнулись с серьезными проблемами воспитания. Около 85 % сирот содержались в учреждениях. Мы сейчас говорим про абсолютно разные страны и про разные детские дома, и все же у них есть нечто общее, когда мы можем уверенно говорить о том, что внутри учреждения распространены деструктивные практики. Где-то боятся распространения инфекций и запрещают детям играть друг с другом. В домах малютки ребенка оставляют надолго одного в кроватке — с ним никто не разговаривает, никто его не укачивает. Воспитателей, опять же, не хватает – один человек может заниматься сразу тридцатью детьми. Нельзя сказать, что условия в детских домах плохие. В странах Центральной Америки, например, мы видим бережное отношение к детям, чистые помещения. Но при этом там очень мало игрушек, а персонал не вступает в эмоциональный контакт с ребенком.

Еще один фактор, важный для приемной семьи: дети, которые оказались в учреждениях, не всегда, но часто были подвержены дополнительным рискам при рождении и в первые месяцы жизни (алкоголь, насилие, недостаточный уход). Все это создает большой риск в плане развития ребенка. Дети, попавшие в семью из учреждения, часто демонстрируют «поведенческий парадокс»: вот он ведет себя независимо, может сам себя успокоить в стрессовой ситуации – и тут же уходит в инфантильное поведение. Или в пространстве школы может быть собранным, а дома совершенно не способен себя контролировать.

— По вашему опыту, какие стратегии помощи таким детям были наиболее действенными?

— Для того чтобы эти дети учились общению и поведению в новой для себя среде, им нужно дать ощущение безопасности. Если бы воспитатели в детских домах были внимательными, отвечали на детские запросы, у ребенка сформировалась бы ассоциация с тем, что человеческие связи – это что-то про интерес, тепло и комфорт. И наоборот, когда границы нарушаются, а потребности не удовлетворяются, у ребенка активируются системы ответа на стресс и защитное поведение. Такой ребенок впоследствии часто неверно считывает нейтральные или позитивные социальные сигналы от своих опекунов. И отвечает соответствующе: избегает контакта или ведет себя агрессивно. Чем старше он становится, тем выше риск асоциального поведения. Трагичность этой ситуации в том, что ребенку, с которым в раннем детстве плохо обращались, очень хочется принадлежать кому-то, ему хочется быть любимым, но сближение не доставляет ему комфорта, ему страшно. Ну а если вдобавок этот ребенок гиперчувствителен к стрессовым раздражителям, даже небольшое вмешательство в его личное пространство выливается в агрессивное поведение с угрозами покалечить или убить приемного родителя.

— Разве проявления любви и заботы не должны в такой ситуации помочь?

— Чем больше приемный родитель своим поведением показывает любви, тем сложнее приемному ребенку. А если родитель внезапно прекратит конфликт и уйдет из поля зрения, чтобы продышаться, ребенок, который только что так сильно «ненавидел» приемную мать и так громко ей об этом заявлял, будет идти следом за ней. Это просто объясняется: такие дети не только чувствительны к нарушению своих границ, они еще b чувствительны к тому, что их бросают. Это для них невыносимо. Им надо, чтобы вы были рядом, но не слишком близко. Чтобы вы играли в их игру по их правилам. Чтобы обнимали только тогда, когда хочется им самим. И если вы физически или эмоционально близки, им нужно, чтобы все это не выходило из-под контроля. Как правило, лучшая стратегия – быть рядом, я бы сказал, «параллельно» ребенку, проявлять терпение и последовательность. Хотя, конечно, для многих родителей это все очень легко звучит на словах и очень сложно реализуемо на практике.

— Есть ли какие-то универсальные советы, которые вы могли бы дать специалистам, работающим с приемными семьями?

— Да, конечно. Надо всегда учиться понимать причины поведения, воспитывать детей в соответствии с их эмоциональным возрастом. Дети с нарушенной привязанностью или подвергавшиеся насилию часто запаздывают в психологическом и социальном развитии. И их нужно учить, как «правильно», ведь они просто этого не знают, а когда ведут себя «не так», им никто не говорит, что конкретно нужно сделать, чтобы было «так». Показывайте пример и подробно объясняйте словами, что и зачем вы делаете. Отношений со сверстниками это тоже касается: задача родителей и специалистов — быть своего рода «тренером» по общению. Очень важно слушать таких детей и говорить с ними. Очень сложная задача для взрослого человека – отложить другие дела, расслабиться и просто побыть с ребенком. Но именно в этот момент ребенок может открыться и рассказать или показать что-то о своем внутреннем мире. Ну и, наконец, терпение и последовательность – прогресс у приемных детей, переживших раннюю детскую травму, очень медленный.

— Как специалист может поддержать приемную семью?

— Специалисты для семьи могут быть серьезной опорой. Приемные родители очень часто жалуются на эмоциональное выгорание: они столько заботятся о ребенке, столько отдают ему сил и заботы, а в ответ – ничего! Но это только кажется, что ничего, это незаметный прогресс, и не нужно себя ругать за его видимое отсутствие. Я всегда за то, чтобы подключить к воспитанию приемного ребенка как можно больше специалистов для оценки слабых и сильных сторон. Как у ребенка с эмоциональным развитием, что с поведением, социальными и физическими навыками? Родителю намного легче воспитывать ребенка, если он точно знает, что в такой-то сфере у ребенка есть существенный дефицит и прогресс будет совсем медленным.

Вообще самое важное, что мы можем сделать для приемной семьи, – это дать ей надежду. По статистике, 90 % приемных родителей, усыновивших ребенка из учреждения, в конце концов довольны своим решением и рассматривают возможность усыновить другого ребенка. Большинство этих детей в семье пройдет огромный путь и покажет значительный прогресс в развитии, если мы окружим их вниманием, поддержкой и помощью специалистов.

«Родители – это члены нашей команды»

Кен Фроук (Ken Frohock),

психолог, консультант по психическому здоровью,

лицензированный EMDR-терапевт

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

«Мы становимся партнерами родителей, чтобы вылечить детей» — один из принципов работы Института привязанности Новой Англии (город Уорчестер, штат Массачусетс, США). Мы созвонились и поговорили с Кеннетом (Кеном) Фроуком, директором института и отцом троих приемных детей, о том, как выстраивается работа психолога с травмированным ребенком в США, как специалисты вовлекают в эту работу родителей и что делают, чтобы избежать эмоционального выгорания.

— Вы работаете с детьми, у которых диагностированы посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) или реактивное расстройство привязанности. Как строится ваша работа с семьями?

— Мы обучаем родителей тому, как важна привязанность. Именно привязанность помогает избавиться от чувства одиночества. Природой задумано, что мы в этом мире не одиноки. Мы общаемся с другими людьми, чтобы почувствовать себя в безопасности и почувствовать свою ценность, используем наши сильные стороны, чтобы поделиться ими с окружающим миром и помочь другим людям расти. И через общение с другими людьми укрепляем наши слабые стороны.

Если привязанности нет, мы одиноки, никому не нужны, не несем никакой ценности. Одиночество – очень вредная вещь для человеческой психики. Оно усиливает все наши страхи и боль, убивает надежду. Оно замораживает наши чувства и создает уверенность, что другой жизни за пределами одиночества нет. Без привязанности нет радости, эмпатии и любви, мы выживаем, а не живем.

То, как мы думаем и ведем себя, зависит от двух вещей – ощущения собственной ценности и безопасности. Когда я это объясняю, я часто привожу в пример операционную систему компьютера. Никто ее не замечает, когда пользуется компьютером, но от нее зависит буквально все. Так и у человека: все наши надежды и желания пропускаются через нашу «операционку», нашу систему убеждений. Ее закладка происходит еще во время беременности. И когда ребенок рождается, у него уже есть базовые установки на тему собственной ценности или неценности, опасности окружающего мира или его безопасности.

То, во что человек верит, то он и видит в окружающей жизни. И его операционная система усваивает информацию из внешнего мира в соответствии с системой убеждений. Если человек чувствует себя ценным, он берет извне то, что заставляет его чувствовать себя хорошо. И наоборот, ребенок, который не чувствует себя ценным, раз за разом находит во внешнем мире подтверждения тому, что он никому не нужен.

Моя работа заключается в том, чтобы внести изменения в эту операционную систему, поменять то, как ребенок видит себя во внешнем мире. Научить здоровым, глубоким отношениям с другими людьми. Убеждения ребенка влияют на все, что с ним происходит. Когда я с такими детьми работаю, я вообще не фокусируюсь на их поведении. Я фокусируюсь на внутреннем диалоге и на тех «сообщениях», которые стоят за поведением. Работая с системой убеждений, я могу помочь им измениться быстрее. Если я буду концентрироваться только на поведении, будет обратный эффект.

– Какое место в этой работе вы отводите родителям?

– Родители – это члены нашей команды, их миссия – помочь нам лучше понять ребенка: где возникает трудность в общении, почему она возникает, как можно помочь. Мы видим ребенка в кабинете в лучшем случае один-два часа в неделю. А родитель живет с ребенком, проводит с ним много времени, влияет на его развитие и успехи. И в конце концов именно родитель – лучший психолог для своего ребенка.

Мы усиленно работаем над тем, чтобы укрепить семьи, которые к нам обращаются. Только в здоровой среде и внутри здоровых отношений можно вылечить ребенка от расстройства привязанности. В нашей работе родители находятся в центре терапии. Мы учим родителей распознавать, что стоит за детским поведением, учим видеть собственные травмы, укреплять отношения друг с другом – и таким образом создаем среду, в которой ребенку легче излечиться.

– Какие конкретные действия совершаете вы и ваши специалисты, чтобы приемная семья могла легче справляться с вызовами, которые преподносит им жизнь?

– Многие родители, с которыми я работаю, не живут, а выживают. Большинство из них пока не в той точке, где можно чему-то научиться. Они, например, принимают плохое поведение детей на свой счет, относятся к этому как к чему-то личному. И я направляю все силы на то, чтобы они понимали, что происходит дома, что с этим можно сделать. Делаю все возможное, чтобы они использовали логику и рациональное мышление. Я обращаюсь к их собственной травме, прошу рассказать о тех чувствах, которые они испытывают, помогаю укрепить отношения друг с другом. Это делает семьи сильнее. И только когда этот этап пройден и они готовы идти дальше, мы начинаем обучать их тому, что происходит с ребенком.

Я очень многое из того, что говорю, неоднократно повторяю. Все, что я говорю у себя в кабинете, есть в записанном и распечатанном виде, и я могу родителям отдать это, чтобы они дома еще раз перечитали. И если они запутались, устали, если им хочется в какой-то момент сдаться, они берут этот лист бумаги, перечитывают и напоминают себе о самом важном из того, что мы уже проговорили в кабинете.

Также я часто использую метафоры – родителям помогает. Это делает информацию менее персонализированной, и она воспринимается лучше. А еще у меня очень много историй из жизни, какие-то из них мои, какие-то – чужие, и я верю, что они тоже помогают восстановлению привязанности у ребенка.

Лично для меня очень важно понимать, как родители воспринимают информацию. Если они визуалы, я использую рисунки, схемы. Если я вижу, что передо мной аудиалы, я рассказываю больше историй. Еще я использую технику EMDR (от англ. Eye Movement Desensitization and Reprocessing –десенсибилизация и переработка с помощью движений глаз. – Прим. пер.), чтобы они лучше воспринимали то, что я хочу, чтобы они поняли для лечения своего ребенка.

– Что вы думаете про эмоциональное выгорание помогающих специалистов?

– Выгорание – это главный риск при работе клинического психолога с детьми и родителями. Оно может свалить с ног моментально и превратить специалиста из «юного и полного надежд» в «очень пожилого, ни на что не надеющегося и мрачного». Травма заразна, невозможно находиться рядом с травмированными людьми и не чувствовать их боль.

Вообще, конечно, очень забавно, как часто мы говорим родителям, что им нужно заботиться о себе, ставить себя на первое место, – и как плохо следуем порой этому совету сами. Вроде бы такая очевидная вещь, но, когда у вас много дел, об этом легче всего забыть. Если мы не будем этого делать, это сделает нас беззащитными перед болью, с которой мы каждый день сталкиваемся, и мы перестанем мыслить ясно и присутствовать в моменте.

– Есть ли у вас свои приемы против выгорания?

– Да, я намеренно выстраиваю свою работу так, чтобы все вокруг меня помогало мне оставаться сконцентрированным и упорядочивало мою работу. И конечно, я слежу за тем, что может привести к выгоранию.

Я делаю обязательные перерывы в работе.

Я работаю с коллегами, которым я могу доверять.

Я могу в любой момент поговорить о том, что происходит.

Наш офис устроен так, как будто это дом большой семьи.

Раз в неделю мы обязательно идем с коллегами куда-нибудь поесть и просто проводим время все вместе.

В офисе мы обязательно шутим, празднуем дни рождения, узнаем, что у кого в жизни происходит. Очень важно чувствовать поддержку, что бы ни происходило.

Мы совершенно спокойно обнимаем друг друга на работе – здесь для нас безопасное пространство для того, чтобы сказать о своих чувствах: «я злюсь» или «я расстроен».

У нас совершенно нормально говорить, что какой-то клиентский случай пугает, и когда мы это коллегиально проговариваем, то всем становится лучше.

Ну и такие вещи, как что-то приятное вокруг, например, на стене в моем кабинете рисунки детей, фото счастливых моментов с женой.

– Может ли специалист работать в одиночку или при работе с семьями нужны коллегиальные решения?

– Мы не можем быть в одиночестве, когда нам нужно помогать семьям. Если мы вдруг забудем о том, что мы не сами по себе, а в команде, сама идея помощи травмированным детям начнет нас подавлять. Чем больше профессионалов вовлечено в проблему, тем проще работать и проще помочь семье.

Мне иногда бывает очень сложно в разговоре с коллегой сказать: «Я не знаю, что в этой ситуации делать». Или признать, что я очень расстроен из-за какого-то случая и чувствую себя беспомощным. Но когда я осмеливаюсь это сделать, я сразу вижу, сколько поддержки дают коллеги. Поэтому я стараюсь не стесняться обращаться за помощью сам и всегда готов предлагать свою помощь коллегам. Дети быстрее идут на поправку, если мы работаем как сообщество специалистов, и это сообщество специалистов ведет себя как семья.

– На ваш взгляд, какое образование сейчас наиболее актуально для специалистов семейного устройства при работе с психологической травмой и привязанностью?

– Как вы понимаете, я не могу говорить про Россию. Но я точно могу сказать, что высшее образование, которое я получил в США, во всем, что касалось лечения травмы, было прямо противоположным тому, что мне потом пригодилось в работе. Нет, я благодарен тому образованию, которое получил, оно дало мне хорошую базу, и я надеюсь, что вы в России можете сказать о себе то же самое. Университет дал мне базовое понимание, что такое травма. А что касается расстройства привязанности, то об этом в вузе вообще ничего не говорили. Все, что я узнал, я узнал благодаря своей работе.

Поэтому все-таки лучшие учителя – это родители и дети, с которыми вы работаете. А еще ваши коллеги, с которыми вы обсуждаете свою практику. Нам приходится и делать ошибки, и признавать то, что мы делаем ошибки, и просить о помощи, чтобы не повторять своих ошибок. И вот это – то образование, которое реально помогает в нашей работе.

Я стараюсь не забывать, что я просто еще один человек, который пытается немного изменить мир к лучшему. Мои возможности ограничены. Но я делаю все, что от меня зависит, учусь на своих ошибках и стремлюсь не повторять их. И я стараюсь быть настолько открытым, насколько это возможно, чтобы у семей была возможность открыться мне в ответ. Я уверен, что настоящее обучение происходит, когда ты работаешь «в поле» и получаешь реальный опыт.

Интервью провела и записала Екатерина Заостровцева, социальный педагог РЦ БФ «Здесь и сейчас».

Этика профессионального сообщества в сфере семейного устройства

Аюпова Юлия Ильгизовна,

директор Центра сопровождения

приемных семей «Найди семью»

в Екатеринбурге,

психолог,

специалист в преодолении выгорания

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Потребность в описании этических норм работы в Благотворительном фонде содействия семейному устройству «Найди семью» (далее по тексту – Фонд) появилась вместе с расширением практики социально-психологического сопровождения приемных семей.

К 2019 году в Фонде уже работало семь Центров поддержки приемных семей в разных городах России – Екатеринбурге, Москве, Санкт-Петербурге, Ленинградской области, Нижнем Новгороде, Лобне, Домодедово – и одна Федеральная дистанционная служба поддержки приемных семей. Практика работы с семьями расширялась не только географически, но и содержательно. Помимо услуг психолога для ребенка с опытом сиротства или его родителей развивались такие формы помощи, как работа групп поддержки, группы формата «равный – равному», навыковые группы, детско-родительские занятия, помощь специалистов разного профиля: дефектологов, логопедов, юристов. Расширялись формы помощи, росло количество семей на сопровождении в Центрах поддержки – и, как следствие, увеличивалось число кейсов, решение которых не могло быть каким-то простым, однозначным, очевидным и требовало отдельной рефлексии специалистов, в том числе и на этические темы.

В регулярных ежегодных встречах специалистов служб сопровождения в Фонде мы дискутировали с коллегами, кто является клиентом наших Центров (вся приемная семья или ребенок); где располагаются границы нашего взаимодействия с семьей или конкретным членом семьи; как обойтись бережно с границами и ценностями семьи, развивая Фонд, публикуя материалы отчетов в открытых источниках; как ответственно сочетать ценности, особенности и потребности конкретной семьи с целями и ценностями Фонда – и на многие другие темы, неизбежно возникающие в рабочем процессе сопровождения.

В ходе разработки проекта этического кодекса мы выяснили, что существует как минимум три понимания термина «этика»:

1. Философы склонны рассматривать этику как специальное знание о морали.

2. Слово «этика» широко употребляется и для обозначения рефлективной и рационализированной стороны самой морали – осознания и устроения морали, моральных норм, существующих внутри самой морали, обоснований норм, оценок, санкций, решений, мотивов и т. д., а также обоснований и представлений, адаптированных к морали, но референтных более широкому культурному содержанию.

3. Более того, слово «этика» употребляется по отношению к тем или иным частным поведенческим или мыслительным конфигурациям, для удостоверения соответствия чьего-то поведения или какого-то характера высоким моральным требованиям» (Р. Г. Апресян).

В. Т. Ганжин и Ю. В. Согомонов в соответствующей статье в «Словаре по этике» выделяли два смысла понятия «профессиональная этика»:

а) кодексы поведения,

б) «способы обоснования данных кодексов, социально-культурное истолкование культурно-гуманистического назначения данной профессии, ее этоса».

Фактически продолжая это рассуждение, В. И. Бакштановский и тот же Ю. В. Согомонов говорят, по сути, о том же: «Выражение "профессиональная этика" в известной мере условно, ибо означает не что иное, как профессиональные моральные кодексы. Вместе с тем употребление понятия "профессиональная этика" оправданно, ибо оно подчеркивает важность особо тщательно продуманной разработки ценностей и норм профессии».

Из этого следует, что понятие «профессиональная этика» трактуется авторами по-разному. Если мы обратимся к специалистам – популяризаторам этических знаний или разработчикам конкретных профессиональных этических кодексов, то увидим, что они понимают кодекс как систему профессиональных моральных норм (то, что люди должны и чего не должны делать в профессии).

Нас по большей части интересовал именно прикладной характер этики, то есть этика как система профессиональных моральных норм и ценностей относительно процесса социально-психологического сопровождения приемных семей.

«В первые годы работы благотворительного фонда «Найди семью» у нас не было потребности в этическом кодексе, нам хватало устава и собственного понимания. Однако чем больше мы развивались, чем больше у нас становилось сотрудников и региональных подразделений, тем острее вставал вопрос единого понимания «творения добра». Нам хотелось бы иметь единые ориентиры – что можно и что нельзя, то, что лежит не в области законодательного регулирования, а в области этичного поведения.

Особенность нашего фонда в том, что мы находимся в разных местах географически и различаемся по составу профессионалов. Где-то наши сотрудники – это профессиональные приемные мамы, где-то – специалисты, все разные по жизненному опыту и уровню профессиональной подготовки. Мы оказываем длительную и комплексную помощь, и этический кодекс для нас – единый ориентир пониманий, определений, ценностей, процессов, до которых все должны подтягиваться, единый стандарт. Более того, фонд быстро развивается, нам постоянно нужны новые специалисты, и они должны разделять наши установки, требования и ценности, а значит, их нужно прописать. Так что для нас этический кодекс стал необходимым инструментом», – отмечает Вера Селивановская, вице-президент фонда «Найди семью».

Понимая, что необходимо выработать единые ценности в оказании услуг, руководство Фонда обратилось к уже существующим этическим кодексам – Кодексу социального работника и кодексам разных психологических ассоциаций. Требовалось больше конкретики и прикладного значения от документа, провозглашения ценностей и принципов было явно недостаточно.

В результате было принято решение создавать этический кодекс самостоятельно, используя уже имеющийся в профессиональном поле материал, но учитывая контекст оказания бесплатных услуг социально-психологического сопровождения приемных семей (а этот контекст серьезно влиял как на возникновение этических дилемм, так и на их бережное разрешение).

В процессе непосредственного написания мы консультировались с коллегами по сектору, в частности с психологом благотворительного фонда «Здесь и сейчас» Еленой Кандыбиной, и выражаем ей огромную благодарность за содействие. После создания кодекс как проект документа прошел процедуру коллегиального обсуждения, поскольку нам казалось важным, чтобы он был не только принят как инструмент регуляции отношений, но и максимально понят, согласован, следование его нормам было осознанным всеми специалистами сопровождения и солидарным.

В результате в этическом кодексе благотворительного фонда «Найди семью» помимо непосредственного определения «услуги сопровождения приемной семьи», «клиента сопровождения», «услуги психологического консультирования», провозглашения ценностей Фонда нашли отражение пункты, связанные с практикой.

Так, одной из особенностей работы служб сопровождения Фонда является идея создания между специалистами службы и приемной семьей отношений доверия, уважения, принятия, понимания, нормализации возникающих трудностей, отношений поддержки. Мы исходим из понимания того, что только в таких отношениях возможно изменение наших клиентов и именно в таких отношениях становится вообще возможно помочь семье. Дефицит отношения к семье как к клиенту сопровождения мы видим причиной невысокой эффективности работы государственных служб сопровождения и возникающих в связи с этим сопровождением дополнительных трудностей и проблем у клиентов. Поэтому нам казалось важным описать в кодексе принципы построения этичных отношений с семьей:

- причастность семьи;

- отсутствие дискриминации через понимание равенства этнических групп, религий, расовой принадлежности, сексуальной ориентации, социального и экономического статуса;

- уважение различий через понимание культурных особенностей клиентов; открытость перед клиентом в части целей, задач, методов и процедур сопровождения, совместное планирование и индивидуальный подход к его трудностям;

- баланс уважения неприкосновенности частной жизни (запрет на несанкционированное разглашение деталей частой жизни клиентов кому бы то ни было) и в то же время принцип «минимального разглашения», когда обстоятельства требуют разглашения конфиденциальной, но только необходимой информации (по запросу государственных органов);

- понимание «нормального завершения»: консультанты вслух согласовывают с клиентом завершение отношений в случаях, когда становится очевидным, что клиент не получает пользы от консультирования, когда услуги уже не требуются, в ситуациях, когда закончилось финансирование и нет возможности его продолжать;

- оговорен порядок оплаты и бартерные отношения с клиентами. Учитывая некоммерческий характер работы Фонда, мы оказываем услуги приемным семьям бесплатно. В связи с этим встает ряд вопросов, связанных с так называемым «вкладом клиента». Мы достигли понимания, что в нашем случае вкладом клиента будет, в частности, своевременное посещение занятий, активное (насколько это возможно для клиента) внедрение рекомендаций специалистов и в общем – воспитание ребенка с опытом сиротства в семье как вариант общественно-значимой работы. Также описаны правила нежелательности бартерных отношений между клиентом и специалистом и варианты решения случаев, когда финансирование на консультативную помощь ограничено;

- закреплена свобода выбора клиента вступать или нет в отношения сопровождения;

- описаны решения возможных недоразумений, непониманий и конфликтов, когда клиент уже получает услуги у других специалистов, даны рекомендации по выработке ясных соглашений и единой работы в целях клиента;

- отдельно прояснена невозможность для специалистов использовать в личных интересах свое влиятельное положение по отношению к клиенту.

Помимо этого в этическом кодексе описаны принципы групповой работы с клиентами, отбора в группу и защиты от потенциальных психологических травм, требования маскировки данных при ведении клиентских записей, идея благополучия консультантов как ответственности самих консультантов (необходимость заботиться о своем благополучии и состоянии здоровья, принимать меры к профилактике выгорания, риска вторичной травматизации и других последствий рабочего стресса), а также даны условия комментирования консультантами в средствах массовой информации любых деталей работы с клиентами сопровождения.

Размышляя о том, возможно ли соблюдение единых этических норм специалистами, работающими в разных организациях, мы приходим к выводу, что какая-то общая часть норм и ценностей может быть принята всеми специалистами отрасли профилактики вторичного сиротства и работы с приемными семьями, а какая-то продолжит оставаться особенностью конкретной организации. Как пример этому можно привести случаи разного отношения к бесплатным и условно бесплатным услугам (когда клиент не оплачивает деньгами, но фактически привлекается в качестве волонтера на программы организации, и тогда это бартерные отношения), отношения к продолжению оказания психологических услуг приемным родителям, когда они уже фактически утратили статус приемной семьи и подписали документы о возврате ребенка в систему. Также разным может быть понимание «психотерапии» и «психологического консультирования» в разных организациях. Таким образом, по нашему мнению, есть большая часть ценностей, которая объединит нас, специалистов отрасли профилактики вторичного сиротства, и часть, которая будет и должна трактоваться по-разному в зависимости от условий оказания услуг и возможностей конкретной организации. Однако объединяющая нас ценностная часть могла бы быть как минимум обсуждена, отрефлексирована и, возможно, принята и провозглашена между нами как знак единства и понимания направления движения отрасли в целом. Вероятно, это ценности доверия, уважения, принятия, понимания, нормализации возникающих у семьи трудностей, возникновения отношений поддержки, причастности семьи к процессу помощи, их включение, поддержка их автономии и возможности справляться, отсутствие дискриминации через понимание равенства этнических групп, религий, расовой принадлежности, сексуальной ориентации, социального и экономического статуса, уважение различий через понимание культурных особенностей клиентов, открытость перед клиентом в части целей, задач, методов и процедур сопровождения, совместное планирование и индивидуальный подход к трудностям, баланс уважения неприкосновенности частной жизни (запрет на несанкционированное разглашение деталей частой жизни клиентов кому бы то ни было) и в то же время принцип «минимального разглашения», когда обстоятельства требуют разглашения конфиденциальной, но только необходимой информации (по запросу государственных органов).

Этические размышления вызывают ситуации совмещения ролей психолога и руководителей Центров сопровождения в одном человеке: в одной роли (психолога на индивидуальных консультациях) специалист устанавливает клиент-терапевтические отношения, в другой роли этот же человек может занимать по отношению к семье позицию представителя администрации Центра. Это могут быть принципиально разные позиции, с разным набором обязательств, прав и ответственности. Этически непростой может быть и ситуация возникновения конфликта ценностей и целей работы Фонда там, где сохранение ребенка в приемной семье больше невозможно по инициативе родителей.

При подготовке статьи мы поинтересовались у наших спонсоров, имеет ли для них какое-то значение принятие и наличие у фонда «Найди семью» этического кодекса. По их мнению, этический кодекс – огромное преимущество организации и в большой мере гарантирует спонсорам, что в организации, которой они оказывают прямую финансовую поддержку, «правильное дело делается правильно».

«В мире тысяч организаций, преследующих разные цели и задачи, будь то органы государственной власти, бизнес или некоммерческий сектор, этика – пожалуй, одна из тех ценностей, которая может и должна эти организации объединять, – считаетИрина Антюшина, руководитель отдела по устойчивому развитию бизнеса и корпоративным отношениям Unilever в России. – Руководствуясь собственным кодексом принципов ведения бизнеса, Unilever ожидает этичного поведения не только от своих сотрудников, но и от контрагентов и партнеров. Тот факт, что Фонд как минимум задумывается о необходимости внедрять этический кодекс для своего коллектива, не только говорит о зрелости организации, но и повышает ее шансы на обретение стабильных и надежных партнеров, разделяющих ее ценности».

Мы считаем, что профилактика вторичного сиротства – это профессиональная сфера, где эффективность работы основывается не только на согласованности действий, но и на потребности в солидарном коллегиальном поведении и реализации схожих ценностей. Этический кодекс не только описывает такие нормы, но и снимает со специалиста необходимость всякий раз в сложных ситуациях человеческого взаимодействия принимать решения, от которых может зависеть многое, а также помогает избегать напряжений и противоречий между коллегами в сложных этических ситуациях.

За недолгое время существования этического кодекса не возникало ситуаций, где у нас была бы необходимость воспользоваться им как инструментом санкции, без которой, как полагают многие исследователи этики, ни один кодекс не действенен. В случаях сомнения в этичности поведения наш кодекс предусматривает для специалиста необходимость консультироваться по этическим вопросам с супервизором. То есть сам специалист обозначает для себя любой факт сомнения в этичности как основание обратиться к супервизору. Кодекс сегодня – это элемент локальных документов организации, и его нарушение может быть основанием для расторжения с консультантом трудовых отношений. В то же время мы полагаем, что это являлось бы самой крайней мерой, где сторонами не достигнуто никакого понимания или желания разбираться, анализировать ситуацию, возмещать ущерб.

Сегодня мы достигли понимания, что этический кодекс фонда «Найди семью» – прежде всего живой документ. Он должен отражать нашу актуальную практику и меняться в зависимости от ее развития. Мы уверены, что есть ситуации, которые мы не смогли пока предусмотреть и описать в нем, но знаем, что практика предоставит возможность размышлять над разными вариантами решения отдельных кейсов. Мы оставляем за собой право вносить в него согласованные коллегиально изменения.

Литература

Профессиональная, прикладная и практическая этика / Апресян Р. Г. https://iphras.ru
Профессиональная этика // Словарь по этике. Изд. 6-е / Под ред. А. А. Гусейнова и И. С. Кона. – М.: Политиздат, 1989.
Бакштановский В. И., Согомонов Ю. В. Профессиональная этика // Ведомости. Вып. 14: Этос среднего класса. / Под ред. В. И. Бакштановского, Н. Н. Карнаухова. – Тюмень: НИИПЭ, 1999.

Эмоционально о детских травмах (из практики специалиста семейного устройства)

Ситкина Ирина Геннадьевна,

педагог-психолог

службы сопровождения опекунов (попечителей)

Ярославского муниципального района

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 910 961-15-10)

«Будь готов!» – «Всегда!..» –

«Хм-м… что-то знакомое…

Может, это что-то из детства?..»

(из разговора одного психолога с самим собой

по дороге домой после работы)

Любой человек, разговаривая или делая что-то вместе с ребенком, имеющим опыт брошенности кровными родителями, достаточно быстро обнаружит в его внутреннем мире место с многочисленными незажившими ранами, которое можно обозначить как «много боли». И ошибиться в том, что эта встреча произошла, невозможно – слишком уж явны и ярки ее признаки.

Такая моя первая встреча произошла через месяц после устройства на работу в службу сопровождения опекунов, где администрацией в качестве одного из направлений моей работы как специалиста была поставлена задача подготовки детей детского дома к переходу в семью. В тот день по своему наивному «незнанию», а если быть честной – профессиональной самонадеянности (что мы, опытные психологи, в этой жизни еще не видели!) – я поставила подряд два стартовых тренинговых занятия: для младших (6-10 лет) и более старших (12-14 лет) детей, оставшихся без попечения родителей.

Когда мое тело после их окончания выползало из кабинета, происходящее внутри напоминало эмоциональный тайфун или цунами, возникшие на ровном месте из-за невесть откуда случившегося сильного землетрясения. Мой внутренний ребенок вопил что-то полупаническое типа «Караул! Срочно уносить ноги! Ближайшая остановка только у канадской границы! Заявление об увольнении можно послать и по почте!», а мой внутренний родитель, критично оценивая ситуацию, рассуждал: «Так… Это не просто проверка нового взрослого! Как можно было вообще вляпаться в такое безобразие?!»

Не стоит описывать, как прошли эти два тренинга-знакомства именно с этой, как я потом поняла, детской зоной «много боли». Часто она бывает в силу истории ее появления огорожена очень толстой колючей для окружающих и самого ребенка проволокой. Тем более что этот материал больше подходит для рубрики «Из кошмарных снов специалиста сферы семейного устройства». Сейчас, спустя пять лет с небольшим, радует, что в тот момент моя взрослая часть победила, направив тело с остатками самообладания в кабинет замдиректора с вопросом: «А в детском доме есть общая система мотивации детей к позитивному поведению? Мне одной с этим не справиться». Из последовавшего мудрого ответа «Давайте ее будем создавать вместе» стало понятно, что справляться все же придется, «позади Москва».

Обобщая пройденный путь подготовки детей-сирот к жизни в семье (приемной, кровной, будущей собственной) в рамках тренинговых занятий, а также сопровождения их адаптации в замещающей семье, хочется поделиться своими идеями психолога-практика с надеждой, что они найдут отклик у читателя, будь то приемный родитель, педагог или коллега-специалист, помогающий детям «с историей». Идеи могут показаться, на первый взгляд, простыми и очевидными, но практика показывает, что мы, взрослые, достаточно часто забываем именно о том, что очевидно и просто.

Идея 1. От общения с ребенком важно получать удовольствие!

Мне вспоминается опыт работы с семьей, имеющей восьмилетнего ребенка, усыновленного в возрасте двух недель. На сознательном уровне он действительно не знал об этом. Тем не менее на консультациях говорил про себя «я бомж на помойке, я пришелец», а выполняя домашнее задание – рисунок на тему «Радостная ситуация из жизни семьи», изобразил себя в гробу. На эмоционально-бессознательном уровне дети с опытом брошенности всегда знают о наличии тайны, но это не готовы «знать» родители. Про то, как «ужасно он себя ведет», родители могут рассказывать часами.

Если нет желания увидеть в ребенке хорошее, никакие методы не будут действенными. Если родитель очень устал, если с уст готовы сорваться фразы типа «Сколько раз можно повторять?», «Не ребенок, а наказание какое-то!» и т. д., надо успокоиться и начать искать и поддерживать в отношениях с ребенком капельки удовлетворения и удовольствия. А они точно есть, даже при самом «ужасном» его поведении!

Думаю, что именно любовь к выбранной профессии, неподдельный интерес и получаемое от общения удовольствие стали моей главной опорой в решении имеющихся профессиональных задач помощи детям-сиротам.

Идея 2. Взрослым важно помнить: когда ребенок делает что-то «не так», он обычно не хочет ничего плохого.

Ему, как и всем, хочется быть любимым, хорошим, не иметь неприятностей и т. д. И его трудноеи неудобное для взрослых поведение – просто плохой способ этого достичь, усвоенный в результате жизненного опыта, зачастую из-за полного отсутствия в нем вариантов хороших. Как закричать или стукнуть в ответ – это видено и слышано ребенком множество раз. А сдержаться и сказать: «Меня огорчают твои слова», –требует волевого усилия и умения разглядеть за негативными действиями другого человека истинный мотив: «хочу для тебя как лучше, но не знаю как». И это уже отдельная обучающая задача – создать условия, чтобы ребенок научился в общении с близкими людьми выражать свои чувства, не разрушая отношений.

Идея 3. К детям с опытом «много боли» и до, и после того, как они начинают жить в замещающей семье, не стоит предъявлять завышенные требования, нужно исходить из их возможностей и способностей.

Важно, убрав свои амбиции и представление о должном результате (а это чрезвычайно непросто для любого человека и особенно родителя), бесконечно разыскивать и развивать то, что у ребенка получается хорошо в этот конкретный день и час. Ну, не могут эти дети в силу определенных, общих для всех, психологических проблем сделать так, как нам хочется!

Девочка-подросток на тренинге не делает коллаж, для которого нужно подобрать пять картинок, выражающих разные чувства? Хорошо, вот тебе другое задание: давай вспомним, какие чувства вообще бывают… И тогда она называет не меньше десятка эмоций и чувств (пусть и с поддерживающими подсказками), и это по-честному – и другие не будут возражать: «А почему ей можно так?»

У мальчика получился коллаж из трех картинок, и только одна из них отражает эмоциональное состояние? Тогда мы обсуждаем, сколько ценного содержат две другие картинки и как хорошо, что он обратил на это внимание.

Другая девочка нашла девять картинок, и семь из них – на тему семейного счастья? Чудесно! Отличный повод поговорить о том, как по-разному может оно проявляться и как важно для каждого из нас.

Для такой вариативности реагирования, поддерживающего ребенка, необходимо понимать, что эмоциональный словарь этих детей чрезвычайно беден, а еще – помнить, сколько всего они пережили до того, как... И из этого многоточия рождается четвертая мысль.

Идея 4. Трудное поведение детей, как правило, связано с их историей и травматическим опытом, с тем самым местом в душе, где «много боли».

Могла ли я предположить, что во время очень позитивной и психологически безопасной игры «Пересядьте те, кто…», которую я проводила ранее множество раз, десятилетний мальчик-ведущий мгновенно, как само собой разумеющееся, получит пинок в живот от одиннадцатилетней девочки?! А все потому, что ничего другого, как только «Пересядьте те, кто тупой», ему не пришло в голову, а в момент окончания фразы его взгляд остановился именно на этой девочке.

Это только один из эпизодов проявления непрожитых травм детей. Историю этих двух ребят до их появления в детским доме на тот момент я не знала, да и не осознавала до конца всю важность этой информации, несмотря на все мои профессиональные знания и опыт работы с психологическими травмами. Полученный урок показал, какая это серьезная ошибка.

Теперь, благодаря тому опыту, про многое из прошлой жизни своих подопечных я узнаю сразу. Про трех упомянутых выше подростков знаю, что самый «благополучный» из них – мальчик, который нашел только одну картинку с эмоцией. Кроме потери кровной семьи у него два отказа приемных родителей. Причем из последней приемной семьи он сбежал, видимо, чувствуя, что его детских сил пережить третье предательство не хватит. Задаю вопрос самой себе: а что у этого ребенка после всего пережитого с доверием к окружающим его взрослым, к себе, к жизни вообще? И слышу: «Да плохо все там! И не только с доверием…» А от мыслей об историях девчонок, одной из которых не захотелось даже в руки брать что-то, изображающее чувства (а вдруг вспомнится то, свое, о чем хочется забыть?), и другой, которой попадались только картинки про семейное счастье, как-то все внутри нехорошо холодеет и сжимается…

В этом месте профессиональных размышлений возникает закономерный вопрос: а нужно ли специалисту в семейном устройстве помогать детям встречаться со всем этим пережитым недетским ужасом? Может, лучше отложить до более благоприятного периода, когда появится больше сил, например до взрослого возраста? В практике работы этот вопрос перестал быть для меня риторическим.

Сейчас благодаря эмоционально трудному для меня как профессионала опыту работы с детьми-сиротами по подготовке к жизни в семье внутри сформировался однозначно уверенный ответ: обязательно нужно! Иначе большая часть жизненных сил ребенка будет уходить на охрану внутренних мест, где «много боли», а тех сил, что останутся, будет хватать только на рефлекторные «пинки в живот», бегство из значимых ситуаций и другие неадекватные способы самозащиты – вместо того, чтобы… жить! Жить, получая радость и удовольствие от самого этого факта.

Очень важно, чтобы ребенок почувствовал: несмотря на нестерпимую боль, из-за которой хочется все забыть, все же придется пережить и принять произошедшее в прошлом.Это становится возможным только при условии, что рядом устойчивый взрослый, способный не рассыпаться от встречи с прошлым ребенка, помочь его принять. Именно силу и способность взрослого человека устоять дети своим поведением часто и проверяют. А еще – откажутся ли от него приемные родители (как один раз уже отказались кровные) или нет. Если родители разными способами начинают снижать значимость, ценность прошлого ребенка или совсем отрицать важность для него кровной семьи (а значит, не принимать часть его самого), то точно получат бесконечные варианты поведения, «похожего» на поведение кровных родителей, раз уж нет других способов проявить преданность им.

Идея 5. Взрослый человек не справится с поведением ребенка «с историей», когда поступки ребенка «цепляют» его собственные «крючки».

Это могут быть разные переживания, которые перекликаются с ситуациями из собственного детства или более взрослого опыта. В приемной семье чаще всего они могут быть связаны с ожиданиями от ребенка, смыслом и мотивами его появления в этой семье. Например, если для родителей было очень важно сделать хорошее дело, помочь малышу, а он всячески демонстрирует, что ему в семье плохо. Понятно, что такое поведение будет быстро выводить родителя из состояния душевного равновесия. А уж если при этом подспудно за сделанное «хорошее дело» от ребенка ожидается благодарность (на практике это встречается не так уж и редко), то ребенок гарантированно получит эмоциональную бурю на тему «как можно себя так вести?!».

Свои «крючки» важно знать, чтобысохранять взрослую позицию.Наши неуверенность, агрессия, смущение и прочие чувства и реакции в ответ на его «проверку» сразу вызовут у ребенка всплеск ответной тревоги, отчего его способность справляться с собой уменьшится, а поведение, словно по мановению волшебной палочки, станет хуже. Причем провокативность действий мгновенно возрастет, путь не в геометрической, но точно в арифметической прогрессии. И это будет продолжаться до тех пор, пока взрослый не поведет себя правильно – одновременно демонстрируя твердость и спокойствие.

Ребенку важно экспериментальным путем убедиться, что, несмотря на все его выкрутасы, вы тот самый взрослый, на которого он все же может положиться и в данную минуту, и когда особенно несладко!Но даже тогда будут продолжаться проверки и провокации – это знает любой родитель, специалист или педагог, поскольку и приемному, и кровному ребенку жизненно необходима наша способность быть опорой для него. Более надежного варианта почувствовать себя в безопасности у ребенка нет!

Приемным родителям намного труднее, чем специалистам в семейном устройстве, ведь для родителя это уже «мой ребенок», а значит, «цепляющих» моментов существенно больше. Да и сама по себе совместная жизнь дает разнообразие поводов... Наградой за непременные ошибки и столь же неизбежные достижения будет драгоценное доверие ребенка. И только тогда станет возможным неоценимо важное для него прикосновение к тому, что больно, – к вопросам, которые его ранят, вызывают снова и снова неимоверное напряжение, страх, отчаяние, боль, а то и ужас: «А почему предали? Как они могли? Я такой плохой? А можно ли их любить? Почему все это случилось со мной?» На эти и другие подобные вопросы взрослым сложно найти ответы, а если они и есть, то рождают следующие мучительные вопросы и чувства ребенка.

Но только этот сложный, развернутый во времени и очень болезненный процесс проживания своих травм и принятия своего прошлого может принести душе детей «с историей» желаемый покой, позволить ощутить свою личностную целостность, дать возможность жить в полную силу и в том числе – жить счастливо в семье, приемной или будущей собственной.

А что еще лучше для ребенка может пожелать помогающий ему расти взрослый?

Все в интересах ребенка! (Пока еще замкнутый круг)

Елакова Светлана Владимировна,

председатель Региональной общественной организации приемных семей

Республики Татарстан «Мы вместе!»,

семейных психолог, тренер Школы приемных родителей

ГБУ «Центр содействия семейному устройству детей,

оставшихся без попечения родителей,

подготовки и сопровождения замещающих семей г. Казани,

член Балинтовской ассоциации (Россия)

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Впервые в моей профессиональной деятельности кандидаты в приемные родители и сами приемные семьи появились в 2013 году. И первая же сложность, с которой обратилась приемная семья, – это проблемы у ребенка в школе.

Я помню отчаяние мамы, которая посетила уже не одного специалиста, а звонки от учителя были по-прежнему практически ежедневными. И в семье – уже общий невроз от того, что главным членом семьи стала математика: с нее начинается каждое утро, ей посвящается все свободное время, о ней говорят за ужином, учебник мамой уже выучен чуть ли не наизусть, а у сына все равно за четверть тройка. Спрашиваю мальчика: «Как ты думаешь, почему вы с мамой приехали?» Отвечает: «Потому что я плохо учусь». При этом в четверти четверок намного больше, чем троек, и даже пятерки есть, но учитель все равно звонит и говорит, что надо больше стараться. И они стараются – всей семьей.

Это был самый первый, но, к сожалению, далеко не единственный случай в практике моей и моих коллег.

Я считаю, что семья – для ребенка, а не наоборот; школа как социальный институт – для ребенка, а не ребенок для школы. Тогда почему в реальности часто все как раз наоборот? Почему вместо помощи в адаптации к новой жизни как ребенка, так и его приемных родителей от школы одни только претензии?

Жизнь в приемной семье дает ребенку возможность вырасти и сохранить целостность своей личности. Приемные семьи – это тот ресурс, благодаря которому дети оживают, напитываются любовью и поддержкой родителей, ищут собственный путь. Все дети хотят быть хорошими, понятыми и принятыми. И задача всех взрослых, которые их окружают, – помочь им в этом. Для меня важно, чтобы родители знали и понимали, что помимо обязанностей у них еще есть и права.

Такое вступление для информационного сборника «Семейное образование – миф или реальность» я написала в 2016 году к Республиканскому форуму приемных семей в Татарстане – в помощь приемным родителям для гармоничного взаимодействия со своими детьми. Сборник адресован настоящим и будущим приемным родителям, специалистам, работающим в сфере семейного устройства, специалистам органов опеки, педагогам и школьным психологам.

У меня есть четкое убеждение: нет плохих или хороших детей. Есть дети счастливые и несчастливые. А определяют это счастье или несчастье порой те взрослые, которые находятся рядом с ребенком.

Поведение детей, которое расстраивает и сердит взрослых, в психологии и педагогике принято называть трудным. Трудным – потому что при рассмотрении каждого случая выясняется, что ребенок не хотел ничего плохого. Он, как и всякий нормальный человек, хочет:

- хорошо себя чувствовать (не испытывать страданий);

- быть успешным (в учебе, спорте и т. д.);

- быть принятым, нравиться (своем родителям, сверстникам, учителям);

- быть уверенным, что приемные родители от него не откажутся;

- быть услышанным и понятым, общаться, дружить, получать внимание;

- быть нужным, чувствовать свою принадлежность к семье, классу.

От детей порой мало что зависит в их жизни. Но мы, взрослые, можем дать им ощущение, которое жизненно необходимо.

В своей статье мне хочется привлечь внимание к проблеме школьной жизни приемных детей. Каковы ее особенности? Как происходит взаимодействие между приемными родителями и педагогами? Как школа порой мешает адаптации приемного ребенка в ставшей для него иной реальности? Что больше всего тревожит приемных родителей? Как специалисты сферы семейного устройства могут помочь всем членам приемной семьи адаптироваться в новой жизни?

Ежегодно все большее число детей-сирот находят новые семьи. Активно развивается профессиональное замещающее родительство – приемная семья. К жизни приемной семьи проявляется широкий общественный и педагогический интерес. Но если усыновление российские семьи пока предпочитают не афишировать, то школьник, взятый в приемную семью, обычно выделяется среди сверстников успеваемостью и поведением. А иногда и внешним обликом – если, например, изначально это ребенок с ОВЗ или вследствие педагогической запущенности зачислен в класс, где он оказался старше всех.

У многих приемных детей в душе остается след того, что они пережили. Тяжелый эмоциональный опыт может влиять на их школьные успехи. К сожалению, этот травматический стресс, а именно травмирующие факторы сиротства, не имеет широкого признания, а его воздействие понимается неправильно. То, что может казаться гиперактивностью, невнимательностью, непослушанием, когнитивными проблемами, плохой памятью, повышенной настороженностью, на самом деле может быть проявлением симптомов травматического стресса. Постоянные стрессовые ситуации могут привести в будущем к сложностям в обучении.

Многие педагоги и приемные родители думают, что большинство отстающих в развитии детей-сирот, будучи окруженными родительской заботой, со временем догонят сверстников. Они порой не осознают, что задержка развития указывает на то, что необходима помощь в обучении. Готовность к школьному обучению предусматривает наличие навыков самоконтроля, работоспособности, произвольного внимания, памяти. И кто из неблагополучных родителей или какое государственное учреждение формировали у этих детей такие качества?

Термин «задержка развития» означает, что ребенок отстает в физическом, эмоциональном и когнитивном развитии, а не просто мал ростом и худ. Необходимо находить то, что было упущено, использовать подходящие терапевтические методы и оказывать постоянную поддержку ребенку и его родителям. Аффект губителен для интеллекта, поскольку тормозит развитие любознательности и познавательного интереса.

Вот признаки того, что школа усугубляет невротически тревожное состояние ребенка:

1. Ребенок не хочет идти в школу, потому что ее «ненавидит». Дети любопытны от природы, поэтому резкая перемена в их настрое на школу должна насторожить. Вряд ли они будут вам врать о происходящих событиях, связанных с их жизнью в школе.

2. Ребенку трудно наладить нормальный контакт со взрослыми или детьми, с которыми у него сравнительно большая разница в возрасте. Ребенок привык общаться только в кругу сверстников. А такое ограничение дети часто получают в детском доме. Это плоды ранней «социализации».

3. Ребенок бунтует против школьной формы или в принципе против того, как именно он одевается в школу. Это свидетельствует о нескольких проблемах сразу. Во-первых, неправильном выборе приоритетов в ценностях. Ребенок ориентируется на внешние показатели, а не на внутренние. Во-вторых, если ребенок понимает суть «бренда» и «быть как все», то у него проблемы с налаживанием отношений в коллективе. Он хочет стать «одним из них».

4. После возвращения домой из школы ребенок почти ничего не рассказывает. Отговаривается фразами типа «все как обычно», «ничего нового не произошло» и т. д. Перестает интересоваться любым творчеством, которое ранее очень нравилось. Постоянно возвращается уставшим и нервным. Эти признаки свидетельствуют о том, что школа истощает ребенка. Жаль, но приходиться признать: порой школьная среда создает условия не для реабилитации ребенка, травмированного судьбой, а для повторной травматизации.

5. Ребенок жалуется на конфликты с одноклассниками или на несправедливость в жизни. Это свидетельствует о том, что в школе учат только наукам, а о развитии простых навыков коммуникабельности у детей никто и не думает. Обвинять в этом школу как-то глупо. Ведь учить общаться – это задача родителя. Но в жизни приемного ребенка родитель порой долго отсутствовал. Поэтому не получится переложить на школу формирование этого навыка.

Приведу иллюстрацию для примера.

Семья А. жалуется на то, что ребенок не хочет ходить в школу, пропускает уроки. При сборе анамнеза выяснилось, что А. очень хотел в семью, у него хорошая школа (приемная мама тщательно подошла к выбору школы как определенной среды для ребенка). А. – лидер по своим проявлениям. Пару лет назад при выборе старосты класса было тайное голосование, и большинство одноклассников проголосовало за А., что вызвало бурный протест у другого претендента на этот пост, а также его матери, которая подлавливала А. в школе, трясла, кричала, что найдет возможность «упечь его куда подальше», и т. д. К тому моменту А. только начал жить в приемной семье и еще не имел навыка рассказывать, что с ним происходит, просить о помощи, поэтому приемной маме стало известно о ситуации уже после того, как та «улеглась». Со слов мамы, она просто получала жалобы от учителей на то, что А. «не слушается и огрызается». Сам А. рассказал позже маме, что педагог, у которого «не выдерживали нервы», кричал ему: «Забирай документы и проваливай в кадетскую школу, ты нам такой здесь не особо нужен!» Приемная мама любит сына и переживает за него, при этом оправдывает педагога, мол, ну да, мог и не сдержаться, если ребенок «не слушается».

На мой взгляд, в предпосылках школьного буллинга есть прямая ответственность педагога, с чьей бессознательной подачи может запуститься процесс. Описанный случай как раз об этом.

6. Ребенок заметно перестал увлекаться любимым делом. На выполнение домашнего задания тратит минимум времени. Это говорит как о потере интереса ребенка к предметам в школе, так и об окончательной утере внутренней мотивации к познанию нового. Происходить подобное может из-за того, что в школе усилия ребенка попросту не замечают и не ценят.

7. Ребенок постоянно пытается оттянуть выполнение домашнего задания. Конечно же, многие родители это свяжут с ленью, а порой и специалисты могут дать им подтверждение. «У вас избалованный и ленивый ребенок», – говорит психотерапевт родителям в присутствии подростка, в результате тот выбегает из кабинета и категорически отказывается идти к психологу, а ситуация со школой становится еще хуже: с утра не может встать, чтобы собраться, а придя из школы, ложится и ничего не хочет делать (так было все с тем же А., описанным выше).

Но детям правда бывают просто не интересны некоторые задания. Им скучно, они порой не видят смысла в заданиях, не знают, как и где им это может пригодиться в будущем. Как результат, любознательность ребенка притупляется.

Да, к сожалению, для подавляющего большинства приемных детей школьная жизнь не снижает, а многократно усиливает напряжение. Успешность адаптации зависит не только от стараний родителей, способностей ребенка, привязанности и отношений с расширенной семьей, но и от позиции социума в отношении приемного ребенка. Школа – это мини-модель социума со своими требованиями, условиями и отношениями между людьми. В течение 11 лет ребенок проводит большую часть своей жизни в школе. Для приемных детей школа вдвойне трудна по сравнению с детьми, которые выросли в собственных семьях.

Взрослые хотят, чтобы дети выросли умными, добрыми и нашли свое место в жизни. Но набор знаний и методы обучения в школе стандартные. Поэтому дети с особыми потребностями, не умеющие быстро вписаться в систему общих правил, сталкиваются с огромными трудностями в процессе школьного обучения. Для семей с приемными детьми образование часто становится очень серьезным испытанием на прочность. А ведь именно успех в учебе социально значим и помогает ребенку поверить в свои силы, почувствовать себя на равных с другими, больше доверять взрослым и надеяться на лучшее. Задача родителей – помочь ребенку сформировать его зону успешности. И для начала, в первую очередь – в кругу сверстников.

Ключевыми фигурами, которые могли бы изменить положение дел для приемных детей в школе, являются классный руководитель, социальный педагог, школьный психолог. Однако пока при обучении в вузе будущие учителя и школьные психологи, к сожалению, не получают достаточно знаний о таких важных аспектах жизни детей, как усыновление и другие формы семейного устройства. В результате используемая ими лексика, планы некоторых уроков, их собственные взгляды могут обижать детей, способствовать закреплению искаженных стереотипов. Учитель должен внимательно отнестись к тому факту, что некоторые задания могут оказаться сложными – эмоционально или в плане практического выполнения – для детей, живущих не с кровными родителями, а некоторые – невыполнимыми.

Вот примеры трудных школьных заданий и тем:

генеалогическое древо;
автобиографические сочинения;
День матери, День семьи и т. п.;
просьбы учителя принести фотографии, сделанные в младенчестве или раннем детстве (для стенгазеты, классного альбома и др.);
обсуждение семейной истории.

Отсутствие ранних детских фотографий – распространенная проблема среди приемных детей. У многих очень мало какой-либо информации о раннем периоде их жизни. Для оформления стенгазеты задачу можно изменить, попросив детей принести свои фотографии, которые они считают удачными, которыми они хотели бы от души поделиться.

Другое популярное задание – генеалогическое древо – вызывает у детей тревогу в связи с отрывом от корней, от значимых кровных родственников. Его можно трансформировать в «семейный круг», который допускает проницаемость границ и пересечения с другими кругами, позволяет включить и приемных родителей, и кровных родственников, а также изобразить структуру любой семьи – разведенной, расширенной, семьи с одним родителем, со сводными братьями и сестрами и т. д.

Как-то в соцсетях я увидела фото детей из детдома и комментарий педагога: «Сегодня у нас прошло мероприятие, посвященное Дню матери. Дети писали письма своим мамам. Кто-то, кто мог, даже их отправил своим мамам». Больше всего меня поразило то, что задание дала педагог детдома, а не обычной школы… Смотрела на лица детей и размышляла, насколько это задание терапевтически выдержано. О чем думала педагог, давая это задание, устраивая этот праздник? Как каждый из этих ребят будет справляться с болью, которая может подняться при выполнении этого задание?

В обществе все еще, увы, присутствует стигматизация детей из детских домов. Именно поэтому часто приемные дети пытаются избегать разговоров о том, что они не родные для мамы и папы.

У меня на приеме однажды была женщина 42 лет, которая в возрасте шести лет после трагической гибели родителей стала жить под опекой своей тети. На одной из сессий она призналась: «Я никак не могу избавиться от чувства обиды на тетю. Я все детство так хотела почувствовать, что я ей родная, но она не смогла мне это дать». При этом, как выяснилось, у клиентки с тетей хорошие отношения, они дружно живут вместе, тетя помогает с ребенком и по хозяйству. «Ни одна родная тетя, как бы она ни старалась, не сможет стать родной мамой. Она может быть только любящей тетей и заботиться о вас, как мама», – вот что сказала я клиентке, и это правда.

Что же можно сделать для лучшей адаптации приемного ребенка к школьной жизни? Очень хочется, чтобы школа по-доброму относилась к приемным детям и приемным родителям. Приемные дети не лучше и не хуже других, они чуточку особенные. И неизвестно, как бы сложилась жизнь самой взыскательной учительницы, пройди она хотя бы примерно такой же недетский путь.

У людей, которые имеют и не имеют опыт жизни вне кровной семьи, понимание проблем семейного устройства отличается, как отличаются и некоторые особенности протекания нормативных возрастных кризисов. Учителям надо знать о негативных проявлениях подросткового кризиса, в том числе чтобы не приписывать все трудности семейному статусу ребенка.

Приемные родители готовы и настроены на конструктивный диалог с педагогами, вот только «сдавать экзамены» и оправдываться им совсем не хочется. Часто приемные родители чувствуют себя неуверенно в общении с учителями. Этому может способствовать отсутствие практических опор, некоего плана сотрудничества с учителем. Нет сомнений в том, что родителям и педагогам требуется специальная подготовка. Для родителей есть ШПР – Школа приемных родителей, которая для них обязательна. Хотелось бы помочь и учителям, чтобы они в свою очередь помогли приемным детям и семьям, в которых они живут. Достичь этого можно, только если родители, педагоги и школьные психологи будут подталкивать всю систему к изменениям. Детям с трудным прошлым необходима максимальная помощь со стороны общества, в том числе и от близкого социального окружения – педагогов, одноклассников, родителей одноклассников.

Как же быть, если со школой пока не получается наладить отношения? Если у родителей есть возможность, временный перевод на семейное обучение – тоже выход. К этому решению, конечно, важно подойти внимательно, взвесив все за и против. Это возможность снять напряжение, минимизировать стресс, наверстать упущенное в знаниях, позаниматься дополнительно со специалистами (нейропсихолог, логопед, дефектолог и др.), найти занятия по интересам (спорт, творческая студия т. д.). Тогда появится шанс увидеть интеллект ребенка таким, какой он есть, а не заторможенным. Когда психологически ребенок станет более устойчив, он сам захочет вернуться в школу. И такие положительные примеры в моей практике есть, когда благодаря полутора-двум годам семейного обучения у детей сформировалась адекватная самооценка. Пусть не по всем предметам пятерки, пусть есть тройки. Зато один из таких ребят теперь выигрывает олимпиады по математике, и учитель за него горой стоит. Другой мальчик в оценках прыгает с тройки на четверку, но вся грудь в медалях за спортивные победы, учится в общеобразовательной школе, а ведь до семейного обучения педагоги требовали перевести его в коррекционную.

В семейное образование как в ресурс при адаптации приемного ребенка к новой жизни я очень верю, если грамотно подойти к вопросу. И моя практика тому подтверждение.

Формирование новых ресурсов у замещающих родителей возможно во многом благодаря психологической помощи и поддержке семьи. Большую роль могут сыграть психологи, которые понимают особый статус семьи и ее особые потребности, с уважением относятся к труду и ответственности приемных родителей, верят в потенциал как родителей, так и приемных детей. Вот тогда и правда получится, что все в интересах ребенка, но не только на бумаге, а и на практике!

Пессимизм разума – оптимизм воли: активная позиция специалиста в развитии себя и своей профессии

Шалковская Ольга Валентиновна,

социальный педагог

ГБУ Ресурсный центр семейного устройства «Спутник»,

старший преподаватель Свято-Филаретовского

православно-христианского института,

разработчик и преподаватель курса по социальной работе,

Master of Science in Social Work (University of Manchester)

Приглашение написать материал для сборника, посвященного профессиональному пути и развитию специалистов семейного устройства, пришло мне в период осознания того, что социальная служба может не просто не помогать клиенту, но даже ухудшать его положение. Это осознание ведет к фокусировке на происходящем в профессии и своем месте в ней. Данная статья посвящена рассмотрению отдельных характеристик современной практики, девальвирующих ценность профессии и тормозящих ее развитие, но еще больше обращается к потенциалу активной позиции ее представителей в противостоянии тенденциям депрофессионализации.

Отсутствие культуры критического анализа и открытого обсуждения проблем

Из профессиональной литературы известно, что история социальной работы – это нередко история ошибок, совершенных во имя помощи. Цена ошибок измеряется человеческими судьбами, поэтому там, где жизнь человека является ценностью, во-первых, поставлен вопрос качества оказываемой помощи, а во-вторых, есть культура открытого обсуждения и анализа проблем – чтобы знать их и не повторять. В нашей стране ситуация иная. Социальная сфера с монопольным участием государства является политической пиар-площадкой и в информационном поле в основном представлена картинками заботы государства о своих гражданах. Профессиональному сообществу транслируется прямой или завуалированный посыл прятать проблемы. В этих условиях практически нет места для свободного аналитического, профессионального обсуждения проблем. Специалисты государственных служб занимаются самоцензурой, привычка жить в полуправде притупляет остроту зрения, лишает вкуса к качеству и снижает требовательность к уровню услуг. Такой контекст отучает от критического анализа не просто больших системных вопросов, но и своей собственной практики. Ситуация тянется годами. Система не развивается, качество услуг для людей не улучшается. Отказ видеть и обсуждать проблемы, отсутствие культуры критического анализа как нормы профессиональной этики выращивают специалистов, нечувствительных к разнице между профессиональным, непрофессиональным и даже антипрофессиональным. Социальная работа в массе своей выглядит низкоквалифицированной, унылой деятельностью, непривлекательной для желающих движения специалистов.

Отсутствие открытого признания проблем, их критического осмысления и серьезного обсуждения является главным препятствием для развития профессии и закрывает доступ к решению социальных проблем.

Неэффективность и безразличие системы

Обсуждая такую чувствительную тему, хотелось бы опираться на результаты исследований эффективности существующей системы социальных служб. Однако в силу отсутствия какого-либо серьезного анализа в данной области приходится апеллировать исключительно к собственному опыту. Одна из моих задач на рабочем месте – изучение истории жизни ребенка до его попадания в учреждение для детей-сирот, поэтому я вижу, как работают разные структуры системы помощи детям и семьям. Это службы поддержки семей и детей (уровень профилактики сиротства), приюты, учреждения для детей-сирот, школы, органы опеки и попечительства, службы сопровождения замещающих семей, комиссии по делам несовершеннолетних. За 2019 год в наше учреждение поступило 49 детей, из них 26 детей – после отмены усыновления и опеки (родственной и неродственной), в том числе 15 – на сопровождении, и 23 ребенка – из кровных семей. Это дети и семьи, которым социальные службы не помогли.

Профессиональная деятельность «социальная работа» появилась в целях облегчения жизни в современном обществе, где существуют бедность, неравенство, насилие, одиночество, несправедливость. Смысл ее существования состоит в улучшении жизни человека с особым вниманием к развитию его способности быть самостоятельным. Она также выполняет функции социального реформирования (продвижение системных изменений в сторону гуманизации общества) и социального контроля (обеспечение порядка в обществе). Из ситуации взаимодействия с клиентом помогающий специалист может выйти с тремя результатами: жизнь человека может улучшиться, остаться на прежнем уровне либо ухудшиться. Главным показателем эффективности работы социальных служб является достижение результата для клиента. Если результат не достигается, профессиональная деятельность не выполняет своих задач, смысл ее существования теряется.

На сегодняшний день реальная (а не бумажная) эффективность работы государственных социальных служб, измеряемая в показателях фактического улучшения жизни людей, крайне низкая. Люди не получают необходимую помощь и не верят, что могут найти ее в государственных службах. Это неверие есть уже в детях. Из трех функций – помощи, социального реформирования и социального контроля – лучше всего получается реализовать последнюю. Система, предназначенная работать на благополучие человека, по факту безразлична, а часто и недружественна людям.

Базовая причина неэффективности – целеполагание системы

Центральная причина неэффективности системы социальной помощи заключается в ее целеполагании. Чтобы получить результат для человека, необходимо закладывать его в основы работы всей системы. Цель оказания помощи должна быть вшита в ценности, структуру, механизмы и процедуры работы всех институций и персоналий (от топ-менеджмента страны до простого социального работника) с соответствующим отражением в финансировании. По факту этого нет. Риторика в информационном пространстве не соответствует действительности. Целью государственной системы социальной помощи не является оказание помощи. Тем более ею не является социальное реформирование. У этой системы какие-то другие цели. Например, обслуживание самой себя, поддержание собственной жизнедеятельности, движение ради продолжения движения. Результат для клиента является побочным необязательным продуктом.

Незаинтересованность в помощи человеку отражается в подходах к отчетности, которые продолжают логику советской универсалистской (не индивидуализированной) системы социального обеспечения. Вот пример отчетности Саратовского Обкома ВКП(б) по одному из районов, в котором зарегистрировано 500 инвалидов войны: «Оказана им помощь: единовременное денежное пособие 1050 р., хозяйственного мыла 50 кг, туалетного 240 кусков, мануфактур 396 метров, осенне-зимней одежды 72 предмета, обуви 150 пар, верхнего белья 14 пар, нижнего белья 12 пар, печенья 300 кг». Каким образом распределялись 12 пар нижнего белья между 500 инвалидами, выяснить невозможно... На сумму «1050 р.» один человек мог купить себе одно пальто, одну пару мужского белья и четыре пары мужских носков. Сведения по индивидуальному или хотя бы «среднедушевому» обеспечению инвалидов выглядели бы гораздо менее впечатляющими, чем десятки тысяч центнеров или сотни рублей, выделенных в целом в течение года на социальную помощь» (ссылка на источник приведена в конце статьи). Современные отчеты социальных организаций написаны в том же духе: энное количество определенного вида услуг, оказанных энному числу клиентов. Как при этом изменилась жизнь людей, остается неясным. Система занята собственной машинерией, так что результаты описываются в показателях производственных мощностей, а не в категориях полезности для ребенка или семьи. То же касается и наименований услуг: «социально-бытовые», «социально-медицинские», «социально-педагогические», «социально-психологические». Пустые формулировки, за которыми не стоит конкретная работа и отсутствует видение результата для клиента. Логика системы, не заинтересованной в людях, научает специалиста невнимательности к человеку, неточности и неряшливости мышления, неответственному поведению.

Надо сказать, что результат для клиента даже в такой системе иногда достичь получается, что объясняется, во-первых, статистическими причинами: на большом объеме попадание в результат иногда случается. Во-вторых, и это основная причина, – в профессии есть ответственные профессионалы, которые добиваются результата для клиента. Их не так много, как могло бы быть в хороших условиях; сейчас их становление происходит не благодаря системе, а вопреки.

Таким образом, ключевые вызовы для развития профессиональной социальной работы на сегодня следующие:

- отсутствие открытого обсуждения и анализа проблем на всех уровнях, начиная от разбора конкретных кейсов и заканчивая анализом системных проблем;

- целеполагание системы, не ориентированной на результат для клиента.

Главные проблемы социальной сферы находятся на пересечении этих двух тенденций.

Ответственная позиция специалиста

Что может остановить депрофессионализацию и способствовать развитию специалиста в такой бедной среде? Что может помочь сохранить себя как профессионала и личность, а молодым специалистам – сориентироваться в пространстве, где профессиональные ориентиры сбиты?

Могу поделиться ответами на эти вопросы, которые я нашла для себя. Наша защита – в людях, для которых мы работаем. «Делай что должен, и будь что будет». Этический кодекс устанавливает благополучие клиента приоритетом для помогающего специалиста. Под интересами клиента в каждом конкретном случае может пониматься разное – и это уже предмет для дальнейшего обсуждения. Первичным и принципиальным здесь является сознательный выбор специалистом позиции преданности интересам своего клиента. Она становится стержнем и источником силы, позволяющим выстоять в системе, не ориентированной на клиента и даже враждебной ему, а значит, и специалисту. Очевидно, данная позиция – это вызов, поэтому ее последовательная реализация приведет к тому, что рано или поздно профессионал обнаружит себя в оппозиции существующей системе. Это плата за свободное мышление и возможность сохранить себя.

Второй важный момент – это то, что мы принадлежим мировой профессии. В силу малоразвитости, а то и дикости отечественной социальной работы с ней сложно идентифицироваться. Но наша профессия трансгранична, базовые ценности роднят нас со специалистами всего мира. Образцы для самоидентификации можно черпать везде, где есть живая социальная работа. Примеры прошлого и настоящего, истории появления и развития помогающих практик и борьбы за гуманизацию жизни в разных обществах – все это ресурсные истории и демонстрация того, что социальная работа никогда не развивалась просто – и иногда добивалась успеха.

Следует понимать, что единственная по-настоящему серьезная сила, способная быть противопоставленной антипрофессиональным тенденциям, – профессионализм. Это непотопляемый капитал, источник независимости, уверенности и силы делать то, что считаешь правильным. Он дает самоуважение, статус и уважение даже со стороны противников. В помогающих профессиях обязательным условием профессионального роста является фактор, о котором сказано в самом начале этой статьи: открытость проблемам, свободное мышление, рефлексия. Две ключевые характеристики современной социальной работы – это практика, основанная на отношениях, и рефлексивная практика. Одна тесно связана с другой. Под рефлексивной практикой понимается способность специалиста интегрировать и применить наработанное знание – теории, исследования, законы, личный опыт, интуицию, практическую мудрость – для формирования понимания уникального контекста и выработки адресного способа действий с каждым конкретным клиентом. В том числе еще и поэтому так жизненно необходимы возможность свободно обсуждать проблемы, открытый разговор, привычка к анализу как на уровне конкретных кейсов, так и на уровне системы. Важный практический вывод из этого: необходимо делать нормой профессиональной жизни практику постоянного анализа собственной работы – становиться рефлексивным практиком и распространять эту культуру в своем окружении. Это начало конструирования другой профессиональной реальности и выращивания себя как профессионала.

В завершение я хочу привести пример внедрения в учреждение с традиционно групповыми формами работы модели индивидуализированной помощи ребенку.

Опыт внедрения индивидуализированного подхода к работе с ребенком в учреждении для детей-сирот – появление функции куратора

В сентябре 2018 года в ресурсном центре «Спутник» появилась новая позиция – куратор. Это аналог кейс-менеджера из модели работы со случаем (case-management) – подхода, традиционного для всего мира и мало известного в отечественной практике. Такое нововведение означает, что в учреждении группового содержания и воспитания происходит попытка индивидуализировать процесс помощи ребенку. В большинстве учреждений ребенок является частью группы, а как конкретная единица со своими многочисленными потребностями и уникальными обстоятельствами жизни он остается невидимым. На ребенка обращают внимание, если с ним связаны какие-то проблемы (например, поведение), а также следят за порядком в тех сферах, которые проверяются надзирающими органами (например, обеспечение права на образование). При таком подходе многие важнейшие аспекты жизни ребенка (например, отношения с родственниками и значимыми людьми, психологическая травмированность) остаются без внимания. Появление функции куратора означает, что в центре внимания находится конкретный ребенок с его уникальной судьбой, комплексными потребностями, и приоритетом в работе становится его жизнеустройство.

Что входит в функции куратора?

Ведение случая.

Куратор – это «менеджер случая». Он ведет случай, сохраняет всю информацию о ребенке и обеспечивает непрерывность осуществления запланированной работы с ребенком в главных сферах его жизни по схеме: комплексная диагностика – планирование – реализация запланированной работы – мониторинг – оценка – следующее планирование.

В этом процессе работает команда: воспитатель – куратор – психолог. Куратор выполняет координирующую роль. Он собирает информацию от всех специалистов, работающих с ребенком (внутренних и внешних), от других значимых для ребенка людей, находится в постоянном контакте со всеми ними, обеспечивает коммуникацию и последовательность действий участников работы со случаем. Он является междисциплинарным специалистом, в отличие от остальных, которые работают исключительно в узких рамках своей области экспертизы (воспитатель, психолог, врач, педагог). Задача куратора – не потерять информацию, учесть ее при планировании работы, следить за ее выполнением, в случае необходимости инициировать обсуждение по внесению изменений.

Работа с внешней социальной сетью.

Большая часть работы куратора – внешние коммуникации с социальной сетью (формальной и неформальной). Цели коммуникации разные, в зависимости от случая: найти нужную услугу, обеспечить ее получение, узнать информацию, провести диагностику, оперативно среагировать на изменения ситуации, обсудить совместные действия, обеспечить логистику внутри большой сети коммуникации, защитить право ребенка, сопроводить ребенка в организацию.

Куратор взаимодействует с:

- органами опеки и попечительства;

- организациями и людьми, имевшими отношение к ребенку до его попадания в учреждение;

- организациями психического здоровья (больницы, ПНД), поликлиниками;

- образовательными учреждениями (школы, детские сады, структуры дополнительного образования);

- спортивными и досуговыми учреждениями;

- НКО, в том числе волонтерскими организациями;

- органами правопорядка, судами;

- кровными родственниками ребенка (выезды в семью, исследование семейной ситуации, решение вопроса о контактах с ребенком, организация встреч, мониторинг ситуации взаимодействия ребенка с родственниками);

- кандидатами в замещающие родители (предоставление информации, участие в знакомстве, помощь во взаимодействии с внешними институциями, консультирование).

Внешние коммуникации – самый большой по временным затратам участок работы куратора.

Составление плана индивидуального развития и жизнеустройства.

Куратор отвечает за составление плана индивидуального развития и жизнеустройства (Постановление Правительства РФ № 481). Он также ведет плановый консилиум – большое обсуждение всех вопросов по ребенку с периодичностью несколько раз в год с заполнением карты мониторинга, фиксирующей динамику ребенка, и обсуждением текущей ситуации и плана работы специалистов.

Ведение всех аспектов работы, связанных с семейным устройством ребенка.

Семейное устройство – приоритет, поэтому куратор вникает во все аспекты, с этим связанные, а именно:

- сбор информации о кровных родственниках или любых других людях из прошлого ребенка, которые, даже если и не смогут взять ребенка в семью, могут быть для него ресурсом, пока ребенок находится в учреждении;

- знакомство (в том числе с выездом домой) с родственниками, которые рассматриваются как потенциальные кандидаты на принятие ребенка в семью (работа проводится совместно с психологом и/или специалистом по работе с кровной семьей);

- налаживание коммуникации, организация встреч ребенка с родственниками и другими значимыми людьми;

- взаимодействие с органами опеки по вопросам работы с кровными родственниками;

- знакомство с кандидатами в замещающие родители, предоставление им информации о ребенке, содействие кандидату в решении разных вопросов (например, помощь кандидату в выборе школы, выезд с кандидатом в новую школу для представления интересов ребенка);

- участие в жизни ребенка после его ухода в замещающую/кровную семью, если в этом есть необходимость.

Сложности институционализации функции куратора в учреждении для детей-сирот

Появление функции куратора в учреждении связано со сложностями, которые будут типичны для всех подобных попыток внедрения индивидуализированного подхода в учреждении для детей-сирот.

Ценностный и институциональный конфликт: столкновение индивидуального подхода и ориентации на семейное устройство с массовым, встроенным в ценности, структуру и процедуры учреждения.

Индивидуальный подход и ориентация работы на семейное устройство означает включение в поле зрения специалистов целого набора сфер жизни ребенка, с которыми раньше никто не работал. Это новый способ мышления, требующий нового рабочего инструментария и новых компетенций специалистов. Необходимы изменения в ценностях, новое распределение областей ответственности, изменение способов коммуникации внутри учреждения, структурные и процедурные изменения. Не все понимают необходимость появления куратора и не всем это нравится.

Работа куратора недостаточно интегрирована в структуру и механизмы работы учреждения.

Спустя полтора года после появления функции куратора можно сказать, что работа куратора недостаточно интегрирована в механизмы и структуру работы учреждения, хотя интегрирована больше, чем в самом начале. Куратор как выразитель индивидуализированного подхода является скорее экспериментальным, чем институционализированным практиком.

Обязанности куратора не подкреплены необходимой долей власти.

В технологии работы со случаем куратор – лицо, несущее ответственность за результат работы со случаем. Это налагает на него необходимость обеспечивать контроль за процессом работы с ребенком и выполнение всех поставленных задач. На сегодняшний день у него нет той степени власти, которая помогла бы ему полноценно реализовывать эту функцию.

Качество работы куратора зависит от качества работы других специалистов и всех подразделений учреждения.

Куратор – интегрирующий и координирующий специалист в работе с ребенком. Качество его работы прямо пропорционально качеству работы других специалистов и учреждения в целом. Это значит, что:

- должна вестись качественная комплексная диагностика ребенка;

- каждый специалист должен быть профессионалом в своей области;

- должна быть создана реабилитационная среда в семейной группе, где живет ребенок, и в учреждении в целом;

- в организации должны быть единые ценности, правила работы, ясное деление зон ответственности, понятные и всеми принятые процедуры работы, открытая коммуникация внутри коллектива;

- функция куратора должна быть понятна всем членам коллектива.

До тех пор, пока эти условия не будут созданы, КПД работы куратора будет низким.

Загруженность куратора.

Оптимальная нагрузка на куратора составляет 10-15 случаев. На одного куратора в нашем учреждении приходится 20-25 детей, что, безусловно, снижает качество работы. Еще хуже ситуация с психологами. Реабилитация – главный элемент работы с ребенком, влияющий на успешность семейного устройства: необходима проработка психологических травм, переживаний ребенка относительно невозможности жить с родителями, горя и потери, работа с идентичностью и самовосприятием. На сегодня в большинстве учреждений ситуация с психологами просто катастрофическая: на одно учреждение приходится всего несколько психологов. Оптимальная нагрузка, позволяющая качественно проводить реабилитацию, – порядка десяти детей на одного психолога.

Таким образом, на сегодняшний день в ГБУ Ресурсный центр «Спутник» происходит попытка индивидуализировать работу с ребенком с особым вниманием к его семейному устройству. На нашем примере я кратко описала сложности внедрения подхода социальной работы, ориентированной на клиента, в учреждении с коллективными формами жизни. Пока нельзя говорить о полноценно реализованной работе со случаем, но динамика есть и работа продолжается. Важно то, что даже в антипрофессиональных условиях активная позиция специалистов пробивает возможности для появления и развития профессиональных практик, работающих на результат для клиента.

Резюмируя, скажу: у каждого специалиста есть выбор, как оценивать происходящее в профессии и как выстраивать свой профессиональный путь. Личное и профессиональное в социальной работе очень сильно переплетены, и, совершая профессиональный выбор, специалист совершает и выбор личный. В конечном счете своими действиями он отвечает на вопрос «Кто я?».

Если у вас возникнет отклик на мое понимание происходящего в профессии, на мое видение того, как специалист может отвечать на вызовы сегодняшнего дня, пожалуйста, пишите мне на электронную почту: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.. Буду благодарна за обратную связь и знакомство с единомышленниками!

Литература

1. «Мир после войны»: жалобы как инструмент регулирования отношений между государством и инвалидами Великой Отечественной войны / Е. Чуева.

2. Советская социальная политика: сцены и действующие лица, 1940−1985 / Под ред. Е. Ярской-Смирновой, П. Романова. – М.: ООО «Вариант», 2008.

Профессиональные трудности специалиста, работающего с замещающими семьями, и как их преодолевать

Любчак Любовь Петровна,

педагог-психолог

ОГКУ ЦСПСиД Молчановского района

(Томская область)

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Мы много говорим о приемных детях и замещающих родителях, при этом специалисты, работающие с ними, часто остаются в тени, хотя их роль в этой системе очень значима. Я благодарна организаторам конференции и составителям этого сборника за возможность высказаться на темы, касающиеся именно специалистов, и хочу поделиться личным опытом: что для меня важно в работе с замещающими семьями, в чем мои профессиональные трудности и что помогает мне с ними справиться.

Во-первых, я увидела, как важно выстраивать уважительные (партнерские) отношения с замещающими родителями. И надо уметь сохранять эту позицию, что бы ни случилось. Когда все хорошо в семье, это не трудно. Но когда бывают кризисные, конфликтные ситуации, появляется искушение обвинять, укорять родителей: «Ну как такое можно было сказать ребенку?», «Они что, забыли, о чем мы говорили на Школе приемных родителей?», «Я же объясняла им, а они все равно сделали по-своему!» Если ему поддаться, то родители, естественно, или закроются, или будут защищаться, и никакой конструктивной работы не получится. Это не просто не поможет исправить ситуацию, а усугубит ее.

Во-вторых, важно, но не всегда просто, занимать нейтральную позицию в семейных конфликтах, чтобы незаметно для себя не включиться в коалицию с одной из конфликтующих сторон. Например, если о сложной ситуации в семье я узнаю от ребенка, легко стать с ним заодно и начать во всем обвинять родителей. Если, напротив, родители жалуются на ребенка, то так и подмывает включиться в коалицию с ними и посчитать ребенка виновным во всем. Взгляд на ситуацию искажается, и профессиональная позиция теряется.

В-третьих, не всегда легко сохранять позицию профессионала, иногда есть риск соскользнуть в роль «спасателя» или «друга семьи». Эти роли могут быть приятными, могут тешить самолюбие специалиста, но в них трудно видеть ситуацию объективно.

Четвертая сложность для меня как специалиста – проживать вместе с семьей случаи отказов от детей либо другие очень острые ситуации в семье (самовольные уходы детей из семьи, попытки суицида и т. п.). В некоторых ситуациях я начинаю чувствовать беспомощность. Хочется сохранить ребенка в семье, сделать все, чтобы и детям, и родителям было хорошо в их семьях. Но это не всегда возможно. Помимо собственных переживаний я ощущаю давление извне: вышестоящие организации требуют детальных отчетов о работе с семьей и иногда обвиняют специалиста: недоработал, недосмотрел, не выявил, не помог семье. Вообще руки опускаются...

Что же помогает оставаться на этой работе, находить силы и набираться энтузиазма не просто продолжать работу, а стремиться ее совершенствовать? Лично мне – вот что:

Самоанализ – своей роли, своих возможностей в работе с трудной семейной ситуацией. Я стараюсь отслеживать свои чувства: какие чувства сейчас во мне кипят? На что я злюсь (досадую, обижаюсь)? Это помогает взглянуть на ситуацию со стороны, как бы выйти из воронки событий, бурлящей эмоциями. Также я сама себя проверяю: это я сейчас так чувствую и думаю как специалист или просто как человек? Отделяю личное от профессионального. «Приземляю» себя, говоря, что я не волшебник и не могу одним взмахом волшебной палочки исправить сложную ситуацию. Делаю, что могу, что от меня зависит.
Вовремя освобождаться от негативных эмоций, чтобы не выгореть, не ходить с тяжелым грузом за спиной, не просыпаться ночами, переживая, что будет дальше с семьей, с которой ты работаешь. Для эмоциональной разгрузки я использую методы арт-терапии, например прорисовываю в мандалах (кругах) свое актуальное состояние или вылепливаю из глины, пластилина свои страхи и работаю с ними. Помогают снять стресс и прогулка на природе, и занятия физкультурой, и работа в огороде. Я убеждена, что мы, специалисты, работающие с людьми, должны уметь сами себя и разгружать, и поддерживать в хорошем состоянии.
Очень хорошо помогает супервизия или интервизия, когда я выношу свою профессиональную трудность в круг обсуждения с коллегами. Это возможность освободиться от накипи негативных эмоций, получить эмоциональную поддержку от коллег и увидеть ситуацию другими глазами.
Дает новые силы, идеи в работе принадлежность к профессиональному сообществу – семинары, методические объединения с коллегами, работающими в этой же сфере, а также чтение профессиональной литературы и периодических журналов по теме сопровождения замещающих семей с мнениями, размышлениями таких же специалистов, как ты сам.
Особенно ценно для меня видеть положительные результаты своей работы. Когда ситуации в семьях налаживаются, конфликты разрешаются и родители и дети продолжают жить спокойно и радостно, это дает такое сильное чувство удовлетворенности, которое перекрывает все негативные моменты в работе! Тогда понимаешь, что работаешь не зря, и хочется выполнять свою работу еще лучше.

Я – СПЕЦИАЛИСТ СЕМЕЙНОГО УСТРОЙСТВА:

МОЙ ПУТЬ, МОЯ ПРОФЕССИЯ

Не моя тема?

Сурина Светлана Евгеньевна,

психолог

Муниципального бюджетного учреждения

дополнительного образования

«Центр психолого-педагогической помощи»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Жизнь – странный и причудливый путь.

Джонни Депп

Моя профессиональная история с приемным родительством началась лет шесть назад в Институте интегративной семейной психотерапии, где мне посчастливилось обучаться на базовом курсе «Семейная психотерапия». В рамках программы Екатерина Жуйкова проводила семинар по замещающему родительству. «Не моя тема», – поразмышляв, сказала я коллегам при встрече. С запросами в этом направлении клиенты не обращались, да и опыта не было. Разве могла я знать, что все последующие годы до сегодняшнего дня меня ждет работа именно с принимающими семьями? Эту историю я рассказывала коллегам многократно, каждый раз удивляясь провидению.

Тот семинар был восхитителен: интересный материал, основанный на современном опыте, много полезных упражнений. Моя включенность была стопроцентной. Возникло желание изучать тему принимающего родительства глубже. Я решила, что хочу продолжения этой истории и со списком художественной и научной литературы по теме отправилась домой. Сегодня у меня имеется собственный список прочитанных книг по принимающему родительству, которым я делюсь как с родителями, так и с коллегами – достаточно написать мне на электронную почту.

В социальном центре прежде я работала с семьями с детьми, имеющими отклонения в развитии. Среди них были и принимающие семьи, которые обращались в основном с просьбой организовать коррекционно-развивающие и культурно-развлекательные мероприятий для детей.

Через несколько месяцев после семинара по принимающему родительству случилась очередная реорганизация, и по новому государственному заданию нашими клиентами должны были стать замещающие семьи и семьи, находящиеся в социально опасном положении. К нам пошло много новых мотивированных семей с запросами, непосредственно касающимися принимающего родительства, что стало для меня основным источником практического опыта в этой области консультирования. Консультации, праздники, познавательные мероприятия, экскурсии обеспечивали довольно близкое общение с принимающими родителями и детьми. Возникающие в процессе сложные вопросы, а порой дилеммы подстегивали к поиску ответов и решений.

Мы с коллегами были очень активны, хотелось сделать для этих семей как можно больше хорошего и полезного. Здорово поддерживало и стимулировало огромное уважение к принимающим родителям, теплая благодарность и веселые лица детей. Волонтеры и спонсоры сами находили нас. И результатом были материальная помощь, подарки, посещение кинотеатров, мастер-классов, музеев, спортивных центров, тематические праздники. Кураторство работы с принимающими семьями руководитель отделения доверила мне.

Теперь я работаю в центре психолого-педагогического социального сопровождения, и семьи с приемными детьми или семьи, имеющие желание принять ребенка, обращаются самостоятельно или по направлению органов опеки.

Почему я работаю в семейном устройстве? Этот вопрос я задала однажды коллеге, ведущей секции на семинаре по принимающему родительству и владеющей методом расстановок по Берту Хеллингеру, на что она ответила: «Возможно, долги рода отрабатываешь». Я заново проанализировала генограмму своего рода. Коллега могла быть права. А может, всё случайность, совпадение... Знаю точн: есть желание помочь тем, кто нуждается, ведь проблем в этой системе много. Быть профессионально полезной, компенсируя собственное нежелание стать принимающим родителем? Может быть. А может, живой интерес к теме и к людям. И уважение. Вот такой коктейль. Но сегодня, как мне кажется, не имеет смысла разбирать его на ингредиенты – мне нравится взаимодействие с принимающими семьями.

Доброта моих клиентов, их умение принимать ребенка безусловно с его особенностями, которые, бывает, достались в наследство от кровных родителей, понять, что дети не виноваты, и крепко полюбить – основная поддержка для меня.

Я уверена, что семья – это очень важно и необходимо. Обращусь к моей любимой писательнице Наринэ Абгарян. Вот строки из ее романа «Люди, которые всегда со мной»: «Папа говорит – ты стоишь в начале пути. За твоими плечами множатся и множатся твои ушедшие в небытие предки. За левым плечом – по линии мамы. За правым – по линии отца. Они – твои крылья, говорит папа. Они твоя сила. Держи их всегда за спиной, и никто никогда не сможет сделать тебе больно, потому что, пока ты помнишь о крыльях, ты неуязвим. И ты стоишь у окна, неуязвимая, осененная присутствием тех, которые ушли, но навсегда остались с тобой, – и наблюдаешь снег». (Абгарян Н. Ю. Люди, которые всегда со мной. М.: АСТ, 2017).

Детям необходима такая сила, пусть и не от кровных родителей, – чтобы противостоять испытаниям, чтобы быть благополучными, успешными, любимыми и научить этому своих детей. Как мантра для меня звучит статья 54 Семейного кодекса РФ: «Каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье». Да, у ребенка должна быть семья, она ему необходима. Эта ригидная установка связана с моими жизненными ценностями. Мои предки научили меня ценить и беречь свою семью превыше всего, а моя профессия – уважать клиентскую и работать на ее благо.

В работе в сфере семейного устройства случались и случаются трудности. Остановлюсь на тех, размышления над которыми остаются пока без ответа. Для наглядности использую примеры из моей практики.

На приеме принимающая многодетная семья по направлению органов опеки: мама-опекун и трое детей-дошкольников. В этой семье есть кровные дети – взрослые и несовершеннолетние, есть приемные. Моя задача – выявить мотивационный комплекс опекуна и уровень привязанности детей к принимающим родителям и родной бабушке, чтобы определить, где же хотят проживать дети. Их мама лишена родительских прав, «отца нет». Задача органов опеки – определить, кто будет для них опекуном. Изучаю результаты диагностики. Детям нравится в приемной семье, но в то же время они хотели бы жить с бабушкой и другими родственниками. Общение с кровной родней юридически не ограничивается, но приемная мама убеждена, что оно вредит детям. Дети со своей родней фактически не встречаются. В приемной семье имеются хорошие материальные и интеллектуальные ресурсы, больше возможностей для психологического развития и коррекции. В кровной семье (бабушка, тети и дяди, двоюродные братья и сестры) возможности гораздо скромнее, но в ней дети родились и любимы.

Где им будет лучше? Как составить заключение наилучшим для детей образом? Для меня ответы на эти вопросы – большая проблема, ведь решается судьба детей. Сложно оставлять такие важные вопросы на работе, они имеют обыкновение крепко задерживаться в голове. Пусть последнее слово не за мной, но я причастна.

Также меня интересует мотивация принимающих родителей, когда их семьи уже многодетны и они принимают в семью еще детей. Физические возможности человека ограничены, и довольно часто родительские функции выполняют старшие дети, а это может не быть их выбором. Сохраняется ли качество заботы и воспитания, если детей становится больше? В обществе бытует мнение, что люди поступают таким образом ради материальной выгоды. Факты в результате общения с многодетными приемными родителями и заключения диагностических исследований опровергают это.

Тест-опросник В. В. Савченко и Г. Н. Соломатиной «Мотивация принятия приемного ребенка в замещающую семью» довольно часто определяет мотивационный комплекс таких кандидатов как гармоничный, который характеризуется согласованием более восьми различных мотивов с позиции осознанности принятия решения о приеме ребенка в семью, что совпадает с реальными возможностями, желаниями и осознаваемыми личностными особенностями принимающих родителей и является наиболее предпочтительным. Для чего берут детей, когда их воспитание на грани физических возможностей опекуна? Или возможности не ограничены? Или это современные тенденции, дающие особенное положение и уважение в обществе? Такие вопросы задают и кровные родственники детей, воспитывающихся под опекой в больших семьях. Для меня была бы полезна информация о мотивации кандидатов в принимающие родители в подобных историях.

В практике я сталкиваюсь со следующими наиболее частыми запросами от принимающих родителей:

- трудности адаптации;

- конфликт лояльностей к кровным и принимающим родителям;

- девиантное поведение ребенка;

- психологическая травмированность ребенка;

- психические особенности и отклонения ребенка;

- не оправдались ожидания принимающего родителя;

- дисгармоничная мотивация принимающего родителя к принятию ребенка в семью;

- решение о принятии ребенка принято одним из родителей, а другой согласился по умолчанию;

- кровные дети и расширенная семья против принятия ребенка в семью;

- тайна и неясность происхождения, вызывающие напряжение и тревогу у ребенка.

За прошедшие годы благодаря опыту сложился некоторый алгоритм работы, который позволяет выйти из проблемной ситуации. Поскольку зачастую запрос не ограничивается одной проблемой, опишу случаи, в которых встречаются все вышеуказанное.

Обратилась замужняя женщина. В семье двое детей: кровный ребенок – юноша, студент колледжа, и девочка 12 лет, принятая в семью под опеку два месяца назад. Приемная мама пожаловалась на поведение девочки: та украла семейные деньги и купила себе новый смартфон. Факт воровства девочка не признавала. Также она очень бурно проявляла гнев по незначительным поводам, чем приводила в ужас приемных родителей, и довольно часто, по их словам, вела себя «странно». Они всерьез думали отказаться от девочки, и поход к психологу считали последней возможностью передумать. Принимающие родители очень старались для девочки: окружили теплом и заботой, активно «показывали мир», организовали учебный процесс с репетиторами, чтобы восполнить пробелы в школьной программе. И испытывали чувство обиды и несправедливости из-за «неблагодарного» поведения девочки. На консультацию пришли втроем: папа, мама и девочка.

Мои гипотезы были следующими:

1. Трудности адаптации девочки в семье. Трудности адаптации принимающих родителей к девочке.

2. У девочки, возможно, есть личностные особенности либо психические нарушения, затрудняющие ее взаимодействие с окружающими.

3. Долговременное, с раннего детского возраста нахождение в социально-реабилитационном центре могло негативно сказаться на психике девочки. Возможно, не сформировалось базисное доверие к миру и имеет место нарушенная привязанность.

4. Возможно, имеется конфликт лояльностей по отношению к кровным и принимающим родителям, который необходимо решать на уровне родителей.

В процессе беседы я обычно рисую генограмму. Это позволяет довольно быстро познакомиться с членами семьи, восстановить кровных родственников, осознать свое место членам семьи в семейной системе и отследить закономерности и паттерны семейной системы и рода.

Нормализую дезадаптацию девочки в семье: прошло недостаточно времени для адаптации. Наблюдаю за взаимодействием ребенка и взрослых, отмечаю, что мама разговаривает с девочкой, как воспитатель (назидательный тон, формальность). Впоследствии в беседе без ребенка сообщаю об этом маме. Девочка на такое взаимодействие реагирует молчанием, что раздражает родителей, и конфликт усугубляется. Чтобы исключить волнения по поводу психических отклонений и получить необходимую помощь, рекомендую обратиться к неврологу, психиатру. Наблюдаю за поведением девочки и настораживающих факторов не отмечаю.

Вместе решаем вопрос карманных денег для девочки, определяем сумму. Кровный сын до колледжа рос без карманных денег: родители считали, что это «баловство», т. к. сами росли в семьях со скромным достатком. Девочке деньги тоже давать не планировали. Вводим правила, касающиеся ценных вещей и денег. Где они хранятся (впоследствии был приобретен сейф), кому принадлежат, как обращаться к родителям, если что-то нужно приобрести. Когда девочка брала деньги на телефон, она искренне считала, что ей можно, поскольку деньги принадлежат семье, членом которой она стала. Это для меня и родителей было удивительно, для нее же – совершенно очевидно.

Беседуем с девочкой наедине. Она помнит о кровной маме, скучает и идеализирует ее: «Теперешняя мама хорошая, но моя тоже хорошая». В новой семье о кровной маме вроде и не говорят плохо, но во время конфликтов спрашивают: «А твоя мама для тебя что сделала?», – и сами же отвечают: «Ничего». Т. о., кровная семья противопоставляется принимающей. Рассказываю родителям, что, обесценивая кровную мать, они обесценивают личность девочки. Это ведет к негативному отношению и конфронтации с принимающими родителями и может стать серьезной преградой мирным отношениям в семье. Соглашаются.

Моя задача – провести психологическую работу с семьей, чтобы в итоге девочка стала «дитем двух семей», одинаково важных для нее. В заключение рекомендую родителям литературу по теме.

Одна семья, пять типичных проблем, десять психологических сессий. Надеюсь, что у них «сложилось». При этом, как бы мы ни верили в чудесные превращения, из жизни ребенка не вычеркнуть годы боли и страдания, когда он находился в учреждении для детей, оставшихся без попечения родителей. Думаю, эти дети ранены на всю жизнь. И только тепло людей, принявших их такими, как есть, со всей их тяжкой ношей, способно отогреть души и поддерживать в жизни.

Описанием следующего случая хочу охватить оставшиеся пять запросов от принимающих родителей из списка наиболее частых.

Обратилась замужняя женщина с запросом на диагностику по профориентации приемного сына. Мальчику 14 лет, у него СДВГ, РАС и инвалидность по этим заболеваниям. Усыновили младенцем и правду о рождении сохранили в тайне. Рождение родного ребенка по медицинским показаниям женщины было невозможно, поэтому и решили «ребеночка взять». На первую встречу женщина пришла одна. Стало понятно, что профориентация – не самое важное. На встрече вскрылись истинные запросы: алкогольная зависимость мужа, его психическое здоровье и отказ от лечения, нежелание заниматься ребенком и сильное ухудшение отношений между членами семьи. Как их наладить? Что делать с тайной усыновления: раскрывать или нет? Как пережить кризис, связанный с взрослением ребенка и отягощенный тем, что женщина не работала с тех пор, как мальчик появился в семье? Он взрослеет, не требует так много времени и внимания, как раньше, и, возможно, пришло время позаботиться о своей профессиональной деятельности? Вопросов было много, и тревога женщины зашкаливала.

Сферу интересов и склонностей в профессии подростка исследовали, обсудили. Далее психологическая работа велась в основном с приемной мамой. Вместе определили клиентскую цель – повысить качество жизни самой женщины и членов ее семьи. Начали с истории появления ребенка в семье. В кровной семье мальчик был девятым, и его родители, решив, что «не потянут», от него отказались. О нездоровье ребенка приемные родители знали сразу. На сессии женщина осознала, что решение о принятии в семью не было совместным с мужем, а было только ее собственным. Случился инсайт: «Если решение мое, то мне и заниматься ребенком». Т. о., претензий к мужу по этому поводу не осталось. Он мог помочь, но «не был должен». Думаю, что все было бы проще, будь ребенок здоров. Принимающий отец был изначально против принятия мальчика, но промолчал. Лишь спросил у жены: «Ты справишься?» – и этим вопросом делегировал ей ответственность за ее же решение. Ребенок был мужчине в тягость. Выявилась и дисгармоничная поверхностная мотивация: «семья без ребенка – не семья».

В начале нулевых не уделялось достаточно внимания психологическим вопросам в сфере родительства, в частности мотивации к рождению детей или принятию их в семью. Считалось, что если хочешь и по физиологическим причинам не можешь иметь детей, то «можно взять из детдома». Сегодня психологи исследуют эту тему и помогают прояснить кандидатам в принимающие родители ответ на вопрос, для чего они хотят принять ребенка в свою семью. Он заслуживает понимания и осознавания, хотя бы для предотвращения вторичных отказов.

Члены расширенной семьи женщины (мать, сестра) не одобрили появление приемного ребенка, но старались этого не показывать. Проявления синдрома гиперактивности мальчика мало кого оставляли равнодушными. Женщина, видя происходившее, расстраивалась. В то же время понимала, что отношение бабушки и тети не могло быть помехой к принятию ребенка. Мальчик, как я уже упоминала, не знал правды о своем рождении. Этому вопросу мы уделили две сессии. Я рассказала о том, почему прояснить это было бы хорошо, предупредив о возможных реакциях ребенка. Взвесили все за и против. Решение было за родителями. В этом случае мы не фокусировались на том, влияет ли тайна усыновления на ребенка, т. к. жалоб на него не было. Первичная его реакция могла быть от очень выраженной эмоциональной, протестной до довольно слабой. При этом в моей практике нередки случаи, когда тайна рождения раскрывалась, и это впоследствии влияло на детей благотворно.

Много внимания уделили личности самой приемной мамы. Работали методом генограммы, искали ресурсы рода, чтобы женщина чувствовала себя лучше. Хорошим показателем было ее трудоустройство после долгого перерыва.

Поделюсь тревогами за принимающие семьи, т. к. понимаю насколько приемные дети «нагружены» проблемами. Да, это дело семьи, но я чувствую себя причастной к их переживаниям. Есть большое желание сделать все возможное, чтобы «сложилось». Бывает, теряю нейтральность, несколько выхожу из профессиональной позиции, становлюсь «спасателем». Это неправильно, но по-другому, наверное, не всегда возможно. Качественная бесплатная супервизия со специалистом, вызывающим доверие, очень кстати в случаях, вызывающих профессиональные сомнения.

Что еще помогает мне? Осознанное возвращение нейтрального отношения. Отчасти этому способствует диагностика с использованием опросников. Помогают консультации коллег, когда собственных профессиональных ресурсов не хватает. Благодаря общению с принимающими родителями и детьми на мероприятиях, семинарах и консультациях я знаю о жизнеустройстве таких семей и взаимодействии в них. Думаю, этот опыт способствует более эффективному разрешению проблем в консультировании. И конечно, помогают обучающие и практико-ориентированные семинары, возможность задавать сложные, требующие ответа вопросы. Литература по теме, художественные и мультипликационные фильмы также позволяют глубже понимать происходящее в принимающих семьях.

Когда получаю известия об улучшениях, достижениях и успехах моих клиентов, честно скажу, очень радуюсь. Это позволяет мне верить, что и у других тоже наладится, сложится, получится. Истории, когда мои клиенты –

принимающие родители сами становятся бабушками и дедушками или их дети принимают в семью ребенка, особенно интересны и радостны для меня.

Крепкий фундамент моей профессиональной деятельности – мой жизненный потенциал. Личностные и профессиональные ресурсы, довольно высокий уровень эмоциональной энергии и возможности ее пополнения позволяют уверенно действовать в работе с принимающими семьями.

И наконец, это сложно объяснить, но… С самого начала я чувствовала, что мне как будто было подставлено невидимое крепкое плечо и указан путь. «Принимающее родительство – не моя тема?» Этот вопрос снят. Моя.

Тула, 2020 год

Пять вопросов коллегам

Юлия Шакирова,

психолог Ресурсного центра

помощи приемным семьям с особыми детьми

благотворительного фонда «Здесь и сейчас»

К моменту написания этого материала прошло полгода, как я непосредственно встретилась в профессиональной деятельности с темой приемных детей, семей и вообще с темой сиротства. Идея статьи обоснована моим любопытством к опыту коллег – и заботой о себе. Имея опыт работы психологом в кризисном центре, я знаю, что такое выгорание и ретравматизация специалистов, и в этом вопросе мне не до шуток. Я попросила коллег поделиться мыслями, опытом, советами, задавая им пять одинаковых вопросов, чтобы в том числе самой увидеть зоны, где мне, возможно, требуется подрасти.

1. История соприкосновения с темой приемных семей, детей, сиротства. Как изменилось представление о себе и мире за время работы в фонде?

Елена Кандыбина, психолог благотворительного фонда «Здесь и сейчас»:

«Может быть, я разочарую своей аполитичностью, но сейчас мне уже не важно двигать мировые процессы и менять положение дел в стране. Поэтому я отношусь к детским домам и детскому неблагополучию как к данности. Я с восхищением слушаю и читаю людей, которые стремятся изменить ситуацию на уровне государства, но свое место вижу рядом с теми, кто уже оказался в сложной ситуации и нуждается в помощи. Вероятно, я могла бы работать и в других направлениях психологической помощи: в кризисных центрах, больницах, хосписах и т. п. То, что я оказалась в организации, помогающей приемным семьям, скорее случайность, чем тщательный обдуманный выбор.

Конечно, сейчас, проработав в благотворительном фонде «Здесь и сейчас» шесть лет, я многому научилась и знаю специфику работы с нарушениями привязанности, с последствиями раннего детского неблагополучия, умею работать с родительскими ожиданиями и родительским истощением. Но также я, наверное, могла бы научиться и другим направлениям психологической работы, которые были бы востребованы в других местах.

Работа психолога – это не только накопление знаний, умений и навыков, но и собственные внутренние изменения, которые происходят, когда ты сталкиваешься с историями, травмирующими клиентов, и с самими клиентами, испытывающими сильные чувства. Я меняюсь, становлюсь какой-то другой, иной, чем была раньше, больше вижу ценность приятных мелочей, меньше стремлюсь к идеальным результатам. Но, кажется, это не связано именно с темой сиротства, а было бы так в любой другой работе».

Елена Каравашкина, психолог благотворительного фонда «Здесь и сейчас»:

«Я, как и многие, до начала работы в НКО щепетильно относилась к теме сиротства, при любых упоминаниях щемило сердце и казалось, что дать дом сиротке – это так просто, что в жизни появится милый, еще один родной человек, приемные семьи выглядели супергероями. В моей голове был миф, что подростки с опытом сиротства ничем не отличаются от домашних – такие же дети, и работать с ними можно так же, как с домашними. С погружением в тему и в работу мое представление о сфере кардинально поменялось, начиная с понимания неэффективности системы детских домов в принципе, заканчивая пониманием глубокой специфики работы с приемными семьями и детьми. Я осознала, что одной доброты и желания помочь недостаточно, что есть масса подводных камней, что специалисты этой сферы крайне рискуют выгоранием, и это требует переосмысления подхода к работе. Личная эволюция помогает мне работать с новыми кандидатами и специалистами в сфере, так как в большинстве своем мы идем по схожему пути, сталкиваясь с иллюзиями и наступая на одни и те же грабли».

Екатерина Фиалкова, лечебный педагог благотворительного фонда «Здесь и сейчас»:

«Я долго работала с детьми с тяжелыми нарушениями, у которых почти не было своей душевной жизни. Они были кровными в своих семьях, у них была телесная травма, мало кто из них понимал, что они в чем-то ущербны, то есть они вообще мало что осознавали – как годовалые детки. Здесь же я начала вести группу по подготовке к школе и стала замечать и их неорганизованность, и нарушения моторики, и острый, колючий взгляд. Прочитала книги Людмилы Петрановской, и мифы стали рассыпаться. Так, разрушился миф о благодарности ребенка, который попал в семью. Ребенок, который пришел в семью из детского дома, – раненый, и конечно, есть ожидание, что вот теперь он будет счастливым. В реальности все оказалось по-другому. Для меня раскрылась тема ранней детской травмы. Ребенок впитывает отношение мира к себе в момент прихода в жизнь. А попадая в приемную семью, он это отношение «выплевывает» – «размораживается» и проживает ту боль, с которой прежде пришлось встретиться. Вот это было открытием. Благодарность может быть в первые два-три месяца, а дальше открывается боль, начинает проживаться, и у родителей начинается трудный период жизни».

2. Какие профессиональные компетенции нужны, чтобы эффективно работать с приемными семьями, детьми с опытом потери родителей?

Елена Кандыбина: «Отвечая на вопрос о профессиональных компетенциях, я могу говорить только о профессиональных компетенциях психолога. У социального работника или сотрудника опеки, вероятно, должны быть совершенно другие компетенции, установки и знания. В работе психолога на первое, самое для меня важное место я бы поставила веру в то, что всегда, в каждом родителе и ребенке, можно увидеть здоровую часть личности, даже если сначала эта часть совершенно не очевидна. И тогда, поддерживая и развивая ее, мы вместе можем двигаться к позитивным изменениям в чувствовании, поведении и рефлексии.

Конечно, в работе не обойдешься без специальных знаний о формировании привязанности, эмоциональном и социальном развитии, последствиях раннего детского неблагополучия, о психологических последствиях травмы и ее проявлениях в поведении. Мне кажется, что всем специалистам, работающим с приемными детьми, крайне необходимы практические знания о том, как проявляется посттравматический синдром, как травматическая диссоциация может менять поведение. Благодаря наличию таких знаний поведение ребенка становится психологически более понятным, а значит, и пути помощи видятся яснее».

Елена Каравашкина: «Первое, что необходимо специалисту, решившему работать в сфере сиротства и приемного родительства, – личная терапия и осознавание, зачем я иду в эту сферу, какие личные задачи решаю: «медные трубы» «святого, помогающего сироткам» спасателя крайне опасны, особенно если они неосознанны. Второе – регулярная супервизия работы. И здесь я столкнулась со сложностью: не все психотерапевтические направления и именитые терапевты имеют опыт работы с сиротами либо он «штучный». Порой я оказывалась в ситуации, когда скорее мне приходилось проводить ликбез для коллег о работе в нашей сфере. С накоплением опыта мы с одной моей коллегой начали вести в Ресурсном центре (фонда «Здесь и сейчас») группу супервизорской поддержки для специалистов, сопровождающих приемные семьи. Важно было признать, что специфика есть и некоторые аспекты легче заметить коллегам, которые работают в сфере. Третье – дополнительные знания по темам, без которых вам точно будет сложно: привязанность и нарушение привязанности, психотравма и ее последствия, различные подходы и техники работы с травматическим опытом (например, EMDR), абьюз в близких отношениях, психология сиротства и закрытых учреждений, системная семейная терапия или любой другой подход к работе с семьей в целом. Если вы ведете группы, то нужны знания по теме ведения групп. И еще клиническая переподготовка – то, чего лично мне не хватает для более эффективной диагностики, хотя в целом тесное сотрудничество с коллегами-психиатрами компенсирует данный аспект. Некоторые медицинские знания, например, важно иметь, чтобы не поддаваться мифам о ВИЧ-позитивных детях».

Екатерина Фиалкова: «Надо видеть целостно – не только ребенка, но и взрослых членов семьи, всю историю семьи. Видеть не только нарушения, но и горе этого ребенка…»

3. Какие случаи особенно затронули, повлияли на ваш стиль работы, на осмысление?

Елена Кандыбина: «Важные для меня случаи – когда удается помочь человеку, ребенку или родителю, достичь большей внутренней целостности. Мучительно, когда плохо понимаешь себя, испытываешь противоречивые чувства, появление которых затрудняешься объяснить, совершаешь действия, которые самому себе потом кажутся странными, не говоря уже о реакции окружающих людей. Я радуюсь, если после нашей совместной работы человек лучше разбирается в себе, понимает свои чувства и может выбирать те действия, которые кажутся ему уместными, а мир вокруг и отношения с другими, может быть, не становятся проще, но точно становятся понятнее. Когда такое происходит, у меня возникает ощущение небольшого чуда, к которому я как будто не имею отношения. И хотя я знаю, что и как делаю для такого результата, все равно стремление личности восстановить свою целостность и наладить взаимодействие с другими кажется мне совершенно удивительным».

Елена Каравашкина: «Позиция специалиста при вторичных возвратах. Был опыт психологического сопровождения приемной семьи, принявшей решение о возврате приемного ребенка. Точно помогало понимание того, что в этой ситуации плохо всем, уход от позиции «преследователя» и «спасателя».

Сопровождение выпускников ЦССУ или из приемных семей, когда дети либо не успевали, либо вообще не имели возможности выстроить привязанность, были выставлены во взрослую жизнь и получали так называемую «травму свободной жизни».

Возвращение и восстановление в правах кровных родителей, горе приемных и разрушение приемной семьи».

Екатерина Фиалкова: «Я запомнила ребенка – девочку, так получилось, что я стала индивидуально работать с ней. Семья была сложная, девочка с трех лет в детском доме, до этого – в неблагополучной семье. Был возврат обратно в детский дом из-за сложного поведения. Девочка изначально пришла на группу подготовки к школе, но я стала работать с ней индивидуально. Как у лечебного педагога моя задача – чтобы она, следуя за моим голосом, говорила чуть более медленно и расслаблено. Дополнительно я налаживала ее отношения с телом. Девочка в одной ситуации была очень зажата, а в другой – слишком развязной, например в отношениях с мужчинами в свои шесть лет. Потихоньку мы это преодолели. Это было самое начало работы в Ресурсном центре. Я увидела, как на теле отражается трагическая младенческая история. Увидела очень наглядно зажим вплоть до голоса. Другие дети из группы были в семье с раннего возраста, и у них такого яркого проявления травмы не наблюдалось».

4. В чем для вас уникальность работы фонда «Здесь и сейчас»?

Елена Кандыбина: «Для меня привлекательной особенностью работы Ресурсного центра помощи приемным семьям фонда «Здесь и сейчас» является сочетание профессионализма специалистов и постоянного внимания к помощи конкретным людям: приемным детям, кровным братьям и сестрам приемного ребенка, приемным родителям, специалистам, работающим в сфере сиротства. Сочетание стремления помочь тем, кто обращается в Ресурсный центр, находится в балансе со стремлением к профессионализации, дополнительному обучению и повышению квалификации. При этом нет увлечения только лишь обучением ради обучения, но необходимость помощи семьям не создает ситуацию, когда специалисту «некогда» и «незачем» учиться новому, узнавать актуальные тенденции в психологической науке, осмыслять собственный опыт. Этот разумный баланс – то, что кажется мне не так часто встречающимся, как хотелось бы».

Елена Каравашкина: «Фонд, и в частности Ресурсный центр как подразделение фонда, – это для меня в первую очередь команда единомышленников, пространство свободы и профессионального творчества, бережное отношение к сотрудникам и прогрессивный директор Татьяна Тульчинская, в работе с которой всегда есть место партнерскому диалогу. Только имея такую мощную команду, такой ресурс за спиной, можно сохранять себя и быть эффективной в работе с нашими клиентами, иметь возможность находить индивидуальный подход для каждого случая, быть эффективной там, где чувствуешь свою компетентность, без насилия «управленцев», далеких от понимания работы психолога. Стратегия Ресурсного центра – это профессиональный подход в сопровождении приемных семей».

Екатерина Фиалкова: «Основное, что мне понравилась, – компания, команда. Плюс другая, новая тема, мощное профессиональное расширение получилось. Была возможность для экспериментальной площадки – группы с малышами и родителями, рукоделие. Была свобода в выборе взаимодействия, никто сверху не навязывал, что делать».

5. Чем вам хочется поделиться с коллегами: мысли, советы, послания?

Елена Кандыбина: «Сейчас Ресурсный центр фонда «Здесь и сейчас» переживает период структурных, а может быть, и смысловых изменений. Важно сохранить взаимную поддержку, интерес друг к другу, готовность выслушать и услышать. Это всегда делало нас поддерживающей командой, было профилактикой выгорания, становилось поводом пойти на работу, даже если сама работа была трудна и не ладилась. Я бы хотела, чтобы мы оставались увлечены нашей профессией, продолжали разговаривать друг с другом и искренне интересовались бы жизнью Ресурсного центра как небольшого нашего общего создания, которое растет и развивается благодаря всем нам».

Елена Каравашкина: «Ценность не в готовых знаниях, а в пути становления специалиста помогающей сферы, важен процесс интеграции теорий и опыта, любовь к постоянному самообразованию, смелость создавать новое и признавать границы своей компетенции».

Екатерина Фиалкова: «Важно учиться прислушиваться к самому себе. Идея спасать слишком сильна, это базовое недополучение тепла и любви делает ребенка пожизненно голодным на чужую энергию. Уметь любить и работать, сохраняя себя, не отдавая себя «на съедение». Мне не всегда это удается. Знаю, что возвращение в тело через телесные практики, бассейн, танцы хорошо помогает почувствовать себя. Думаю, что иметь хобби, зону, где работы нет совсем, – хорошая вещь».

В завершение интервью добавлю, что за полгода моей работы в Ресурсном центре помощи приемным семьям фонда «Здесь и сейчас» было не так много случаев, но все они требовали включения всей команды. Чудеса случались и на нашей коллегии, когда мать, которая никак не выходила на связь с нашим специалистом, вдруг согласилась пойти на личную терапию, а мы только что целый час обсуждали их ситуацию! Было азартно и драйвово, но и, надо сказать, я чувствую усталость от того, как сильно вовлекаюсь в каждый кейс.

Осмысляя свои полгода работы и ответы коллег, важной задачей вижу, скажем так, «бдеть реалистичность» своего ресурса и компетенций. В нашей работе экологичнее не взяться за ситуацию, чем в середине процесса обнаружить себя в бессилии и беспомощности. С другой стороны, присутствует азарт внутреннего «спасателя» и есть коллеги, рядом с которыми бессилие перестает сильно угнетать, так что решение одно – заботиться о наличии этого самого ресурса.

Итак, мои выводы и планы. Для хорошего рабочего тонуса заведу хобби (шить детские игрушки давно хотела!), буду чаще ходить в бассейн и на танцы, супервизия и терапия станут еще более регулярными в моей жизни. Буду еще чаще разговаривать с коллегами, делиться своими идеями и наблюдениями. Пройду еще одно обучение по терапии ранней травмы. А также планирую много думать, читать, говорить, осмыслять.

В нашей работе важно радоваться малым удачам и замечать небольшие продвижения – свои, клиентов, коллег. Из таких маленьких удач в отношениях складывается большое дело – сохранение приемного ребенка в семье. Ну или не складывается… Только маленькие удачи все равно остаются!

Благодарю за участие Елену Кандыбину, Елену Каравашкину и Екатерину Фиалкову. Дорогие коллеги, рада возможности встретить вас на своем профессиональном пути!

Почему я работаю в семейном устройстве?

Куландина Лариса Валерьевна,

педагог-психолог

муниципального учреждения «Центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи «Гармония»,

(Углич, Ярославская область)

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Без семьи человек один в мире и дрожит от холода.

Андре Моруа

Будучи еще молодым специалистом и имея стойкое желание работать в профессии всю жизнь и набираться опыта, я устраивалась в детский сад, работала в школах с подростками и с этой же целью пошла в детский дом. Сейчас я понимаю, что к детям без родителей меня тянули любопытство и страх.

Мой отец провел детство в детском доме. Это были страшные военные годы и голодные послевоенные. Для меня всегда было загадкой, как те люди выжили, как не утратили детскость, желание расти и развиваться. Рассказы о той жизни меня тревожили, отец очень мало говорил о своем раннем детстве, в котором не было примеров для подражания подрастающему поколению: воровство, хулиганство, малолетние преступники. Это потом пришли профессия, институт, спортивные победы…

Очень быстро в моей жизни появился воспитанник детского дома Антон. В моей жизни – потому что наши отношения продолжаются вот уже пятнадцать лет, и, чем больше времени проходит, тем яснее я понимаю, как глубока тогда была степень моего незнания обо всем, что связано с семейным устройством. Я не знала ничего и сейчас часто сравниваю себя с кандидатами в приемные родители, которые ко мне приходят.

Меня тянуло к детям без родителей, когда у меня не было собственных детей, чтобы быть родителем для них. Я иногда задумываюсь о том, как бы жила моя семья, если бы в ней появился приемный ребенок, теперь, когда дети у меня есть.

Детство для меня – важная, главная ценность, оно уникально и самоценно. Если представить, что жизнь человека – это железная дорога, а временные отрезки – младенчество, детство, отрочество, юность –проходящие, мелькающие мимо станции, то детство – это одна из самых важных, ярких и запоминающихся станций на жизненном пути любого человека. Это тот отрезок времени, впечатления о котором мы несем через всю свою жизнь. Когда малы, не ценим его и спешим вырасти, часто вспоминаем его в юности, а становимся родителями – приводим в пример своим детям. Детство как этап человеческой жизни – уникально, и тем важнее сохранить его самоценность.

За что можно ценить детство? За то, что в семье в этот период дарят любовь, доброту, заботу и понимание находящиеся рядом с ребенком взрослые и значимые люди? А может, за то, что этот период беззаботный, игривый, чистый в эмоциях, переживаниях, искренний, полный впечатлений, где дети любят нас, взрослых, и весь мир вокруг ни за что-то, а просто так? В идеале детство должно запомниться как период открытий и познаний мира, период чудесных превращений и бесконечного удивления от новых игр, друзей, предметов, игрушек, книжек, обстановки.

Я убеждена, и это основано на моей многолетней воспитательской практике, что от того, как и чем будет наполнено детство ребенка, кто окажется рядом с ним и будет заполнять его сердце, душу и ум, будет его любить, играть с ним, развивать его, уважать, научит выстраивать взаимоотношения, будет создавать для него ситуации, позволяющие делать выбор между добром и злом, справедливостью и несправедливостью, правдой и ложью, кто научит отличать это друг от друга и, наконец, какие создадут психолого-педагогические, средовые, образовательные и иные условия для его развития, зависит дальнейшая – успешная или не очень – жизнь человека.

Однако удерживаться мне как специалисту в сфере замещающей семьи оказывается часто очень непросто, ресурсы заканчивались уже не раз. Снова и снова приходится восстанавливаться, искать что-то, что позволяет творить, любить и радоваться – словом, жить полной жизнью.

Как я подзаряжаю свою душевную «батарейку»? Во-первых, необходимо понять, куда уходит основная часть сил. Даю подсказку: чаще всего мы тратим свой драгоценный ресурс на то, что нам не нравится делать. Поэтому, поняв, что мне уже чересчур каждодневных занятий с детьми, переживающими утрату, я оставила себе работу с кандидатами в приемные родители.

Далее – перегрузки. С ними дело обстоит более или менее ясно. Расходуя физические и умственные возможности своего организма даже на самом интересном и любимом проекте, рискуешь однажды остаться у разбитого корыта: тело и разум просто откажутся работать на пределе. Нужно помнить, что у каждого из нас индивидуальный ресурсный лимит: кому-то хватит трех дней в режиме нон-стоп, чтобы полностью выработать себя, кто-то может держаться годами. Важный момент: быстрая утомляемость достаточно быстро компенсируется отдыхом, а те, кто привык к марафонным нагрузкам, и восстанавливаться после них могут месяцами.

Как быть, чтобы не довести себя до края? Рецепт прост и понятен: регулярное питание (желательно приближенное к правильному), смена деятельности и сон. Важно стараться не оправдывать себя необходимостью зарабатывать деньги и фразой «все так живут». Необходимо понимать, что «пополнять баланс» нужно будет регулярно, без отговорок и ссылок на отсутствие денег, времени и желания. Наша цель состоит в том, чтобы сделать заботу о себе и собственных силах хорошей привычкой.

Ресурсы восполняются в состоянии расслабления, и, значит, необходимо понять, что именно приведет к состоянию покоя и гармонии. Я для этого пишу список. Не нужно ограничивать себя каким-то определенным количеством пунктов. Пополняйте список ежедневно, наша цель – составить руководство к действию, создать инструкцию самому себе. Я слежу за тем, чтобы в моем списке были разнообразные дела: какое-то может занять несколько часов, какое-то сделает меня капельку счастливее за секунду, на какое-то потребуется четверть моей зарплаты, а что-то осуществится даром. Длинный список, составленный с фантазией и чуткостью к своим желаниям, – гарантия того, что у меня будет возможность выдохнуть и расслабиться даже в самый напряженный и тяжелый момент.

Вот мой список расслабления:

- спеть песню;

- сходить в сауну;

- ярко накраситься;

- сделать маникюр;

- приготовить и съесть пирог;

- выпить чашечку горячего напитка;

- посмотреть новую серию сериала;

- погулять в одиночестве;

- разобрать шкаф;

- погладить кота.

Я дополняю список ежедневно, делаю его разнообразным, хотя бы раз в неделю совершаю какое-либо дело из него.

С трудностями в сфере семейного устройства я встретилась, когда, имея уже накопленный опыт работы психолога с разными категориями клиентов, выяснила, что знания обычных семейных закономерностей и владения традиционными подходами к работе с семьей недостаточно для того, чтобы консультировать принимающие семьи, особенно в острых ситуациях.

Первым и существенным моментом, на котором необходимо остановиться для того, чтобы обрисовать подход к консультированию принимающих семей, является тот факт, что принимающая семья, которая обращается за психологической консультацией, имеет как клиент существенное отличие от других семей, по тем или иным причинам приходящих на консультации. Существенное отличие состоит в том, что принимающая семья – это изначально семья, которая не испытывала серьезных проблем, то есть являлась так называемой функциональной семьей. Разумеется, в каждой семье есть проблемы и идеальных не бывает, тем не менее можно с уверенностью утверждать, что семьям, которые становятся кандидатами в принимающие и в дальнейшем принимают ребенка из детского учреждения, присущ определенный уровень «решенности внутрисемейных проблем», необходимый для здорового функционирования и дальнейшего развития. Именно эта функциональность, «здоровость» и некоторый избыток жизненных сил обычно и приводит семью к решению стать принимающей.

Безусловно, в семейном устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, можно и нужно учитывать то, что принимающими становится определенная доля дисфункциональных семей. Это серьезная проблема, и ее последствия – возвраты приемных детей в детские учреждения.

Поскольку до принятия ребенка проблем в семье не было либо их уровень никогда не выходил за рамки самопомощи, семья склонна видеть источник проблем в приемном ребенке. В свою очередь психолог, к которому семья обращается за консультацией, в случае, если он не достаточно разбирается в специфике вопроса, может либо «увидеть» проблемы семьи в ребенке, либо «увидеть» семью, которая не умеет справляться с воспитанием. И то, и другое будет неверно. Чтобы избежать ошибок диагностики и неверных профессиональных суждений, необходимо рассматривать проблематику принимающей семьи именно в ракурсе ее «приемности». Для того чтобы понять, какова же специфика «приемности» семьи и какие моменты психолог, работающий с семьей, должен учитывать в первую очередь, предлагаю разобрать следующий пример.

Ко мне на прием пришла семья с семилетним мальчиком, принятым в семью четыре месяца назад. Семья жалуется на то, что «ребенок не слушается, грубит старшим, не хочет выполнять указания родителей, делает все наоборот».

С точки зрения проблематики, сразу же возникают две аналогии. Первая – «семья с семилетним ребенком». Опираясь на нее, можно выдвинуть рабочую гипотезу, что ребенок переживает так называемый «кризис первой эмансипации», в связи с чем и демонстрирует поведение «отказа и противодействия». Кроме того, может возникнуть гипотеза, что какие-либо проблемы в самой семье привели к существующему положению вещей, и дальше двигаться в рамках принятых гипотез. Одновременно рождается и вторая аналогия: это семья, в которой несколько месяцев назад появился ребенок. Соответственно, она испытывает все те трудности, которые испытывает обычная семья, в которой есть четырехмесячный малыш. Возникает определенное противоречие, которое вызвано двойной проблематикой. С одной стороны, ребенок по своему «паспортному» возрасту – семилетний. С другой стороны, для семьи этот приемный ребенок, с точки зрения срока его пребывания в семье, – «четырехмесячный младенец», и нужно учитывать тот факт, что эта двойная проблематика будет присутствовать в любой принимающей семье, переживающей период становления.

Далее я учитываю специфику возрастного развития детей, связанную с пребыванием в детских учреждениях, которая определенным образом сказывается как на проживании возрастных кризисов, так и на развитии определенных сфер. Учитываю также специфику, связанную с возможным травматичным опытом ребенка, опытом разрыва привязанностей, в том числе с кровной семьей, а также другие специфические особенности, обусловленные ситуацией приемности.

Я должна учитывать закономерности периода адаптации ребенка в семье. В приведенном примере мальчик может демонстрировать протестное поведение как раз в соответствии с этими закономерностями. Я работаю с семьей в этот период адаптации, для которого характерно не только сложное поведение ребенка, но и неустойчивое состояние всей семьи как системы. Период адаптации – это особый этап в жизни принимающей семьи, и его закономерности, особенности и подводные камни являются «классическим знанием», владеть которым должна как принимающая семья, так и специалист, в чьи профессиональные обязанности входит оказание ей помощи.

В идеальном случае семья должна получать знания о периоде адаптации до момента принятия ребенка. В приведенном примере семья не обладала достаточными знаниями и не имела информации о том, что те травмирующие процессы, которые происходят в данный момент в семье, закономерны и неизбежны. В мою задачу в этом случае входит информирование семьи о трудностях, закономерностях и способах проживания данного периода. Подобная форма работы не является «штатной» для психологического консультирования, тем не менее в большинстве случаев это становится необходимым, а иногда – единственным инструментом оказания семье помощи и поддержки.

С точки зрения консультирования, можно отметить следующие происходящие в семье процессы, существенные для оказания ей психологической поддержки. Семья, испытывающая трудности периода адаптации, как правило, оценивает поведение ребенка как источник возникших семейных проблем. В этом случае возникает опасность попадания семьи в ловушку: если до прихода ребенка семья не испытывала трудностей и они появились с приходом ребенка, следовательно, ребенок и есть тот «фактор», который разрушает жизнь семьи. В некоторых случаях появляется соблазн «исключить разрушающий фактор» и вернуться к тому состоянию, своего рода «гомеостазу», в котором семья до прихода ребенка и вела свое существование.

Здесь важно не попасть вместе с семьей в ловушку отказа, не присоединиться к семье, оценив поведение ребенка как фактор разрушения, не принять за рабочую гипотезу о недостаточности обследования ребенка и не начать вместе с семьей отыскивать с нем «особенности», которые на данном этапе мешают нормальному функционированию семьи.

Семья давала резко отрицательные оценки ребенку, описывала свои негативные, «выходящие за рамки» чувства по отношению к нему, расценивала сложившуюся семейную ситуацию как «безнадежную». Мне было важно не склониться к «негативной» оценке семьи. Дело в том, что семья, переживающая острый кризис адаптации, истощившая свои внутренние и внешние резервы и стоящая на грани эмоционального краха, порой испытывает и демонстрирует эмоции, чувства и поведение, никак не вписывающиеся в нормативное представление о «хорошей» семье и «правильном» поведении родителя в сложной ситуации воспитания.

Я удерживалась в балансе, позволяющем совместить две противоречащие друг другу идеи. Первая – да, приемный ребенок действительно привнес в семью неопределенность и нестабильность, и с этой точки зрения именно в нем – источник проблем. Вторая идея: несмотря на то что ребенок в каком-то смысле источник новых проблем семьи, задача «избавления от проблем» не решается ни исключением «проблемного фактора», ни даже его «изменением». С точки зрения семейной системы, ребенок не является сам по себе фактором нестабильности. Рассматривая ситуацию с позиции ребенка, можно увидеть, что для него ситуация вхождения в новую семью не менее травматична, стрессогенна и неустойчива. Фактически речь идет не о диаде «стабильная семья» – «ребенок, несущий проблемы», а о возникновении новой семьи, в которой все члены в какой-то степени меняют свои роли и функции и которая должна прийти к новому уровню стабильности, включающему не только приемного ребенка как такового, но и новые ценности, в каком-то смысле – новое мировоззрение.

Моей задачей в данном случае стала организация работы, направленная на принятие семьей не столько ребенка, сколько происходящих в ней изменений, помощь в нахождении внутренних ресурсов, которые позволят принять новую ситуацию, почувствовать себя комфортно в новых семейных ролях и принять свою семью в новом качестве.

Мы обсуждали специфику, накладываемую ситуацией на развитие или поведение ребенка, оставшегося без попечения родителей, а именно:

- последствия травмы потери кровной семьи (переживание горя и потери, последствия эмоциональной депривации, разрыв актуальной привязанности, потеря идентичности и т. п.);

- последствия травмы множественных разрывов привязанности (трудности в формировании новых привязанностей, общее снижение эмоционального фона, недоверие, отвержение новых ситуаций, «замирание» развития и т. п.);

- особенности прохождения возрастных кризисов развития в ситуации пребывания в детском учреждении;

- особенности развития различных сфер (эмоционально-волевой, социально-поведенческой, интеллектуальной, физического развития) при переживании травматичного опыта;

- последствия ненадлежащего (жестокого) обращения («застревание» в позиции «жертвы» или «агрессора», особенности и закономерности эмоционального отреагирования травм, преследующие воспоминания, неустойчивость эмоционального фона, провоцирующее поведение, неадекватные реакции на «якорные» раздражители и т. п.);

- последствия пребывания в учреждении (задержка психомоторного и психоречевого развития, особенности становления мотивационной сферы и т. п.).

Мы обсуждали и знания о принимающей семье:

- знания о феномене приемного родительства (типология мотивации, внутрисемейные взаимодействия, особенности принятия решения о приемном ребенке);

- динамику отношения к приемному родительству различных членов семьи (старшее и младшее поколения взрослых, детско-родительские отношения, расширенная семья);

- динамику развития семьи как принимающей, путь, который семья проходит до принятия ребенка;

- понятия о ресурсах и ограничениях семьи как семьи принимающей.

Также мы обсуждали динамику становления новой семьи, закономерности и особенности жизни семьи с приемным ребенком:

- этапы и закономерности периода адаптации семьи и приемного ребенка (три периода адаптации);

- ожидания семьи и ожидания ребенка, вероятность удовлетворения этих ожиданий;

- динамику эмоционального принятия членами новой семьи друг друга (в том числе – отношения между кровными и приемными детьми, динамику принятия ребенка «сопротивляющимися» членами семьи, динамику принятия ребенком разных членов семьи).

Хочу поделиться еще одним случаем: в этой ситуации преодолеть сложности в работе с приемным подростком помогло знание теории привязанности.

Ко мне обратилась женщина по поводу поведения приемного ребенка – девушки-подростка 14 лет, которая в компании своих подруг выкладывала в социальную сеть непристойные фотографии. Я предложила девушке в качестве диагностики методику на определение типа привязанности, в которой ей последовательно предъявлялись восемь различных изображений, а затем к ним нужно было составить рассказ. У подростка были отмечены признаки тревожно-амбивалентной и избегающей привязанности.

Амбивалентность взаимоотношений с родителями проявляется в том, что ребенок постоянно демонстрирует двойственное отношение к близкому взрослому – привязанность и отвержение попеременно, а иногда практически одновременно. Часто такая форма поведения приобретает черты негативной невротической привязанности, когда ребенок постоянно неосознанно «цепляет» родителей, раздражая их и провоцируя на наказания, в поиске «суррогата» привязанности, эрзац-внимания: необходимости разрешать постоянно возникающие проблемы вследствие неадекватного поведения ребенка. Дети с избегающей привязанностью не способны отказаться от внимания родителей, но и не ищут заботы или контакта. Они не вкладывают эмоции в отношения и мало огорчаются, когда те заканчиваются.

По результатам диагностики была проведена консультация с родителем, в ходе которой было рекомендовано:

- помнить, что нет чудодейственных методик, позволяющих добиться прорыва в состоянии ребенка в короткие сроки, ничто не заменит терапевтическую обстановку дома, безопасность, стабильность и готовность взрослого эмоционально откликнуться на потребности ребенка;

- установить границы дозволенного: ребенок должен понимать, какое поведение является неприемлемым и какие последствия его ждут в случае нарушения правил, важно объяснить ребенку, что ваше неприятие относится не к нему самому, а к определенным его поступкам;

- после конфликта быть готовым быстро воссоединиться с ребенком, чтобы дать ему почувствовать, что причиной недовольства было конкретное поведение, но родитель его любит и дорожит отношениями с ним;

- установить режим дня для ребенка и следить за его исполнением, это позволит снизить уровень тревожности у ребенка;

- выделить время, которое родитель полностью посвятит ребенку, будет играть, разговаривать, гулять с ним, не отвлекаясь на другие занятия или других людей, это очень важная составляющая отношений;

- родителю следует обязательно найти возможность и способ восстанавливать собственный эмоциональный баланс. Ребенок с нарушениями привязанности уже испытывает стресс, и тревожность либо раздражительность родителя могут его усилить. Чтобы чувствовать себя в безопасности, ребенок должен ощущать спокойствие и твердость взрослого.

В завершение хочу привести цитату из книги Лилии Сорокиной «Игрушки» о детях-сиротах: «Должны же мы, взрослые, отвечать за свои поступки! Ведь ребенок – это же не игрушка! Если бы все это осознавали, у нас не было бы сирот».

Почему я работаю в семейном устройстве?

Шипунова Екатерина Алексеевна,

педагог-психолог

муниципального учреждения «Центр психолого-педагогической

медицинской и социальной помощи «Содействие»

(Ростов, Ярославская область)

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 905 639-94-14)

Закончив университет имени К. Д. Ушинского в Ярославле по специальности «педагог-психолог», я, воодушевленная, вернулась в Ростов и начала поиски работы! Но довольно быстро поняла, что устроиться в нашем маленьком городке не так-то просто: вакантных мест единицы (чаще на полставки), необходим опыт работы, существует и много других нюансов. Мое приподнятое настроение потихоньку меня покидало… Как вдруг мне позвонили из социально-реабилитационного центра и пригласили на собеседование.

На следующий же день я сидела в кабинете директора. Спустя полчаса она пригласила к себе начальника ОПС и Д – отделения помощи семье и детям, которая отвела меня к себе в кабинет, познакомила с основной документацией (которой было очень много), спросила, знаю ли я, что это за семьи и с какими проблемами придется столкнуться. Я робко что-то ответила, она улыбнулась и сказала, что ждет меня с трудовой книжкой. На тот момент свободной ставки психолога не было, поэтому мне предложили должность социального педагога в ОПС и Д. С первого рабочего дня началась совсем другая жизнь. Знакомство с личными делами семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, составление плана реабилитации, патронаж семей специалистами центра, межведомственный патронаж…

Ранее понятие «семьи, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации» для меня означало временные трудности с работой у родителей, как следствие, финансовые трудности, скудное питание, невозможность водить детей в детский сад, потому что за него нечем платить. Но практика показала мне более суровую картину реального существования этих семей: зависимости родителей (алкогольная, наркотическая), нежелание работать, неспособность воспитывать и развивать несовершеннолетних детей, оформлять их в детсады и школы, педагогическая запущенность детей, безнадзорность, отсутствие возможности оказания детям медицинской помощи, поскольку родители за ней не обращаются.

Дети, которые по заявлению родителей временно проживали в стационаре реабилитационного центра, постоянно ждали мам или пап, но часть из них так и не дождались своих взрослых. Я видела, как этих детей готовили к переводу в детский дом, собирали их «маленький багаж»: вещи, игрушки, поделки. Они не понимали, что происходит, в глазах – огромный страх, чувство ненужности, паника. За судьбой этих детей никто не следил, а на свободные «койко-места» попадали другие дети со своей трудной судьбой.

Спустя какое-то время я решила, что хочу знать, где находятся дети, оказавшиеся без своих взрослых, как изменилась их жизнь. Зная их детские, но такие серьезные проблемы, я стала работать психологом в службе сопровождения опекунов несовершеннолетних Ростовского муниципального района. В процессе работы познакомилась с семьями – приемными и опекаемыми, узнала, какие проблемы возникают, когда в семью попадает приемный ребенок, и что с этим делать.

Постепенно сформировался список проблем, которые есть не только у приемных детей, но и у приемных родителей:

- чувство утраты: главной утратой для замещающих родителей является бездетность, утрата статуса биологического родителя, утрата биологической связи с будущим. Если в семью попадает ребенок более старшего возраста, то приемные родители не могут ответить на ряд вопросов, касающихся их детства, а также утрачена возможность оградить ребенка от пренебрежения, насилия;

- стыд: у замещающих родителей есть чувство никчемности, недостойности, ущербности, раз они не могут иметь собственных детей;

- отвержение: происходит, когда родственники и друзья отказываются признавать замещающих родителей настоящими (Б. Смолли, Д. Скулер. Как рассказать правду усыновленному или приемному ребенку. 2-е изд. – М.: Национальный фонд защиты детей от жестокого обращения, 2015 – 250 с.).

Если, несмотря на все эти проблемы, семья принимает решение принять приемного ребенка, это становится событием очень волнительным, важным для обеих сторон, ответственным и непредсказуемым. Как правило, после перехода ребенка в новую семью ее члены испытывают радость и волнение, у каждого свои надежды, ожидания счастливого светлого будущего. Члены семьи хотят понравиться друг другу, проводят много времени вместе. Но «медовый месяц» заканчивается, и жизнь в семье начинает меняться. Наступает этап напряжения, как правило, он начинается резко. Поведение ребенка меняется, становится провокационным (так называемая проверка родителей на прочность и надежность). Это самый сложный этап адаптации, в котором проявляются травмы ребенка. Приемным родителям важно в этот период быть сильными и ресурсными взрослыми рядом с травмированным ребенком. После этого трудного периода наступает стабилизация, поведение ребенка выравнивается, проявляются «первые ростки привязанности».

В этот ответственный период я как специалист службы сопровождения консультирую приемных родителей, совместно мы разрабатываем способы конструктивного взаимодействия с приемным ребенком, ищем причины того или иного его поступка. Беседы и индивидуальные коррекционно-развивающие занятия я провожу и с приемными детьми.

Однажды ко мне на консультацию пришла приемная мама с дочкой Аней. Девочка боялась засыпать, долго плакала в кровати, вздрагивала, когда до нее дотрагивались, мало говорила, а на любой вопрос моментально отвечала «я не знаю». После прохождения психологического обследования Аня начала ходить ко мне на индивидуальные занятия. Первое время девочка больше наблюдала, чем говорила, долго выполняла предложенные ей задания, но инструкцию понимала. Через несколько занятий Аня начала задавать вопросы, типичные для трехлетки (а ей на тот момент было семь): зачем, почему, когда? Однажды она попросила меня просто поиграть с ней в игрушки и в сюжете начала рассказывать о том, как жила в кровной семье, но от лица своего героя. Она вдруг стала менять интонацию голоса, то кричать, то говорить шепотом, бить другие игрушки, топать ногами, а потом затихла, поднялась на ноги и сказала, что хочет пойти к «тете Маше» (так она называла свою приемную маму). На следующее занятие Аня не пришла, ее мама предупредила, что девочка всю неделю болеет, мало активна, больше лежит в кровати, не отпускает приемную маму никуда. Позже наши занятия продолжились, Аня постепенно начала оттаивать. Однажды нам нужно было обвести силуэт ребенка на ватмане, и девочка спросила, можно ли ей обвести меня. Я согласилась, тогда Аня внезапно оживилась, стала очень активной, начала менять цвета карандашей в зависимости от цвета моей одежды, нарисовала лицо, волосы, все необходимые детали, после чего улеглась на чистый ватман и попросила меня обвести ее…

В летний период мы не виделись, но с приемной мамой были на связи. От нее я и узнала, что Аня была замечена в магазине на воровстве. Дома из-за этого произошел конфликт, однако подобного поведения в семье не наблюдалось. Рассказала приемная мама и про несколько случаев Аниного вранья. На данный момент Аня во втором классе, учится на четыре и пять, рисует, занимается танцами. Несколько раз за период нахождения в семье проявлялась кровная мать девочки (звонила по телефону), говорила о том, что планирует восстановиться в родительских правах, но вскоре вновь исчезла. Аня по-прежнему называет приемную маму тетей Машей, но привязанность между членами семьи, к моей большой радости, сформировалась.

Этот пример из практики дал мне богатую почву для размышлений: важно, несмотря ни на что, бороться за свою семью в новом составе, проговаривать проблемы, которые кажутся неразрешимыми, уделять внимание всем членам семьи, проводить свободное время вместе, не бояться отвечать на «странные» вопросы детей о кровных родителях, справляться с ленью, ложью, воровством, протестным поведением. Родителям важно оставаться сильными и ресурсными, говорить детям о том, что в их семье взрослые отвечают за детей, чтобы свести тревогу о завтрашнем дне к минимуму, повторять, что ребенка ценят и любят за то, что он есть.

Работая в службе сопровождения, я узнала, что часть детей, которых когда-то оформляли из социально-реабилитационных центров в детские дома, обрели новые семьи. Иногда я встречаю их на улице, и дети с радостью рассказывают о новой семье, о своих достижениях и неудачах, о том, какие кружки посещают. Я искренне радуюсь вместе с ними, вспоминая сложный путь, которые они прошли в столь юном возрасте.

Подобные встречи, положительные эмоции, счастливые дети и родители очень поддерживают меня и помогают оставаться специалистом в этой сфере. Семья – это и правда самая важная ценность в нашей жизни, которая поддерживает, направляет, не дает опускать руки в трудные моменты, это подарок, который дарит нам судьба!

Конечно, как и в любой работе, в сфере семейного устройства встречаются трудности, с которыми необходимо справляться специалисту: исчерпанность ресурсов приемных родителей, провокационное поведение детей, которое усугубляется в подростковом возрасте, лень, ложь, воровство, протестное поведение, желание быть похожим на кровных родителей («раз мои родители алкоголики, то я тоже буду таким, другим мне быть не в кого»), общение с кровными родителями, педагогическая запущенность, задержка психического развития, умственная отсталость, аутизм – диагнозы, которые приемные родители принимают с трудом, и многое другое, в том числе, пожалуй, самое сложное – вторичные отказы.

Специалистам службы сопровождения важно самим быть ресурсными, чтобы помогать приемной семье, системе, границы которой нарушаются с приходом нового человека, где начинается адаптация всех членов семьи. Важно своевременно оказывать психологическую помощь, а для этого нужно наладить контакт с приемными семьями.

Однажды ко мне на консультацию пришла приемная мама подростка, который около года прожил в детском доме, в семье – около месяца (период адаптации), поддерживает связь с кровной мамой и бабушкой. Мальчик абсолютно не шел на контакт ни с приемной семьей, ни с педагогами в школе, дома в основном лежал, ничего не хотел делать, хотя не перечил, слушался. На нашей первой встрече Саша отвечал коротко: «да», «нет», «не знаю». Все инструкции понимал и быстро, без старания выполнял задания. Когда я просила что-то пояснить, отвечал отказом. В таком ключе прошли два занятия, и для себя я решила: если вдруг ничего не изменится, продолжать не стану. Но на следующую встречу Саша пришел встревоженный, долго не мог собраться. Я спросила, что положительного произошло за эту неделю, он моментально ответил «ничего». Я выдержала паузу, не стала продолжать разговор. Прошло около минуты, и Саша поднял на меня глаза: «Мама звонила!» Начал рассказывать о том, как она сейчас живет, как скучает по нему, как сложно без его помощи, но при этом пояснила: забрать не смогу, живи в новой семье. Прошло пару месяцев, кровная мама звонила редко. В школу к Саше приходила бабушка, со слов мальчика, настраивала его против новой семьи, упрекала в том, что он «предал» их. У Саши начались проблемы в школе: неуспеваемость по предметам, конфликты с одноклассниками, воровство, ложь. Ситуация усложнилась тем, что в семье внезапно умер приемный отец, с которым Саша проводил много времени, занимался машинами, чинил мопед. Для всей семьи это была серьезная травма, мальчик поддерживал приемную маму, плакал вместе с ней. Этот сложный период они проводили вместе, что дало первые «ростки привязанности». На следующих занятиях Саша с удовольствием выполнял упражнения на развитие познавательных процессов, но о семье пока говорить был не готов. Школьная успеваемость не улучшалась. Саша прошел психолого-медико-педагогическую комиссию, и специалисты рекомендовали ему продолжать обучение по обычной программе. Вскоре Саша перешел в другую школу, успеваемость улучшилась, случаев с воровством больше замечено не было. С приемной мамой и Сашей мы поддерживаем связь по телефону, незначительные проблемы, конечно, возникают, но решаются в семье.

Работа с этой семьей показала мне, насколько разными бывают дети, и к каждому важно найти подход: если один метод не работает, нужно пробовать, искать другой. Дети с травмой привязанности ведут себя по-разному, но я точно знаю, что каждому из них нужна своя семья, пусть и замещающая.

Я – специалист по семейному устройству

Макаренко Ольга Викторовна,

педагог-психолог

ГБУ СО НСО «Социально-реабилитационный центр

для несовершеннолетних Новосибирской области «Снегири»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 952 926-96-44,

Instagram @_po_makarenko)

Дети не должны быть без родителей. Это бесчеловечно, несправедливо. Таково мое убеждение. Именно поэтому много лет я работаю специалистом по семейному устройству. Мое мировоззрение формировалось постепенно, прежде всего благодаря моей семейной истории.

В раннем детстве, лет пяти от роду, я впервые столкнулась с темой сиротства. Мы с мамой проходили мимо дома за металлической изгородью, возле которого на пеленальных столах и в колясках лежали совсем крошечные детки. Мама объяснила, что у них нет родителей. Я была потрясена до глубины души, захотелось немедленно спасти, забрать этих «бесхозных» малышей или хотя бы пожалеть, покачать на руках. Но мама сказала, что нам не разрешат. Воспоминание о младенцах, одиноко лежащих среди высоких деревьев, навсегда запечатлелось в памяти. Я часто думала о них и о том, чем я могла бы им помочь.

Обе мои бабушки были многодетные: у одной девять, у другой пять ребятишек. Мама и папа тесно общались со своими братьями и сестрами, их мужьями, женами и детьми, мы практически жили одним большим кланом. Дети в нашей семье считались огромной ценностью, их появления на свет радостно ожидали и готовились. Новорожденных лелеяли, оберегали, старших детей учили о них заботится. С малых лет я с энтузиазмом ухаживала за младшими братишками и сестренками: пеленала, развлекала, пела песенки, воспитывала в меру своих представлений о хорошем и плохом. Я росла единственным ребенком у родителей и сколько себя помню, всегда мечтала получить «личного» братика или сестричку. Время шло, но никто не рождался. Все разговоры с родителями об усыновлении заканчивались отказом, и я решила осуществить свою мечту сама, когда вырасту.

До детского дома я дошла, уже имея двух сыновей-подростков. Во главе группы волонтеров поместной церкви в течение нескольких лет я организовывала различные мероприятия для детей, в том числе самодеятельные спектакли, концерты, походы в театры, благотворительные сборы на подарки, проводила библейские уроки. Общение с детьми-сиротами укрепило в мысли, что главная их потребность – семья!

В 2007 году я узнала о только созданной в Новосибирске общественной организации усыновителей «День аиста», имевшей разрешение мэрии на фотографирование детей из сиротских учреждений и распространение базовой информации о них с целью устройства в замещающие семьи. Я стала активно помогать – рассказывать о лично мне знакомых детях, используя все доступные ресурсы. За два года 60 ребятишек из детского дома, где я была волонтером, обрели семьи. Практически обо всех них будущие родители узнали через наши источники (журналы, интернет-сайты, теле- и радиопередачи, передвижные фотовыставки).

Параллельно мне наконец удалось уговорить мужа взять в семью детей, и, отучившись в Школе усыновителей, я стала мамой двух чудесных дочек – четырех и восьми лет. Кстати, наш «роман» начался с того, что я разместила под их фотографиями в интернете рассказ с призывом «Найдись поскорее, мамочка!».

Что значит быть мамой девчонок? Чем отличается некровное родительство от кровного? Легко ли принять уже не младенцев? Каково детям адаптироваться в новой семье? На что влияет наследственность? Ответы на эти и множество других вопросов пришлось находить самостоятельно, в немногочисленной тогда доступной литературе, в кабинетах психологов. Про то, сколько было радости, счастья, трудностей и слез, я неоднократно писала в различных публикациях, и еще можно написать не одну книгу.

С того времени моя жизнь круто изменилась. Я почувствовала необходимость в дополнительных знаниях, поступила в педагогический университет для изучения педагогики и психологии. Одновременно стала работать координатором в Школе усыновителей, затем ее руководителем. Провела сотни консультаций кандидатов и приемных родителей, тренинги для семей, специалистов, волонтеров как в Новосибирске, так и в других городах. Повышала профессиональную квалификацию, училась и росла сама на каждом новом этапе. Очень многому меня научили и продолжают учить мои приемные дети.

Воспитание некровного ребенка имеет свои отличия от обычного родительства. Во-первых, ребенок, сколько бы ему ни было от рождения – несколько лет, месяцев или дней, уже перенес серьезную психологическую травму, вызванную потерей биологической семьи, и нуждается в исцелении. Во-вторых, человек, оторванный от истории своего рода – как дерево без корней, поэтому для ребенка важно знать о своем происхождении и видеть как отрицательные, так и положительные стороны жизни кровной семьи, уметь понять, простить, принять, чтобы иметь возможность идентифицироваться со своими биологическими родственниками, не повторяя их ошибок. И наконец, потеря близких, жизнь без значимого взрослого, система казенных учреждений накладывает отпечаток на развитие ребенка, привносит ряд характерных особенностей, далеко не всегда симпатичных, о которых будущим родителям необходимо знать и учитывать их при воспитании.

Если игнорировать все эти факторы, неизбежно придут проблемы, с которыми семья может не справиться, и впоследствии ребенок вновь рискует оказаться в сиротском учреждении. Именно как профилактика вторичного сиротства, помощь в осознанном родительстве и создана Школа приемных родителей. Я знаю не понаслышке, как страдают дети в учреждениях, видела последствия госпитализма у воспитанников детских домов и на примере собственных приемных дочерей, проведших два года в их стенах. Мне важно делиться опытом с будущими приемными родителями, вносить свою посильную лепту в профилактику вторичного сиротства – возврата детей из замещающих семей.

В течение десяти лет я руководила Школой усыновителей и опекунов общественной организации «День аиста», созданной и на 90 % состоящей из усыновителей. В мой функционал входило сопровождение будущих приемных родителей от момента обращения в организацию до получения свидетельства о прохождении обучения. Примерно раз в два месяца я проводила ознакомительную лекцию для всех записавшихся на обучение (приходило от 20 до 50 человек), на которой подробно рассказывала о порядке и форме обучения и психологически настраивала на серьезную работу. После мы встречались на индивидуальном собеседовании с семейными парами или одинокими кандидатами. Зачастую люди приходили встревоженными, многих в тему усыновления приводила боль утраты, разочарования. Слушая некоторые истории, трудно было удержаться от слез. Не только сбором анкетных данных занималась я на этих встречах, но и старалась утешить, поддержать, вселить надежду. Отрадно было видеть, когда люди покидают кабинет окрыленными и настроенными идти новой дорогой.

Также я проводила несколько занятий в рамках Школы и присутствовала на всех остальных в качестве котренера. Во время обучения ко мне обращались с вопросами, за консультацией и поддержкой. Со многими будущими приемными родителями отношения переросли в дружеское общение на долгие годы.

В работе с человеческим горем затрачивается много эмоций, утекает жизненная энергия. Для того чтобы оставаться в психическом здравии, сохранить силы для собственной семьи, уберечь себя от выгорания, специалисту помогающих профессий необходимо регулярное участие в коллективных и индивидуальных супервизиях, проработка собственных психотравм, психологическая и дружеская поддержка. Качественный отдых, перезагрузка, полноценное общение с близкими, занятие творчеством также помогают восполнить ресурс. Конечно, я использовала для восстановления все перечисленное.

Сейчас я работаю педагогом-психологом в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних, преподаю в Школе для родителей – кровных и приемных, занимаюсь индивидуальными психологическими консультациями. Также провожу структурированное интервью всех обратившихся за обучением. За годы работы в сфере семейного устройства я провела такие индивидуальные беседы почти с тысячей человек и хочу подробно рассказать об этом опыте.

Цель интервью – прояснить мотивацию к обучению, ознакомить людей с порядком прохождения обучения, отсеять людей, не готовых к обучению. Информацию о нашей ШПР, как и о других местах, где можно пройти обучение, люди получают в первую очередь из органов опеки. О наборе в очередную группу я также оповещаю через соцсети (Instagram, Facebook, «Одноклассники», «ВКонтакте»). Свою задачу я вижу прежде всего в том, чтобы настроить людей на обучение, плодотворную работу, расположить, создать комфортную атмосферу. Начиная с общения по телефону, приглашая на собеседование, я уже стараюсь заинтересовать будущих слушателей, так как считаю, что положительный настрой на обучение – залог успешного его прохождения, а значит, и усыновления в целом.

Я хорошо помню, как впервые переступила порог усыновительской организации, как мне было сложно начать рассказ о своей мечте иметь детей, задавать вопросы. Поэтому я с пониманием и участием отношусь к каждому, кто приходит в эту тему, стараюсь разрядить напряженность, снизить тревогу. В этом деле важна каждая мелочь. Приглашая по телефону на интервью, подробно рассказываю, что предстоит обсуждать: вопросы – простые анкетные, отвечать можно в свободной форме, степень откровенности каждый вправе выбирать допустимую для себя, никто не будет оценивать ответы, их собирают лишь для того, чтобы больше узнать о кандидате, его запросах, понять степень информированности и помочь подготовится к обучению. Я подробно разъясняю, как добраться до места, как найти меня. Особо тревожных заверяю, что готова в случае необходимости встретить у входа. Ободренные таким образом люди уже в телефонном разговоре высказывают радостное ожидание от предстоящей встречи, приходят вовремя, не плутают, что немаловажно, когда народ идет потоком. Если у вас есть опыт организации множества встреч, вы понимаете, что я имею в виду.

Первая встреча с кандидатами устраивается, как правило, в том же месте, где будет проходить весь процесс обучения. Я предлагаю людям самостоятельно выбрать удобные для них места, даю время осмотреться, подробно рассказываю о Школе, преподавательском составе, расписании, формате, стараюсь ответить на все интересующие вопросы. Часто люди боятся быть оцененными, неверно понятыми. У кого-то уже был неудачный опыт общения с психологами, со специалистами органов опеки. Некоторые приходят на обучение не по доброй воле, а только потому, что это необходимо по закону, и смотрят на специалистов как на формалистов и бюрократов, ставящих преграды на пути к их безграничному счастью. Кому-то в силу низкого уровня образования и отсутствия навыков к обучению трудно воспринимать новое. Недоверие, агрессия, сопротивление встречаются в каждом наборе слушателей.

Мне интересны люди, я с уважением отношусь к каждой истории. Годы работы научили меня справляться даже со сложными случаями, находить индивидуальный подход, особые слова. И все-таки порой не удается расположить человека, установить контакт с первой встречи. Я огорчаюсь и стараюсь в тот же день проговорить с кем-то из коллег, почему это произошло, что можно было сделать, как исправить ситуацию или избежать в будущем. Благо, меня окружают компетентные, отзывчивые и понимающие коллеги, а таких случаев – примерно один-два из ста.

В дальнейшем на своих занятиях, посвященных знакомству с ребенком и адаптации семьи и ребенка, в качестве примера я предлагаю будущим приемным родителям обратиться к их собственным эмоциям и ощущениям, когда они впервые переступили порог ШПР. К тому времени люди уже вполне освоились в группе, внутри нее у многих завязались приятельские отношения, им комфортно в помещении, интересно на занятиях. Слушатели вспоминают, как робели приходить первый раз (в этом признаются практически все учащиеся), и мы вместе подробно разбираем, какие мои слова и действия как принимающей стороны помогли придать им уверенность, почувствовать себя в безопасности. Теперь им проще представить, как грамотно подготовить ребенка к приходу в их семью.

Основной целью обучения ставится раскрытие и развитие родительского ресурса кандидатов. Обучение направлено не столько на информирование слушателей об особенностях детей, сколько на получение собственного практического опыта через моделирование различных ситуаций, на изменение стандартных и шаблонных представлений о тех или иных причинах поведения и реакций детей, применения воспитательных стратегий, а также на развенчание мифов и иллюзий, связанных со всевозможными аспектами приемного родительства.

Все специалисты Центра нацелены на качественную подготовку родителей к приему некровного ребенка. Не ставится задачи добиться высоких показателей по устройству детей в семьи выпускников групп. Главный акцент – на качестве такого размещения. Если семья в процессе или после обучения, оценив свои ресурсы, принимает решение отложить усыновление или совсем отказаться от этого пути, это также относится к положительным результатам, поскольку важнее сохранить уже сложившуюся семью, чем создавать новую.

Показателями успешности семейного устройства мы считаем долгосрочность, точнее, бессрочность семейных отношений, установление близких доверительных отношений между всеми членами семьи, безусловное принятие ребенка, гуманистический подход в воспитании, создание благоприятных условий для полноценной жизни и развития ребенка.

Если принимать ребенка планирует пара, рекомендуется прохождение Школы обоими супругами. Это гарантирует взвешенность и согласованность принятого решения об усыновлении, снижает риск разводов на почве изменения семейной ситуации и разногласий в воспитании детей.

Рекомендуется отложить обучение в Школе людям, которые находятся в нестабильном психологическом состоянии, недавно пережили стресс или психологическую травму, поскольку предлагаемая программа не имеет психотерапевтических или психокоррекционных целей. Более того, актуальный стресс или травма относятся к факторам риска для будущей замещающей семьи, поэтому наиболее оптимальным шагом для такого человека будет отложить на время идею о принятии ребенка в семью и обратиться за психологической помощью.

Также мы советуем повременить с усыновлением людям, имеющим детей до двух лет, поскольку маленькие дети еще очень нуждаются в родителях, и появление нового малыша, требующего особого внимания, может негативно сказаться на их развитии, общем климате в семье.

Программа обучения освещает такие важные вопросы, как ожидания и мотивация будущих родителей, ценности осознанного родительства, система семейных отношений, медицинские и психологические особенности детей из сиротских учреждений. Примеры моей собственной семьи, а также других приемных родителей очень помогают начинающим этот путь, прежде всего в осознании, что все вопросы решаемы, а трудности преодолимы, знакомят с многообразием стратегий и способов разрешения сложных ситуаций.

Меня неоднократно просили описать портрет усыновителя, выявить общие черты. Люди приходят самые разные – по возрасту, уровню образования, степени погруженности в тему усыновления, осознанности и глубине проработки психологических травм. У каждого в прошлом своя боль. Уверена, что большинство при желании могут быть хорошими родителями, в том числе и приемным детям. Важно раскрыть родительский потенциал, увидеть ресурсы и риски каждой семьи. И конечно, недостаточно и не всегда возможно в рамках ШПР, чтобы такое понимание появилось у специалистов. Гораздо важнее, чтобы человек сам глубже заглянул внутрь себя и был готов исцелять собственные раны как самостоятельно, так и обращаясь за помощью, чтобы у него появилось стремление к развитию, повышению родительской компетентности. Невозможно за столь короткий срок и в формате Школы кардинально поменять деструктивные жизненные установки, серьезно терапевтировать травмы. Однако помочь человеку увидеть свои сильные и слабые стороны как родителя, определить зону личностного роста, задать вектор саморазвития – задача, которая вполне по силам преподавательскому составу.

В ШПР приходят взрослые с устоявшимися взглядами на жизнь, менять которые всегда нелегко и зачастую болезненно. Вот несколько мифов, часто взаимоисключающих, и их просто необходимо развенчать до принятия ребенка в семью:

- здоровых детей в учреждениях нет;

- все болезни пройдут в семье от любви и заботы;

- проституция и алкоголизм передаются по наследству;

- необходимо стереть из памяти ребенка всю информацию о его прежней жизни;

- маленькие дети ничего не понимают и не чувствуют;

- дети, попадая в семью, моментально становятся счастливыми

и т.д.

На головы слушателей обрушивается шквал новой информации, вступающей в противоречие с прежними представлениями. В процессе обучения неизбежно происходит переломный момент. Высшая точка напряжения зачастую проявляется в сопротивлении: смех, отказ от участия в упражнениях, опоздания, обесценивание услышанной информации, появление соматических заболеваний. В такие моменты необходимо объяснять причины происходящего, давать много поддержки и принятия. Так устанавливаются долгосрочные доверительные отношения, и впоследствии выпускники готовы обращаться в «свой» Центр за помощью при возникновении трудностей в процессе воспитания детей.

Люди, которые хотят принять в семью ребенка, оставшегося без попечения родителей, должны представлять, какие изменения ждут их семью и с какими трудностями им предстоит столкнуться. К такому серьезному событию необходимо подготовить себя, свою семью и свой дом. Важно представлять, что у детей, воспитывающихся в сиротских учреждениях, есть особенности. И вместе с новыми родителями дети будут проходить несколько этапов адаптации. Задача ШПР – помочь будущим приемным родителям сделать так, чтобы процесс превращения ребенка из «государственного» в «домашнего» был менее болезненным, помочь стать близкими друг другу людьми. Обучение помогает сделать решение о принятии ребенка на воспитание осознанным и взвешенным, позволяет избежать многих ошибок, дает возможность обратить внимание родителей на те особенности характера, поведения детей и их собственные поведенческие реакции, которые могут в определенные моменты стать источником проблем.

К концу занятий большинство уверены, что продолжат общение друг с другом, многие начинают дружить семьями после принятия детей, что также является поддержкой и профилактикой семейного неблагополучия. Один из результатов работы Школы – формирование сообщества приемных родителей, что позитивно сказывается на отношениях между родителями, сотрудничестве, обмене опытом.

Главный же результат работы нашей команды преподавателей Школы приемных родителей – счастье вновь образованных семей с приемными, ставшими родными, детьми.

P.S. Заканчивая работу над статьей, вдруг получаю письмо от выпускницы последней группы ШПР. Приведу выдержки из эмоционального отзыва девушки, которая пришла на обучение, будучи весьма далека от темы приемного родительства, «полна волнений, страхов и стереотипов про неправильных детей» из детских домов. Неожиданностью для нее явилось то, что «комфортная обстановка и общее дело сближают», и теперь она с удовольствием и радостью общается с ранее незнакомыми людьми. «Тут всем психологам и спикерам аплодисменты стоя. Лекции очень интересные, много видеоматериала, командные упражнения (одна «фасоль» чего стоит!)». Никто, по ее наблюдениям, «не навязывал свою точку зрения, свои мысли, наоборот, давали информацию», пищу для размышления. «Меняли мои взгляды, и меняли так плавно и мягко, что я понимала, что я сама до этого дошла! Столько вопросов с моей стороны: как? какого ребенка? как познакомиться? что делать? почему и что может пойти не так?.. Не осталось ни одного. Конечно, они появятся, так как дети и мы все – разные, и ситуации разные, но для меня главное – уверенность в первом шаге, знать, что мне всегда помогут. Спасибо!»

Эти слова в очередной раз подтверждают, что все наши старания не напрасны. Для меня очень вдохновляюще!

Специалист, работающий с замещающими семьями: «правильные» пропорции человечности и профессионализма

Ярославцева Татьяна Геннадиевна,

врач-психотерапевт

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.),

Лазарева Лариса Владимировна,

президент,

Хакимова Наталья Дмитриевна,

психолог,

Черепанова Ирина Владимировна,

специалист по социальной работе

Межрегиональной общественной организации (МРОО) «Аистенок» (Екатеринбург)

Специалист по работе с замещающими семьями – это в большей степени профессия, которой можно при желании научиться, или призвание, при котором на первое место выходят человеческие качества и личный опыт? Стоит ли вообще говорить о работе с приемными семьями как о профессиональной специализации? Или любой квалифицированный специалист, работающий с детьми, семьями, вполне может провести качественную консультацию замещающей семье и каких-то особых знаний здесь не требуется? За годы работы мы слышали разные мнения по этому поводу, например:

- Зачем выделять работу с приемными семьями? Какая разница, кровная семья или приемная? В семье либо есть кризис (и тогда ей нужна кризисная помощь), либо нет (и тогда помощь не нужна) (точка зрения коллеги из НКО).

- Мы всегда чувствуем и будем чувствовать себя «другими». И нам важно встречаться со «своими», в том числе «своими специалистами», даже если нет особых проблем (высказывание на встрече Клуба приемных родителей).

- Почему-то специалисты нередко делятся на тех, кто предпочитает работать с кризисными – кровными, и тех, кому ближе работа с приемными семьями (наблюдение коллеги-психолога).

- В Центре психологи вроде много с приемными семьями работают, но ведь на самом деле это невозможно работой назвать. Лекции какие-то читают… (специалист ШПР).

- Было бы неплохо, если бы специалисты наравне с приемными родителями проходили ШПР, чтобы понимать, с какими трудностями приходится сталкиваться (приемная мама).

- Хороший специалист, работающий с приемными семьями, – это большая редкость (представитель «социума», не имеющий непосредственного отношения к замещающим семьям).

Вот уж точно, сколько людей, столько и мнений. Можно ли и нужно ли говорить о единых требованиях, единых образовательных и квалификационных стандартах, предъявляемых к специалистам, работающим с замещающими семьями? Какие знания, навыки, а возможно, и человеческие качества стоило бы учитывать?

Мы с коллегами – специалистами МРОО «Аистенок» провели небольшое социологическое исследование, пытаясь ответить на вопрос, каким должен быть специалист, работающий с замещающими семьями. Для этого мы разработали анкету и попросили анонимно ответить на ее вопросы представителей трех групп:

замещающих родителей (в том числе усыновителей, опекунов и приемных родителей, не разделяя на подгруппы по другим характеристикам);
специалистов, работающих с приемными семьями (в опросе участвовали специалисты органов опеки, Центров, оказывающих помощь семьям, и НКО);
представителей общественности – спонтанно приглашенных людей, которые знают о теме приемного родительства понаслышке, в основном из СМИ. Единственным критерием включения в эту группу было отсутствие принадлежности к двум предыдущим.

Целью анкетирования было пилотное исследование представлений о том, каким должен быть профессиональный и эффективный специалист, работающий с замещающими семьями. В исследовании приняло участие 65 человек: 31 замещающий родитель, 11 специалистов, 23 нейтральных представителя общественности. Полученные данные распределились следующим образом:

1. Как Вы считаете, кто такой «специалист, работающий с замещающими семьями»? Пожалуйста, выберите первое, что захотелось отметить.

Таблица 1

Предлагаемый ответ	Общее количество выбравших, чел.	Общее количество выбравших, %
Специалист органов опеки и попечительства	12	18,5
Специалист государственного центра, ориентированного на оказание помощи семье и детям	31	47,7
Специалист некоммерческой организации	20	30,7
Специалист, работающий в др. ведомственной организации (школа, поликлиника)	0	0
Другое	2	3,0

Сaмoe пpaвильнoe – кoгдa y приемной семьи ecть пpaвo выбopa специалиста cлyжбы coпpoвoждeния. Чем шире вoзмoжнocть выбopa, тем лучше для ceмьи и тем быстрее она сможет выбраться из трудностей и эффективно помочь ребенку и себе самой. По представленности в исследуемых группах структура ответов распределилась следующим образом:

Таблица 2

Предлагаемый ответ		Замещающие родители, абс./%		Специалисты, абс./%		Социум, абс./%
	Специалист органов опеки и попечительства		7/22,6		2/18,2		3/13
	Специалист государственного центра, ориентированного на оказание помощи семье и детям		13/42		5/45,5		13/56,5
	Специалист некоммерческой организации		10/32,3		3/27,3		7/30,4
	Специалист, работающий в др. ведомственной организации (школа, поликлиника)		0		0		0
	Другое		1/3,2		1/9		0

В категории «Другое» представитель группы замещающих родителей ответил: «Это специалист, имеющий личный опыт воспитания приемных детей или сам воспитывающийся в замещающей семье». Представитель группы «Специалисты» ответил: «Это специалист, знающий специфику темы сиротства, особенностей детей-сирот и адаптационных процессов приемной семьи».

Представленное распределение ответов, возможно, связано с тем, что под понятием «работающий» чаще предполагается «сопровождающий». Такой формой работы в большей степени занимаются государственные центры и некоммерческие организации. Учитывая ограниченные ресурсы некоммерческих организации, объем сопровождения замещающих семей центрами на сегодня превышает объемы помощи, оказываемой некоммерческими организациями, что и нашло отражение в данном пункте исследования.

Комментарии из категории «Другое» подсказывают, что для респондентов «специалист, работающий с замещающими семьями» – больше, чем рабочее место, тип организации, где трудится человек. Понятие может рассматриваться как самостоятельная профессия, предполагающая определенные качества, знания и навыки.

2. Должен ли специалист, работающий с приемными семьями, иметь личный опыт приемного родительства?

Таблица 3

Варианты ответов	Общее число выбравших, чел.	Общее число выбравших, %
Обязательно	16	24,6
Не обязательно	49	75,4

На занятиях ШПР кандидаты часто задают вопрос: «Имеет ли кто-нибудь из ваших специалистов опыт приемного родительства?» В нашей организации, так уж случилось, никто из специалистов такого личного опыта не имеет. Однако у каждого из нас есть опыт «обычного» родительства, большинство накопили достаточно долгий практический опыт работы с детьми-сиротами (в государственных и общественных организациях), обладают знаниями по теории привязанности, возрастным особенностям детей, трудностям адаптации приемного ребенка в семье и многом другом. Кроме того, наши специалисты долгое время работали с родными семьями – по теме профилактики отказов от детей и предупреждения изъятия детей из семьи, работали с родными семьями в кризисе, исследовали портрет «отказниц», разбирали причины отказов от детей. Все эти знания давали бесценный опыт и возможность эффективно работать с замещающими семьями.

По представленности в исследуемых группах структура ответов распределилась следующим образом:

Таблица 4

Предлагаемый ответ	Замещающие родители, абс./%			Специалисты, абс./%		Социум абс./%
Обязательно		13/42	1/9		3/13
Не обязательно		18/58	10/91		20/87

О важности личного опыта приемного родительства в большей степени говорят сами замещающие родители. Возможно, это связано с личным ощущением собственной «непохожести» на других, уязвимости, потребности в «понимающем специалисте», а возможно, специалистам, работающим с замещающими семьями, действительно не хватает глубины понимания темы. И это подталкивает людей к идее, что только собственный прожитый опыт сможет сделать специалиста действительно эффективным.

Чаще всего к специалисту обращаются с особенно сложными темами, событиями, которые были в жизни ребенка. Это может быть тема утраты близкого человека, насилия, совершенного в отношении ребенка либо свидетелем которого он был, и это входит в раздел кризисного консультирования или работы с травмой. Можно находить ответы на сложные вопросы в общении с приемными родителями («равный – равному»), можно от них получать поддержку и делиться эффективными способами ведения хозяйства и вовлечения в бытовые дела ребенка. Но если тема серьезная, необходимы специальные знания, профессиональные компетенции. При этом для того чтобы работать, например, с психологической травмой после сексуального насилия, совсем не обязательно иметь такой опыт в своей жизни, важно иметь знания, как с этим работать и как наиболее эффективно помочь ребенку. Важно получать поддержку и от профессионального, и от родительского сообществ.

3. Какими качествами, на Ваш взгляд, должен обладать хороший специалист? Выберите один ответ из предложенных или напишите свой вариант.

Таблица 5

Предлагаемый ответ	Общее количество выбравших, чел.	Общее количество выбравших, %
Человечность, душевность	30	46,2
Организованность	1	1,5
Ответственность	7	10,8
Человеческие качества не так важны, главное –профессионализм	12	18,5
Другое	15	23

Ответы показывают, какую высокую значимость человечность, душевность имеют в работе с этой категорией семей. Однако почти каждый шестой из ответивших предпочел профессионализм человеческим качествам специалиста. По представленности в исследуемых группах структура ответов распределилась следующим образом:

Таблица 6

Предлагаемый ответ	Замещающие родители, абс./%	Специалисты, абс./%	Социум, абс./%
Человечность, душевность	12/38,7	4/36,4	14/61
Организованность	0	0	1/4,3
Ответственность	3/9,7	1/9,1	3/13,1
Человеческие качества не так важны, главное – профессионализм	6/19,4	3/27,3	3/13,1
Другое	10/32,3	3/27,3	2/8,5

В категории «Другое» звучали следующие ответы:

Замещающие родители:

важно сочетание человечности и профессионализма (написали пять участников из десяти);
быть грамотным и вызывающим доверие;
обладать гуманностью, понимать ценность жизни человека, его личности;
обладать эмпатией;
быть адекватным;
быть «специалистом» – когда это не образование и качество, а призвание.

Специалисты:

сочетание человечности и профессионализма (два участника из трех);
обладать эмпатией, иметь личный родительский опыт даже с биологическими детьми.

Представители социума:

любовь к людям, детям;
человечность, душевность, доброта и любовь к детям и людям, тактичность.

Интересно, что в пункте «Другое» в этом вопросе более подробные ответы дали замещающие родители и специалисты. Те, кто действительно находится «в теме». В ответах специалистов явно значимы именно профессиональные качества. Возможно, это указывает на некоторое игнорирование эмоционального контакта, человеческих отношений в эффективной работе с замещающими семьями, что может вызывать опасения, связанные с рисками формирования синдрома эмоционального выгорания. В целом можно говорить о двух важнейших категориях качеств, которые должны органично дополнять друг друга: человечность (включая эмпатию, любовь к людям, тактичность, гуманизм, ценность человеческой жизни) и профессионализм.

4. Что должен уметь хороший специалист? Выберите один ответ из предложенных или напишите свой вариант.

Таблица 7

Предлагаемый ответ	Общее количество выбравших, чел.	Общее количество выбравших, %
Устанавливать контакт с ребенком любого возраста	41	63,1
Уметь говорить на простом, понятном языке	15	23,1
Сопереживать трудностям родителей	2	3,1
Другое	7	10,7

Для нас несколько неожиданным был выбор респондентов. Он показал, какими важными в работе являются базовые навыки любого специалиста, работающего с семьями с детьми: умение устанавливать и поддерживать качественный контакт. По представленности в исследуемых группах структура ответов распределилась следующим образом:

Таблица 8

Предлагаемый ответ	Замещающие родители, абс./%	Специалисты, абс./%	Социум, абс./%
Устанавливать контакт с ребенком любого возраста	19/61.3	2/18,2	14/60,9
Уметь говорить на простом, понятном языке	4/12,9	4/36,4	7/30,4
Сопереживать трудностям родителей	2/6,5	0	0
Другое	6/19,4	5/45,5	2/8,7

В категории «Другое» чаще звучали следующие ответы:

Замещающие родители:

внушать доверие и уважение;
знать пути решения проблем в приемных семьях;
работать со всей семьей;
все перечисленное.

Специалисты:

уметь понять и поддержать всех членов семьи;
уметь видеть общую картину по семье, работать с каждым в семейной системе;
видеть и показывать детям и семьям их ресурсы, которые помогают справляться с трудностями;
уметь заботиться о себе и переживать счастье.

Социум:

устанавливать контакт со всеми членами семьи, оказывать консультационную помощь в преодолении возникающих трудностей;
уметь держать границы.

И снова интересные для нас наблюдения: мнения специалистов и других участников опроса о значимости контакта разошлись. Специалисты не посчитали умение устанавливать контакт достаточно значимым (меньше 20 %). На важность умения сопереживать трудностям родителей обратили внимание только сами замещающие родители. Возможно, мы снова встретились в темой повышенного риска синдрома эмоционального выгорания у специалистов.

Умение говорить на простом, понятном языке посчитали не значимым сами замещающие родители. Можно предположить, что уровень психологических компетенций у родителей значительно вырос, и понимание профессионального языка не вызывает особых сложностей

5. Какими знаниями должен обладать хороший специалист? Выберите один ответ из предложенных или напишите свой вариант.

Таблица 9

Предлагаемый ответ	Общее количество выбравших, чел.	Общее количество выбравших, %
Специальные знания по теме приемного родительства, сиротства	55	84,6
Общие знания по психологии и педагогике	9	13,8
Медицинские знания	0	0
Юридические знания	0	0
Другое	1	1,5

По представленности в исследуемых группах структура ответов распределилась следующим образом:

Таблица 10

Предлагаемый ответ	Замещающие родители, абс./%	Специалисты, абс./%	Социум, абс./%
Специальные знания по теме приемного родительства, сиротства	28/90,3	7/63,6	20/87
Общие знания по психологии и педагогике	3/9,7	3/27,3	3/13
Медицинские знания	0	0	0
Юридические знания	0	0	0
Другое	0	1/9	0

В категорию «Другие» попал следующий ответ специалиста: «Личная психологическая проработанность, повышение профессионализма в смежных сферах, касающихся адаптации детей в социуме».

О важности специальных знаний по теме приемного родительства, сиротства особенно говорят ответы самих замещающих родителей. Однако ответы специалистов напоминают о необходимости расширения профессионального кругозора, значимости знаний по общей психологии, педагогике, личной проработанности, повышении профессионализма в смежных сферах.

Информацию о регламентированных знаниях и навыках специалистов, работающих с замещающими семьями, можно найти в Едином квалификационном справочнике должностей руководителей, специалистов и служащих (утвержден Приказом Министерства труда и социальной защиты РФ от 18 ноября 2013 года № 683н).

6. Что для Вас не совместимо с понятием «хороший специалист»?

В этом вопросе мы не предлагали респондентам выбрать из готовых ответов. Нужно было самостоятельно сформулировать ответ. Наиболее распространенными оказались:

равнодушие,
формальный подход,
бюрократизм,
грубость,
некомпетентность,
предвзятое отношение к замещающим семьям,
безответственность.

В категории «Замещающие родители» самыми частыми ответами были:

безразличие,
непрофессионализм,
бюрократизм,
грубость,
осуждение.

Самое грустное, что, давая ответ на этот вопрос, люди ссылались на собственный опыт. Некоторые приводили конкретные примеры бестактных высказываний в свой адрес. Сложно подобное комментировать. Наверное, просто стоит еще раз напомнить себе и коллегам о важности человечности, ответственности, профессиональной компетентности в работе со всеми категориями «наших» клиентов.

Итак, наше небольшое исследование показало важность гармоничного сочетания профессионализма и человечности в деятельности специалиста, работающего с замещающими семьями. Многие из коллег удивились, узнав, что существуют единые регламентированные квалификационные характеристики, в которых достаточно качественно и профессионально описаны основные навыки и компетенции специалистов, работающих с замещающими семьями. Возможно, имеет смысл сделать эту информацию менее формальной, разработав и утвердив программы подготовки и последующего повышения квалификации для специалистов, сопровождающих замещающие семьи. Исследования в этом направлении также было бы важно продолжить.

ОБРАЗОВАНИЕ И ПОДДЕРЖКА

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ СООБЩЕСТВОМ СПЕЦИАЛИСТА,

РАБОТАЮЩЕГО В СФЕРЕ СЕМЕЙНОГО УСТРОЙСТВА

Профилактика эмоционального выгорания специалиста при работе с травмой

Иоанна Кацунари,

клинический психолог,

профессор факультета психологии

Университета им. Фредерика (Никосия, Кипр)

Специалисты, сталкивающиеся с тяжелыми психологическими травмами у своих клиентов, подвержены высокому риску выгорания. Проявления могут быть разными: от легкого эмоционального дискомфорта до ситуации, когда вы сами испытываете те же симптомы, что и ваш травмированный клиент. Эти проявления можно минимизировать и предотвратить. В своей статье мне хотелось бы поделиться практическим опытом, как предотвратить выгорание специалистам помогающих профессий.

Я начала работать с травмой в 2004 году как клинический психолог и специализировалась на людях, прошедших через пытки и физическое насилие. Отлично помню свое воодушевление и желание поскорее начать работать, когда оказалась на стажировке в США. Первое время меня очень поддерживала мотивация моих пациентов: все они хотели вылечиться, я видела, что моя работа дает результаты.

О выгорании я услышала от коллег, еще будучи практиканткой. За много лет работы мне довелось и самой испытать выгорание, и увидеть, как оно действует на тех, с кем я работаю. Когда психотерапевт работает с травмированными людьми, он регулярно сталкивается с вопросами от пациентов «Как вообще человек может сделать такое с другим человеком?!», «Почему такое происходит в мире?», «Как после произошедшего я могу кому-то доверять?». Путь восстановления достоинства и доверия к миру долгий и тернистый. Психотерапевт превращается в сосуд, который должен вместить ненависть, злость, страх и грусть, которые выражает клиент, пока идет терапия. И нередко именно психотерапевт становится мишенью этих эмоций.

Я часто сталкивалась с тем, что переполнившие клиента злость и ненависть выливались на меня. Нейтральное восприятие этих эмоций требует от специалиста колоссальной внутренней силы и большого опыта, а они есть далеко не у каждого из нас. Именно поэтому я уверена, что специалисты помогающих профессий должны быть проактивными в работе с выгоранием, бороться с ним, как будто мы на поле боя.

Вот что было важным в этой борьбе лично для меня и что, как я много раз убеждалась, помогало моим коллегам.

Профессиональная поддержка

Общайтесь с коллегами при любой возможности. Обсуждайте ваши непростые случаи. Но не надо ограничиваться профессиональными разговорами – внутри любой организации находите время для того, чтобы раз в одну-две недели куда-то вместе выбраться.

Ищите поддержку. Вторичная травматизация, или «травма свидетеля», – это довольно частое явление в работе терапевта, работающего с ПТСР. У вас должна быть возможность проговорить свои чувства на персональной супервизии и внутри группы коллег. Обязательно общайтесь с коллегами за пределами вашей организации. Работа с травмой может заставить специалиста чувствовать свое бессилие. Я нередко слышу от коллег, что отдача от клиентов намного меньше, чем то, что мы им даем. Поэтому здорово, если у вас есть возможность общаться с коллегами на конференциях и всевозможных профессиональных семинарах. Обмениваясь опытом с теми, кто работает в вашей же сфере, вы яснее видите смысл и цели вашей работы.

Будьте настолько разносторонними, насколько это вообще возможно. Это совершенно нормально – сменить за свою карьеру несколько «шляп». Меняйте роли, меняйте задачи. Например, для меня в свое время стало спасением, когда после нескольких лет глубокой работы с травмой меня попросили заняться студентами, которые травму только-только начали изучать. Это как будто вдохнуло в меня новую жизнь. Другим приемлемым вариантом может быть коллегиальная разработка какой-то новой программы помощи, административная работа типа координации между специалистами, даже фандрайзинг для уже существующих программ. Вы одновременно и остаетесь на своем поле, и пробуете что-то новое.

А еще я, общаясь с коллегами, часто узнаю, что те просто сократили количество часов работы с травмированными клиентами, чтобы посвятить несколько часов в неделю клиентам, так скажем, «попроще».

Да, и я – за постоянное обучение. В такой области знаний, как травма, постоянно происходит что-то новое, и постоянно есть чему учиться. Новые знания – это тоже инструмент в борьбе с выгоранием.

Заботимся в первую очередь о себе

Первым делом вылечите свою травму. В работу с травмой нередко приходят люди, которые в своей жизни столкнулись с какими-то несправедливыми событиями, и теперь им нужно спасти мир. Я встречала в литературе очень точное название для таких специалистов: «раненый целитель». Да, эмпатии «раненым целителям» не занимать, но необходимость спасать мир отвлекает от собственных травм, которые так и остаются неизлеченными. Это прямой путь к вторичной травматизации и молниеносному выгоранию.

Я – за сбалансированную личную жизнь. Специалисту, работающему с травмой, жизненно необходимо быть любимым, востребованным, ценным внутри своих личных отношений.

Физическая активность – обязательно нужна. Стресс, который мы испытываем на работе, очень часто проявляет себя болями в шее, плечах, спине. Я постоянно слышу, как мои коллеги жалуются на хронические мигрени. Найдите активность, которая будет приносить вам радость и снизит напряжение в теле.

И наконец, делайте регулярные перерывы в работе. Травма наших клиентов – это такое явление, которое может потребовать срочной и безотлагательной помощи. И именно поэтому перерывы нужно устраивать вообще каждый раз, когда есть возможность. Каждый вкладывает в это что-то свое: может быть, это прогулка на природе, частые путешествия по стране или по миру, какие-то групповые занятия, не связанные с работой.

Защищайте себя и свои права

Специалисты, выбирающие работу в помогающей сфере, часто действуют из соображений помощи людям и миру. А организации, через которые подобного рода помощь осуществляется, как правило, всегда находятся в поиске денег и в процессе преодоления всевозможных организационных моментов. И что мы видим в результате? Сотрудники работают больше положенного, не настаивают на повышении зарплат. Хотя выход всегда есть – можно попросить новую, более престижную должность, раз уж в вашей организации недостаточно средств, чтобы поднять зарплату. Все эти «мелочи» играют огромную роль в психологическом здоровье специалиста помогающей профессии. Если у вас есть силы постоять за себя на своем рабочем месте, вам будет легче и в работе.

То же и с волонтерской деятельностью: в нашей работе она очень важна. Но нам просто жизненно необходимо соизмерять объем волонтерской работы, соответствие ее нашим карьерным и профессиональным целям и уделять свободное время тому, что важно и удобно вам как специалисту.

Стакан, который наполовину полон

Фокусируйтесь на позитивных изменениях у клиентов. Иногда очень полезно на время забыть о патологических процессах и сконцентрироваться на силе и гибкости, которую клиенты проявили в процессе работы. Записывайте в свой личный блокнот после каждой сессии все позитивное, что вы заметили. Потом даже можно повесить эти записи на своем рабочем месте, чтобы они были перед глазами в момент, когда вам будет нелегко.

Не пребывайте долго там, где много несчастья. Мир – не идеальное место. Но наши клиенты привносят в нашу работу и жизнь достаточно своего горя, чтобы мы еще и «добирали» его извне. Не читайте статей о том, как людям трудно, не смотрите ТВ, в особенности передачи, в которых рассказывается, как все вокруг ужасно. Очень важно каждую минуту напоминать себе о том, сколько радости окружает нас в жизни.

Статью перевела социальный педагог РЦ БФ «Здесь и сейчас» Екатерина Заостровцева.

Образование и дополнительное образование в сфере семейного устройства глазами обучающего специалиста

Соболева Татьяна Викторовна,

клинический психолог,

аналитический психолог,

педагог-психолог ГБУ «Ресурсный центр «Спутник»,

ресурсное отделение, учебно-методическое подразделение

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

К теме семейного устройства хотелось бы подойти, осветив позицию и потребности специалиста, работающего с категорией детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (ОБПР). Проводя обучающие семинары для специалистов и замещающих родителей, вижу необходимость совместных, профессионально выстроенных обсуждений «сложных» случаев. Мой опыт диагностики детей в Центрах содействия семейному воспитанию (ЦССВ) и опыт посттренингового сопровождения персонала ЦССВ, работающего с различными категориями детей, лишь подтверждает эту идею.

В ГБУ РЦСУ «Спутник» я работаю с начала 2016 года. Начинала с участия в проекте «1500» по городу Москве. Это был огромный проект, в котором мы с коллегами помогали специалистам вновь созданных ЦССВ проводить диагностику детей от четырех до пятнадцати лет с целью формирования запросов на помещение ребенка в семью. Это была новая и интересная работа: разрабатывались форма и содержание этих запросов, собирались рабочие группы, обследование почти каждого ребенка обсуждалось для того, чтобы как можно точнее и целостнее отразить в запросе характер ребенка, его особенности и индивидуальность. Мы мечтали о том, чтобы каждый ребенок, с которым мы встречались, был устроен в семью. А тот, который сразу не устроился, мог бы получить шанс быть увиденным как через запрос, так и через базу данных, в которой его бы могли найти потенциальные приемные родители.

Это был потрясающий опыт не только взаимодействия со специалистами ЦССВ, которые также участвовали в обследовании детей, но и опыт взаимодействия с большим количеством детей-сирот и детей ОБПР, которых мы с коллегами диагностировали и описывали в запросах.

В частности, в мои обязанности входило кураторство нескольких площадок, где пребывали «тяжелые» дети и куда меня направили как клинического психолога, – это бывшие детские дома-интернаты. Кураторство предполагает координацию специалистов самого учреждения в обследовании детей и помощь им в написании запросов. Из обследования решили не исключать детей из отделения «Милосердия», детей с тяжелыми множественными нарушениями развития (ТМНР), чтобы все дети получили равный шанс на семью. Но как описать в запросе ребенка с тяжелой умственной отсталостью, если обычную батарею психологических тестов ему не дашь и не проведешь клиническую беседу, так как он не говорящий? В этом была большая сложность для специалистов: описать ребенка не только с точки зрения медицинского диагноза и социальной ситуации, но и отразив его психологические характеристики.

Мы с коллегами выбрали наблюдение за детьми в их обычной повседневной жизни: приходили, наблюдали за ребенком иногда по два-три часа кряду, иногда приезжая дополнительно в другой день, чтобы понаблюдать его в немного других условиях (погодных, при другом физическом самочувствии, с другим воспитателем и т. д.).

Что именно мне помогало узнавать ребенка и описывать его? В первую очередь, конечно, психоаналитическая подготовка и клиническое образование и опыт. Но не последнюю роль играли совместные обсуждения информации о ребенке с коллегами нашего центра и персоналом того учреждения, где обследуемый ребенок находился. После этих обсуждений образ ребенка становился более объемным для специалистов и в какие-то моменты более понятным и, следовательно, менее тревожащим. Ребенок «психически наполнялся» через эти обсуждения: специалисты учреждения узнавали о нем со стороны что-то новое, внутренне отвечали для себя на какие-то вопросы про этого ребенка, а обучающие и сопровождающие специалисты узнавали что-то о ребенке от персонала.

Уже после окончания проекта и различных обучающих программ для ЦССВ было в моем опыте посттренинговое сопровождение. Посттренинговым оно называется потому, что проводится после теоретических занятий в рамках обучающей программы. Мое участие имело определенный алгоритм, в котором были и теоретические занятия, и наблюдение за детьми с ТМНР, и задания по наблюдению за ребенком для персонала, и дальнейшее обсуждение особенностей ребенка со специалистами. Внутренний опыт ребенка рождался в этих обсуждениях, так как специалист после них уже смотрел на этого ребенка по-другому и взаимодействовал с ним, исходя из полученных знаний. Поскольку обсуждение происходило еще и совместно с работающими в одном учреждении коллегами, у специалистов была возможность поделиться друг с другом переживаниями, сомнениями, мыслями. Это был очень ценный опыт для меня как для специалиста и, надеюсь, для персонала тоже.

В настоящее время я в основном веду обучающие тренинги для специалистов сферы семейного устройства. Опыт преподавания и общения со специалистами на занятиях является дополнением к тому опыту обследований, которые я проводила. Есть возможность увидеть актуальность встреч более целостно, что подтверждает для меня важность совместных обсуждений специалистами сложных или непонятных случаев в работе. Находясь внутри ситуации, специалисту может быть непросто найти ответ на вопрос, что делать, так как часто, особенно в сложных случаях, эмоциональное состояние специалиста может отражать эмоциональное состояние семьи, которая также не знает, что ей делать, и находится в панике, растерянности и состоянии безнадежности.

Часто на своих семинарах я специально выделяю время на разбор клинических случаев. Кто-то из специалистов рассказывает про ситуацию, связанную с семьей или воспитанником, и мы совместно с группой пытаемся почувствовать именно эмоциональный отклик на эту ситуацию, не спешим давать специалисту советы, что нужно делать. Бывает, что при разборе случаев мы не можем найти выхода из проблемной ситуации, так как «упираемся в стену» системы. Оказывается, иногда специалист начинает даже мыслить в терминах системы, ему сложно выйти за определенные рамки, которые эта система обозначила, он не видит положительного выхода из той или иной ситуации. Разбирая ситуации более подробно, мы можем прийти к выводу, что переживание специалиста повторяет внутреннее переживание самого ребенка, который оказался заперт в системе и не видит для себя выхода.

Приведу в пример часть своей статьи на тему эмоционального отклика специалиста на детей-инвалидов и детей с ТМНР – так называемых «отказников с рождения». К сожалению, этот эмоциональный отклик может иногда мешать работе с такими детьми. Два-три года назад, когда была написана эта статья, явление, описанное ниже, встречалось чаще, чем теперь, но и сегодня есть специалисты, которые достаточно категоричны в своих взглядах на взаимодействие с «тяжелыми» детьми.

«Даже у одного и того же специалиста может встречаться расхождение во взглядах на развитие «такого» ребенка: от «бесполезно заниматься с ним вообще» – до «давайте с ним заниматься семь раз в неделю, может, количество перерастет в качество, и начнется прогресс».

Такая полярность мнений в отношении того, что же важно для этого ребенка, и непонимание алгоритма действий в программе занятий (да и просто в свободном взаимодействии с ребенком) очень хорошо отражают те эмоциональные процессы, которые происходят внутри этого ребенка, тот эмоциональный хаос, который начался у таких детей буквально с перинатального периода. Взрослый просто отражает состояние воспитанника через «свой» эмоциональный настрой… Они (дети – Прим. автора) склонны к эмоциональному слиянию с другими людьми для обретения собственной безопасности… это одно эмоциональное поле на двоих: ребенка и взрослого.

Это может выглядеть по-разному: и как определенное равнодушие ко взрослому, заставляющее взрослого чувствовать себя отвергнутым (как когда-то этот ребенок чувствовал себя отвергнутым); и как стремление слиться со взрослым («шагу не дает ступить»). И в том, и в другом случае это попытка ребенка восстановить когда-то утраченные отношения с родительской фигурой. Взрослые, которые ухаживают ... за ребенком, могут испытывать достаточно интенсивные чувства, часто принимая их за свои и не всегда понимая, что они находятся в эмоциональном симбиозе с ребенком, в поле эмоциональной травмы». (Соболева Т. В. Тише едешь – дальше будешь? http://patronatcentr.ru/publikatsii/tatyana-soboleva-tishe-edesh-dalshe-budesh/).

Специалист в сфере семейного устройства постоянно соприкасается с последствиями травматических детских переживаний. Персонал учреждений наблюдает детей каждый день, знает особенности каждого ребенка, но воспитатели и специалисты находятся «внутри семьи» и часто эмоционально включены в детей, а порой им просто не хватает времени на индивидуальный подход и обдумывание тех или иных ситуаций. Это достаточно энергозатратно для психических ресурсов сотрудника и может приводить к эмоциональному выгоранию, если не знать правила психической гигиены.

На семинарах я вижу своей задачей научить специалистов семейного устройства мыслить не только стратегически, но и тактически, а именно: что конкретно сейчас можно сделать для данного ребенка? В какую сторону нужен следующий, пусть и маленький пока шаг? Как прочитать те знаки, которые ребенок подает через свое поведение? И что вообще происходит в окружении этого ребенка?

Что бы я добавила в обучение персонала, работающего в сфере семейного устройства? При обучении специалистам иногда хочется получить готовый ответ, например, на вопрос, какие конкретные техники работы применять в каждом конкретном случае. Современные специалисты сферы семейного устройства – в основном люди обученные, теоретически и практически подкованные, но все равно так или иначе реагирующие на эмоциональную коммуникацию между собой и ребенком, между собой и замещающей семьей. Поэтому я бы обязательно добавила групповые регулярные встречи специалистов, на которых у них была бы возможность обсуждать их взаимодействие с воспитанниками и замещающими семьями. Эти специалисты могут быть не обязательно из одного учреждения. Нужны и важны не только теоретические семинары, но и практические группы, в которых специалисты встречались и обсуждали бы конкретные случаи, свои эмоциональные отклики на того или иного ребенка, на ситуации в учреждении и т. д.

Вижу совместные обсуждения как общее пространство теории и практики, где пересекаются знания и наблюдения. У врачей есть балинтовские группы, у психологов – супервизорские. На этих встречах обсуждаются эмоциональные нюансы взаимодействия врача и пациента, психолога и клиента. Именно из таких нюансов и состоит терапевтическая работа с личностью, взаимодействие специалиста с воспитанником, общение родителя и ребенка.

Эмоциональное взаимодействие иногда незримо, но именно оно является основой формирования привязанности и любого контакта, который нужно выстроить с ребенком. Если специалист не учится распознавать свои эмоциональные переживания (внутренние ответы) от взаимодействия с тем или иным ребенком, он не сможет научить ребенка распознавать свой внутренний мир. Без самонаблюдения специалиста получается этакий винегрет чувств и переживаний без четких границ каждой личности. А ведь личность и психическая зрелость ребенка формируются через соприкосновение с нормами и границами «я» и «не я».

Группы, в которых встречаются профессионалы, и есть правило психической гигиены и профессиональная позиция специалиста. Эти группы должен вести ведущий, а лучше два, которые регулируют работу группы и помогают специалистам почувствовать «свое» и «чужое» в эмоциональных переживаниях. Группа для обсуждений очень полезна для специалиста, чтобы иногда глазами коллег увидеть то, что он самостоятельно не замечает. Специалист как бы приподнимается (в психическом плане, конечно) над ситуацией, ему легче увидеть ее целиком, и уже тогда он может сам себе ответить на вопрос, что делать.

Считаю, что такие профессиональные группы помогают специалистам почувствовать свои эмоциональные границы и через это увидеть границы ребенка, поместив его в новое психическое смысловое пространство, то есть дав ему право на выход из стереотипных представлений, право на рождение его личности.

Куда мы внутренне помещаем «наших» детей? Вот хороший вопрос для каждого из нас.

Организационно-методическое обеспечение деятельности специалистов служб сопровождения замещающих семей Ярославской области

Лежникова Ирина Витальевна,

директор,

Гаврилова Регина Николаевна,

заместитель директора,

Митюкова Светлана Павловна,

начальник отдела

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.),

Мишурова Елена Юрьевна,

психолог, главный специалист

ГКУ «Агентство по обеспечению функционирования системы образования Ярославской области»

Актуальность организации поддержки и сопровождения замещающих семей обусловлена необходимостью реализации прав детей воспитываться в семье. Что стоит за понятием «сопровождение»: помощь в решении конкретных проблем, консультирование по запросу, контроль за жизнью ребенка, мониторинг успешности принимающей семьи? Основной принцип сопровождения – организация сотрудничества с семьей в интересах ребенка.

Замещающие семьи – это семейные системы, которые добровольно или вынужденно идут на включение в семью приемных детей. Необходимым является обеспечение ребенка замещающей заботой высокого уровня с учетом его индивидуальных потребностей, так как условия дальнейшей его жизни могут как усугубить негативные тенденции развития, обусловленные неблагоприятным жизненным опытом и проявляющиеся в разнообразных болезненных симптомах, так и создавать возможности полноценного развития.

Осуществление эффективного приема в семью ребенка-сироты и ребенка, оставшегося без попечения родителей, практически невозможно вне системы комплексного профессионального сопровождения специалистов. Задача замещающей семьи – создание благоприятных условий для благополучия и развития приемных детей, компенсации нарушений их социализации и интеграции в общество. Повышение профессиональной компетентности специалистов служб сопровождения замещающих семей является ресурсом повышения эффективности замещающей заботы.

В помощь специалистам государственное казенное учреждение (ГКУ) «Агентство по обеспечению функционирования системы образования Ярославской области» осуществляет организационно-методическое, информационно-аналитическое и просветительское сопровождение деятельности специалистов сферы защиты прав детей, оставшихся без попечения родителей. Сопровождение новой семьи минимизирует риски возврата ребенка. Помогающие специалисты должны уметь работать с проблемами и нарушениями, создавать условия для компенсации имеющихся у ребенка нарушений, должны быть ориентированы на ресурсы как самого ребенка, так и систем, в которые он включается, и уметь их актуализировать.

Специалисты служб сопровождения ответственны за осуществление конкретных процессов, а именно: подготовка семьи и ребенка к совместной жизни в замещающей семье; организация и осуществление социально-психолого-педагогического патронажа замещающей семьи на сложных этапах приема; правовая поддержка замещающей семьи и приемного ребенка; подготовка приемного ребенка к самостоятельной жизни; поддержка приемного ребенка после выпуска из замещающей семьи. Этика психологического сопровождения основывается на утверждении французского психоаналитика Франсуазы Дольто о сопровождении как об уважении, а не управлении.

Опыт жизни детей, лишенных родительского попечения, – это зачастую опыт почти безграничной свободы в семье или опыт ограничений без заботы, а нередко и с насилием. Многие дети, принимаемые в семьи, имеют опыт депривации, пренебрежения, жестокого обращения, испытывают тяжелые переживания, связанные с потерей возможности жить в родной семье. Опекуны, принимающие в свою семью детей, лишенных родителей, часто испытывают сложности воспитания приемных детей. Реальное поведение приемных детей может резко контрастировать с ожиданиями приемных родителей. Социальное окружение не всегда является поддерживающим, а наоборот, создает дополнительные проблемы приемной семье. В социальных сетях, в устных высказываниях окружающих встречается осуждение людей, получающих ежемесячное пособие опекуна.

Под компетентностью замещающих родителей понимается совокупность общекультурных и специальных компетенций, необходимых для эффективного осуществления замещающим родителем функций обучения, воспитания и развития детей-сирот и детей, оставшихся без попечения, для их успешной социализации в изменяющемся мире. К базовым компетенциям замещающих родителей относятся:

Знания и технологические умения в области психологии и педагогики замещающей семьи, воспитания приемного ребенка, собственного поведения в семье. Это знание способов создания для приемного ребенка безопасной и стабильной ситуации в семье, способов помощи приемному ребенку в переживании специфических психических травм, умение адекватно интерпретировать причины нарушенного поведения у детей.
Индивидуальные способности, связанные с умением выражать чувства и отношения, с критическим осмыслением и способностью к самокритике, а также социальные навыки, связанные с процессами социального взаимодействия и сотрудничества, с умением принимать социальные и этические обязательства.

Именно замещающие родители могут создать такую обстановку, в которой ребенок сможет пережить опыт здоровой зависимости, поверить в то, что взрослому можно доверять. Важна обстановка безопасности, стабильности и готовности новой семьи эмоционально откликнуться на потребности ребенка. Ребенок привязывается к тем взрослым, кто быстро и позитивно реагирует на его активность и инициативу, вступает в общение, отвечающее когнитивным способностям и настроению ребенка. Общение с постоянными родительскими фигурами, доверительные отношения с ними защищают ребенка, способствуют восстановлению у него способности к «нормальному развитию». Ребенок готов к проживанию в новой семье, когда он достаточно психологически защищен, чтобы решиться на новую привязанность в лице приемной семьи. Чтобы установить доверие между значимым взрослым и приемным ребенком, требуется длительное время. Смена такой фигуры, перемещение из одной приемной семьи в другую, не просто тормозит процесс развития ребенка, но и усугубляет расстройство.

В настоящее время в Ярославской области проживает около 3500 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Из них больше 50 % детей воспитываются в приемных семьях, 33 % – в опекунских семьях, 14 % детей – в государственных учреждениях. На основе федерального и регионального законодательства в области создана региональная сеть служб сопровождения замещающих семей, определеныее цели, задачи, структура, функции и содержание деятельности. Действуют 20 служб сопровождения замещающих семей: 6 – на базе центров психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи, 3 – на базе детских домов, 7 – на базе учреждений дополнительного образования, 3 – на базе детских садов, 1 – на базе общеобразовательной школы. Кадровый состав службвключает психологов, социальных педагогов, юристов, врачей, учителей-логопедов, учителей-дефектологов.

Наличие служб сопровождения обеспечивает опекунам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, доступность необходимых услуг, получаемых на безвозмездной основе. Организовано консультирование, проводятся индивидуальные и групповые занятия в процессе подготовки и осуществления замещающей семейной заботы. Социальные педагоги в службах являются кураторами случая, помогают в возникающих сложных ситуациях. Психологи оказывают поддерживающие и консультативные услуги. Службы сопровождения организуют работу клубов приемных родителей, проводят мероприятия, такие как «Семейный очаг», «Планета талантов». Проводится мониторинг процесса адаптации приемного ребенка в семье. В сопровождение входит составление индивидуального плана развития ребенка. Особое внимание уделяется семьям, находящимся на кризисном и экстренном уровне сопровождения.

В 2013 году в Ярославской области был разработан этический кодекс специалиста по опеке и попечительству, с 2012 года действует методическое объединение специалистов служб сопровождения опекунов (попечителей) несовершеннолетних, способствующее профессиональному самоопределению специалистов (кто я в профессии, чем занимаюсь, кем себя определяю, в каких профессиональных ролях нахожусь – диагност, консультант). Целью методобъединения является обмен опытом и профессиональный рост, содержанием работы – обобщение опыта и организация обмена опытом; обеспечение профессионального роста; организация взаимодействия специалистов, обеспечение согласованности их действий; изучение достижений отечественной и зарубежной психологической и педагогической науки, современных технологий в области сопровождения замещающих семей; выработка общих подходов в работе специалистов: содержание, методы, формы; оказание помощи в освоении профессиональной деятельности в области сопровождения замещающих семей новым специалистам; оказание профессиональной поддержки коллегам с целью профилактики выгорания. На встречах участники методического объединения рассматривают следующие вопросы:

факторы успешности приема в семью ребенка, лишенного родительского попечения;
родительские компетенции замещающих родителей;
благополучие ребенка, воспитывающегося в приемной семье;
процессы формирования сложной идентичности приемного ребенка;
помощь приемному ребенку в преодолении поведенческих и эмоциональных проблем;
влияние приемной, кровной семьи на психологическое состояние приемных детей; привязанность в жизни ребенка;
установление личных границ во взаимоотношениях в семье;
работа с семьей, находящейся в трудной жизненной ситуации;
показатели неблагополучия в жизнедеятельности замещающей семьи, указывающие на возможность кризиса взаимоотношений;
сопровождение семьи на разных этапах приема ребенка;
сопровождение семьи, переживающей кризис отношений с приемным ребенком;
работа специалистов с психологической травмой потери ребенком кровной семьи;
направления повышения эффективности подготовки кандидатов в приемные родители.

В организации работы методического объединения используется системный подход, специалисты проводят мастер-классы, осваивают эффективные технологии сопровождения, проходят обучение, супервизию, стажировку, осуществляют рефлексивный анализ профессиональной деятельности, участвуют в конференциях, форумах регионального и федерального уровня.

Важной является работа, направленная на профилактику отказов от приемных детей. В области проходят консилиумы специалистов органов опеки и попечительства и служб сопровождения опекунов (попечителей) несовершеннолетних, направленные на рассмотрение и анализ приемных семей с признаками неблагополучия и риском отказа от приемных детей. Задача консилиума – осмысление проблем в семьях и трудностей в их сопровождении, выявление имеющихся в распоряжении семьи ресурсов. В работе консилиума принимают участие специалисты муниципальных районов Ярославской области, выявившие среди приемных семей своего района семьи с признаками неблагополучия. Вот наиболее часто встречающиеся в семьях данной категории проблемы:

проблемы формирования характера детей (склонность ко лжи, упрямство),
проблемы учебной деятельности (пропуск учебных занятий без уважительной причины, формальное участие в учебных занятиях),
педагогическая и психологическая некомпетентность приемных родителей, завышенные требованияк приемному ребенку,
конфликты в семье,
конкуренция приемных и кровных детей.

Анализируя условия жизненной ситуации в рассматриваемых семьях, специалисты выделяют как фактор преодоления трудностей наличие тех или иных имеющихся у семьи ресурсов. Среди них:

стремление приемного родителя к повышению компетентности,
готовность к сотрудничеству со специалистами,
наличие сформированной эмоциональной привязанности между членами приемной семьи,
готовность приемных семей участвовать в мероприятиях службы сопровождения опекунов и попечителей,
включенность отца в воспитание детей,
готовность опекунов поддерживать общение с кровной семьей ребенка,
направленность опекунов на сохранение ребенка в семье,
наличие у приемных родителей опыта принятия детей в семью,
сотрудничество приемных родителей с образовательными учреждениями по вопросам развития и воспитания детей,
способность членов замещающей семьи справляться с возникающими трудными жизненными ситуациями,
готовность к диалогу.

Выделены возможные риски неблагоприятного развития событий в случаях, если проблемы не смогут быть решены:

нарушение отношений между приемными и кровными детьми,
нарушение отношений приемных детей с приемными родителями,
появление акцентуаций характера у ребенка,
кризис супружеских отношений приемных родителей,
заострение личных и семейных дисфункций,
усиление проблемного поведения приемных детей,
увеличение школьных проблем детей.

В работе специалистов, сопровождающих семью, важно своевременно реагировать на симптомы неблагополучия. Например, необходимо уделить внимание следующему: есть ли закрепленные за ребенком обязанности; ощущает ли ребенок ответственность за свой вклад в жизнедеятельность семьи; как относится ребенок к своей включенности в семейные дела; испытывает ли ребенок эмоциональное удовлетворение от совместной работы, каков характер эмоциональной связи родителей и детей в семье (забота друг о друге, поддержка, помощь, значимость мнения родителей и детей); какова степень доверия ребенка к родителю; присутствует ли в семье совместное обсуждение событий, переживаний, отношений, настрой на развитие отношений в будущем.

В 2019 году была закончена работа над методическими рекомендациями по ведению документации службами сопровождения опекунов (попечителей) несовершеннолетних, в том числе осуществляющими подготовку граждан, желающих принять в свою семью ребенка, оставшегося без попечения родителей. Это пособие подготовлено на основании нормативных правовых актов, регулирующих вопросы семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей, с учетом опыта работы специалистов служб сопровождения опекунов (попечителей) несовершеннолетних Ярославской области.

СПЕЦИАЛИСТ И СЕМЬЯ: ТАКОЕ РАЗНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

История одной семьи: опыт взаимодействия с системой сопровождения замещающих семей

Людмила Костинева,

замещающий родитель

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Терпение есть искусство питать надежду.

Люк де Клапье Вовенарг

Любой родитель, теряющий ресурс и находящийся в состоянии эмоционального выгорания, имеет полное право бить тревогу и обращаться к профильному специалисту для проведения системной работы по восстановлению сил и ресурса. В этой статье я хочу поделиться собственным опытом замещающего родителя, трудностями, с которыми столкнулась, и надеждой, которая может помочь отчаявшемуся родителю и специалисту, работающему с замещающими семьями. Я расскажу о том, как и где искать поддержку, на что обращать внимание и с чего начинать работу над собой; о значимости системной поддержки замещающего родителя и ребенка-сироты на всех этапах сопровождения, о контейнировании чувств и эмоций родителя и важности информирования семьи об особенностях функционирования психики детей, получивших ранний депривационный опыт; о помощи в нормализации эмоционального состояния замещающего родителя, боящегося совершить ошибку в процессе воспитания.

По образованию я дошкольный педагог-психолог, но работала по специальности всего года три. Однако в дальнейшем образование помогло мне с легкостью находить общий язык с любыми «трудными» детьми и подростками, вдохновляя их своими интересами. Работая в детском доме, я совмещала деятельность педагога-организатора – у нас был свой театр – и инструктора по физкультуре – мы все вместе увлеченно занимались спортом, в итоге я даже попала в составе окружной сборной на чемпионат России и стала кандидатом в мастера спорта. Одна моя бывшая воспитанница сейчас в сборной России по биатлону, многие выпускники выбрали своей профессией физическую культуру и организаторскую деятельность, успешно работают, создают семьи и живут полной жизнью. Мы по-прежнему общаемся, у нас сохранились теплые отношения, и я очень рада, что стала для этих детей значимым взрослым и другом, помогла им выйти в самостоятельную жизнь.

Я всегда мечтала о детях, о большой дружной семье. О детях из детского дома я на то время даже не задумывалась, да и в принципе с ними никогда не пересекалась, за исключением одного визита в закрытый интернат «восьмого вида». Я тогда училась в первом классе, и нашу музыкальную школу отправили выступать в интернат в честь какого-то праздника. Единственное, что я запомнила, – полный зал каких-то одинаковых, лысых детей. Через 13 лет я попала в этот интернат уже молодым специалистом по распределению от университета. Я познакомилась с темой сиротства и совершенно другим миром, живущим по своим законам. Это был очень жесткий опыт: интернат больше напоминал тюрьму для малолетних преступников с поощряемой дедовщиной, взрослые и старшие подростки там были надзирателями и наказывали за любую провинность. Я смогла продержаться там пару месяцев и ушла, не прощаясь, даже без трудовой книжки.

Вскоре я устроилась в центр реабилитации для детей-инвалидов и увидела, как там относятся к домашним детям с такими же ментальными нарушениями, как у тех «моих» сирот. За время работы я узнала много нового о таких детях, поняла, что даже необучаемых и официально лишенных права на образование детей можно и нужно учить, что они такие же дети, только со своими особенностями, и что у них тоже, оказывается, может быть нормальное детство.

К сожалению, с этой любимой работой пришлось расстаться, мы с семьей переехали в другой регион. Так как я еще была молодым специалистом, меня от управления образования направили на работу в детский дом. Я в ужасе ожидала увидеть ту же картину тюремно-интернатского вида, однако все оказалось совсем по-другому. Это был довольно обеспеченный семейный детский дом, детей не распределяли ни по возрасту, ни по статусу, жили все дружными семьями в прекрасных благоустроенных квартирах, с постоянными воспитателями, домашней кухней, по семейным традициям, в очень душевной родственной атмосфере. Там я в прямом смысле прожила семь лет, и это были лучшие годы моей молодости. Мы с детьми много путешествовали, выигрывали соревнования и творческие конкурсы. Старшие помогали воспитывать малышей. Многих детей на выходные забирали родственники, и часто дети возвращались в кровные семьи. Ни о какой сиротской депривации я тогда даже не слышала и познакомилась с ней много лет спустя...

Так получилось, что мы с родной сестрой забрали троих самых маленьких детей из этого детского дома. У всех них есть родители, полный набор кровных родственников и крепкие семейные связи, только сами дети оказались лишними в этих семьях. Девочки росли без особых проблем, никаких сверхусилий применять не приходилось – дети как дети. Старшие девочки вообще не выделялись среди сверстников, и никто даже не догадывался, что они приемные, с младшей пришлось немного повозиться в плане здоровья. В две года ей установили диагноз «ДЦП», дали инвалидность и предупредили, что ребенок будет неходячий и необучаемый. Мы не стали делать из этого события проблему и организовали ребенку обычное детство. Сейчас девочка учится в колледже в Италии, за год освоила язык и новые предметы, ездит по шесть километров в день на двухколесном велосипеде, катается на роликах и коньках, в общем, несмотря на инвалидность, живет полной жизнью… Это было предисловие к тому, как у меня появилась дочь Настя и как мы преодолевали и продолжаем преодолевать трудности.

С отъездом моей семьи я впервые осталась одна в пустой квартире. Вскоре возникло желание создать семью, мне очень хотелось ребенка, и я начала собирать документы для опеки. С первого визита в службу опеки до появления дочери прошло почти девять месяцев, так что, можно сказать, я этого ребенка «выносила». Благодаря моему опыту с сиротами и инвалидами я была готова к любому ребенку. Долго не решалась смотреть базу данных детей, лишь однажды зашла, тут же наткнулась на девочку с явной умственной отсталостью, быстро пролистала остальных и поскорее закрыла сайт. В службе опеки мне сказали, что на детей огромная очередь и рассчитывать мне не на что, однако буквально через час перезвонили и предложили посмотреть одного ребенка, уверяя, что это именно то, что я хочу. Я приехала по адресу, прочитала на воротах название: «Специализированный дом ребенка для детей с органическим поражением ЦНС и нарушением психики». Вздохнула и зашла. Главврач монотонно зачитала выписки, ознакомила с количеством отказов, уточнила, не передумала ли я смотреть ребенка, и, получив отрицательный ответ, проводила в комнату для встреч, куда через некоторое время, снося все преграды на своем пути, ворвался настоящий вихрь, энергетический клубок, пролетел по всем диванам и креслам, врезался в стену, попытался выбежать из комнаты, вырвал из рук воспитателя телефон и наконец благополучно затормозил, уткнувшись в мои ноги. После чего раскинул объятия и счастливо произнес «ня!», требуя взять на ручки. Это была та самая девочка с сайта для усыновителей. Моя будущая дочь Настя. Через две недели мы уехали из дома ребенка навсегда.

У Насти в два года имелся большой багаж диагнозов: сильная недоношенность, фетальный алкогольный синдром, органическое поражение ЦНС и головного мозга, неуточненные психические расстройства, аутистические черты, задержка психоречевого и физического развития, тяжелые нарушения речи, нарушение зрения и слуха, нарушение пищевого поведения, иммунодефицит и еще много чего по мелочи. Конечно же, не обошлось без реактивного расстройства привязанности – стандартный набор для отказника. Девочка не умела жевать и глотать, не пила воду, ее рвало от любой еды, все тело было в тонусе, она практически не спала, не чувствовала боль, холод, голод, жажду, постоянно раскачивалась и билась головой до крови, сосала язык, закатывалась в аффективно-респираторных приступах до потери сознания, не умела ходить и сидеть, только бегала, орала и дралась, ни на секунду не останавливаясь, не реагировала на речь, на руках и в коляске не сидела, игрушками не интересовалась, разрушала и уничтожала все на своем пути.

Первые полгода мы сидели практически безвылазно дома, иногда гуляли в безлюдных местах, пытались наладить питание и сон и просто старались выжить. Любые выходы «в свет» заканчивались быстрым побегом домой и успокоительными для нас обеих. Очень хотелось понимать, что происходит, чего ждать, над чем работать в первую очередь. Мы обе не спали уже несколько месяцев, чувствуя полнейшее моральное и физическое истощение. Я металась в поисках информации и специалистов, которые могли бы нам помочь. В тот момент нашей поддержкой были только врачи, которые в качестве помощи предлагали нейролептики и успокоительные. Я читала по ночам форумы приемных родителей, искала возможность профессионального сопровождения и заново изучала детскую психологию. Держаться на плаву помогал собственный дневник в социальных сетях: я писала для себя, оформляя мысли и наблюдения в короткие истории, но он довольно быстро вызвал интерес у других людей. Моя отдушина стала своего рода информационным ресурсом, я начала получать различную поддержку от знакомых и незнакомых людей, которые не говорили уже привычное «Зачем взяла такого ребенка?» и прочее в духе «Ну а что ты хотела?». Что я хотела? Я хотела просто жить!

Первый год выкручивалась сама, надеясь на собственные силы и опыт. Я была готова к принятию ребенка – и морально, и материально, и, как я думала, психологически. Однако через месяц бессонных, безумных ночей и дней весь мой пыл улетучился, сил практически не было, второе дыхание не открылось, и я не понимала, куда бежать и что делать. Врачи пожимали плечами и отмахивались все тем же «А что вы хотели?», подруги подбадривали «Мы тоже это проходили, держись!», родственники сочувствовали, но были очень далеко. Книги популярных педагогов и психологов недостаточно объясняли, что делать с травмированным отказником с отягощенной наследственностью и собственными реакциями на стресс. Я была в информационном и моральном провале.

Обращаться в службу психологического сопровождения приемных семей, как мне тогда казалось, было бессмысленно и небезопасно. Для меня это означало вызвать огонь на себя: страшно было признаться в собственной беспомощности, признаться, что не справляюсь, что не понимаю, как жить дальше, почему у меня появились такие реакции, почему из меня «полезло» то, чего никогда не было. Я понимала, что нахожусь на грани, разрываясь между любовью и возрастающим раздражением, беспомощностью и унынием – вместо уверенности в себе. Мыслей о возврате не было, зато появились пугающие мысли о том, что я могу не справиться.

Через полгода адаптации я отдала дочь в сад и вышла на работу с частичной занятостью, нужно было заново возвращаться к привычной, стабильной жизни. Стало чуть-чуть легче, я получила небольшую передышку. Очень помогала подруга, опытная в вопросах сиротства, которая работала в этом саду и приглядывала за ребенком, давала рекомендации воспитателям. Спустя три месяца мы уехали в долгий отпуск, с чего начался новый этап нашей жизни. Все это время я искала возможность дистанционного сопровождения.

Ровно через год я приступила к реабилитационному курсу. До этого главной задачей было создать здоровую привязанность между мной и дочкой, научиться жить вместе, сформировать безопасную зону для нас обеих и определить задачи на будущее. Мы поехали на две недели в самый простой центр развития речи, там я впервые получила более-менее вменяемую психологическую консультацию и рекомендации для развития. В дальнейшем за три с половиной года мы прошли десяток различных реабилитационных курсов, но нигде я не могла найти того, кто был бы знаком с особенностями депривированного ребенка из сиротской системы. Действовали интуитивно, разбирая понятные проблемы, обучаясь через игровые техники взаимодействию и развитию. Иногда у меня получалось уделить время себе, так как здоровье серьезно пошатнулось. Поняла, что значит фраза «Сначала спасайте себя, потом ребенка». Жизнь понемногу начала выравниваться, спокойные периоды увеличивались, часть проблем понемногу решилась. Я заметила цикличность наших взлетов и падений, стала обращать внимание, после каких событий наступают откаты или, наоборот, скачки в развитии. Благодаря постоянным реабилитациям получилось худо-бедно наладить сон дочки, активировать ее мозговую активность, умственную деятельность, запустить речь, коммуникацию, убрать мышечный тонус, сформировать основы здорового пищевого поведения и нормализовать физиологические процессы. Но мне крайне не хватало возможности постоянного психологического сопровождения, тем более что дочери все-таки установили инвалидность по психиатрии. Конечно, все ее непонятное поведение смело можно было бы списывать на психиатрический диагноз, но я очень не хотела этого делать и пошла против течения.

Мы постоянно занимались: физкультура, закаливание, упражнения на развитие интеллекта, музыка, много пеших прогулок, общение с животными. Искали любую возможность получить позитивный опыт. Дочь еще толком не говорила, но мы постоянно пели, я учила ее выражать чувства, приучала к рукам, буквально «донашивала» на себе и все время проговаривала действия и эмоции, бесконечно, каждый шаг. Иногда у меня было ощущение, что «психиатрию» уже можно ставить и мне, особенно в период откатов и эмоциональных качелей – хотелось все бросить и сбежать на край света.

Как-то в момент сильнейшего стресса и беспомощности я решилась – попросила помощи в профильной группе в социальных сетях. Мне дали телефон кризисного психолога, работающего в благотворительном фонде, с которым можно было пообщаться анонимно (что важно в таких ситуациях) и попробовать выйти из эмоционального ступора. Психолог, к сожалению, сам оказался не в ресурсе и довольно вяло предложил мне для собственного восстановления сдать девочку на лечение в психбольницу. Такая «поддержка» оказалась неожиданной шоковой терапией, я поняла, что никогда этого не сделаю, и начала составлять план ресурсоукрепления.

Общаясь с другими приемными семьями, учитывая собственный опыт, я увидела, насколько уязвимыми становятся родители и как нуждаются в профессиональной помощи, в регулярных встречах хотя бы в первые год-два после принятия в семью ребенка, чтобы не оставаться один на один с неизвестностью и не доводить ситуацию до кризиса. Профессиональное сопровождение приемных семей должно присутствовать в системе – без риска для родителей возможной утечки личной информации в те же органы опеки. Создавая идеальную картинку «как должно быть», я вижу, что приемному родителю необходим выбор: довериться государственной службе сопровождения при органах опеки и попечительства либо получать квалифицированную помощь специалистов НКО. Если будет выбор, возможно, родители сами будут заинтересованы в получении такого сопровождения, попутно обучаясь взаимодействию с ребенком и образовываясь в психологии и педагогике. Проблема сопровождения стала настолько актуальной, что многие фонды начали открывать очные и дистанционные группы поддержки. Я обращалась к специалисту одного из фондов с просьбой помочь в составлении «инструкции» для воспитателей детского сада по работе с травмированным ребенком. Это стало точкой роста и для педагогов, которые не владеют особенными знаниями по взаимодействию с такими детьми, и для меня, потому что я со стороны увидела ряд особенностей таких детей, поняла, как с ними работать и в каком направлении двигаться.

Вскоре мне повезло попасть в проект по изучению особенностей детско-родительского взаимодействия в замещающих семьях, который организовала научно-практическая лаборатория в Москве. Одним из критериев выбора этого проекта стала возможность участвовать дистанционно. Мы заключили этическое соглашение со специалистами, которые вначале проводят диагностику детско-родительского взаимодействия – она проходила на основе 15-минутной видеозаписи нашей с Настей игры. По итогам диагностики специалисты разработали для нас индивидуальную программу сопровождения, центральным звеном которой стало обучение основам игровой терапии и определенным правилам общения, специально для нас. Оказалось, что этого было достаточно для того, чтобы начать выстраивать новую модель поведения как для самой себя, так и для ребенка, помогая ему включаться в процесс и не испытывая при этом эмоциональных перегрузок. В течение нескольких месяцев мы занимались психологической коррекцией, я получала необходимую поддержку от специалиста, вела дневник наблюдений и шаг за шагом отмечала, как, оказывается, меняется наша жизнь в лучшую сторону! То, что раньше казалось неразрешимым, раздражающим и бесполезным, при получении определенных знаний оказалось вполне поддающимся коррекции.

Очень полезными были игровые техники, которые прекрасно вписываются в повседневную жизнь и снижают уровень тревожности и раздражения. Также я изучила ряд вопросов, которые помогают понять, что чувствует ребенок в разных ситуациях, помочь ему (и себе) распознавать эмоции. Эпизодов раздражения и плача стало значительно меньше, мы с дочкой научились договариваться, в большинстве случаев новые методики срабатывали, и зарождающиеся конфликты быстро прекращались. Кроме того, ребенок включился в ролевую игру – это просто спасение во многих ситуациях. Я стала намного терпимее и начала понимать и принимать многие моменты в нашей общей с дочкой жизни. Я осмысливала и анализировала, что именно меня раздражало и беспокоило, училась вовремя применять предложенные методики и упражнения. Это помогло довольно быстро находить выход из критических ситуаций. Мы стали дружнее и внимательнее друг к другу, огромное внимание уделяли успехам, а не недостаткам, старались поддержать и похвалить друг друга, стали намного ближе.

Довольно скоро исчезли бесконечное нытье, сформировалось умение не подчиняться и угождать, а оказывать необходимое для какой-либо ситуации сопротивление, выстраивать границы и правила, договариваться, обыгрывать ситуации, желание взаимодействовать и сохранять мирные отношения. Еще одним важным ресурсом стало понимание того, что очень часто мы переносим собственный опыт, приобретенный в семье, и вносим его, не осознавая, в свою жизнь и воспитательные процессы. Осознав, как важно хвалить, поддерживать и отражать эмоции ребенка и т. д., меняемся мы сами и, как следствие, меняется ребенок.

На что следует обратить внимание специалисту при работе с приемным родителем? Я думаю, на возможное сопротивление терапии. Родители обычно уверены, что они все уже знают, что нет необходимости следовать каким-то азбучным истинам, что они действительно сделали все возможное, но, скорее всего, в конфликтной ситуации виноват будет «бракованный» ребенок с поведенческими нарушениями. Дело в том, что очень часто родителю не хватает специальных знаний при воспитании ребенка с травмой, это влияет на его отношение к ребенку, он теряет ресурс и мотивацию. При мягком воздействии специалистов и обучении определенным навыкам родителям будет легче довериться и начать работать над собой, не ожидая упреков в собственный адрес в некомпетентности и угрозы разрушения семьи. Конечно, стоит обратить внимание на эмоциональный интеллект самого родителя, при необходимости обучая его умению отслеживать собственные способы выражения чувств и управлять ими, чтобы в дальнейшем научиться работать с непредсказуемыми реакциями.

Оглядываясь назад, я замечаю, какую колоссальную работу мы проделали. Я в два года забрала свою дочь из специализированного дома ребенка для детей с психоневрологическими диагнозами. Вся борьба за жизнь моей девочки и ее диагнозы отражены на четырех страницах медицинской выписки. Отдельным пунктом вынесено постоянное наблюдение у психиатра. Забирала я ребенка с четвертой группой здоровья, прогнозы участкового психиатра были железобетонными и не внушали оптимизма: ребенок с явной олигофренией. В три года дочери установили инвалидность по психиатрии и пятую группу здоровья. Для меня это стало не катастрофой, а наоборот, очередной точкой роста. Я тут же решила действовать от обратного и изучала все, что могла найти по реабилитации таких детей. Благодаря местному благотворительному фонду нам одобрили прохождение реабилитации в частных центрах, куда мы стали ездить несколько раз в год. Я возила ребенка на консультации к лучшим психиатрам и клиническим психологам, которых могла найти. На ПМПК рекомендовали спецгруппу для детей с ЗПРР, но я настаивала на дублировании обычной младшей группы, так как видела, что прогресс есть, развитие, пусть в своем темпе, идет! Комиссия неохотно разрешила остаться на второй год в младшей группе, и мы начали все сначала. С этого же времени мы включились в психологический проект и находились на постоянной связи со специалистом по психологическому сопровождению приемных семей, который помогал выстраивать новые связи между мной и ребенком. Через год интенсивной работы по всем направлениям инвалидность сняли. Появилась возможность добавить к терапевтическому спорту обычный и увеличить список дополнительных занятий. А еще через десять месяцев на расширенном медосмотре ребенку установили вторую группу здоровья, оставив из десятков диагнозов только нарушение зрения, недостаточность веса и СДВГ. Тот же психиатр, который говорил об олигофрении и необучаемости, снял дочке все диагнозы, кроме гиперактивности. С учетом того, что она часами может сидеть, собирая пазлы или конструктор, и выполнять любую монотонную работу, этому диагнозу я тоже готова бросить вызов! А еще теперь нас обоснованно отговаривают от логопедической группы: больше нет показаний для такой коррекции, когнитивные и речевые функции скомпенсированы и соответствуют возрасту. За три года ребенок из инвалида превратился в практически здорового, прекрасно социализированного, с развитой эмпатией, мотивацией к обучению, желанием достигать цели, упорством и характером. Главное было выстроить стратегию, запастись терпением, верить и не сдаваться.

Нам предстоит еще очень много работы, ежедневный труд, нас ждут бесконечные занятия, новые взлеты и падения, на что нужны огромные запасы терпения, но теперь мы обе готовы к любому испытанию, потому что научились верить в себя и находить необходимую поддержку.

Вот почему я хочу подчеркнуть, что самое главное для родителя – не выстраивать вокруг себя непреодолимые барьеры, не переоценивать свои силы и возможности, не винить и не изводить себя, не доводить до отчаяния несбывшимися ожиданиями. Главное – искать возможности для восстановления ресурса и начинать работать прежде всего над собой, выстраивать новую модель поведения, искать точки соприкосновения с ребенком, научиться получать позитивный опыт и радоваться мелочам, шаг за шагом продвигаясь вперед. Помните, вы не одни, всегда есть возможность организовать передышку, отработать с тематическим специалистом собственные страхи, научиться управлять эмоциями и правильно распределять силы. В трудной ситуации необходима радикальная перезагрузка, понимающее окружение, опыт других родителей, формирование уверенности в себе и поиск решения. Благодаря развитию психологической помощи теперь в стране появилась возможность грамотного сопровождения и поддержки. Важно не отчаиваться, не бояться и обращаться к тем, кто может помочь именно вам!

Об основных и значимых направлениях сотрудничества педагога-психолога с родителями (законными представителями), воспитывающими «особенных» детей (из опыта специалистов Ярославской школы-интерната № 6)

Бочарова Яна Анатольевна,

педагог-психолог

ГОБУ «Ярославская школа-интернат № 6»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

В этой статье мы хотели бы познакомить читателей с тем, как выстроено сотрудничество психологической службы с семьями, воспитывающими детей с особенностями развития, в нашей школе. Мы убеждены, что этот опыт может быть полезен специалистам, работающим как с родными, так и с замещающими родителями, решившими взять на воспитание ребенка с ОВЗ. Расскажем о том, что может сделать психолог для того, чтобы семья со временем научилась самостоятельно справляться с трудностями, которые возникают в процессе воспитания «особенных» детей.

Быть родителями ребенка с нарушениями в развитии – это по сути своей тяжелый труд, без праздников, выходных и отпусков. Воспитание такого ребенка влечет за собой трудности, с которыми приходится сталкиваться каждый день, когда даже элементарный уход за собой, работа по дому или поход в магазин могут стать настоящей проблемой. Умение абстрагироваться и получать удовольствие от жизни в таких обстоятельствах требует от родителей (законных представителей) больших ресурсов, оптимизма, выдержки, уверенности в своих силах и самообладания.

Наше общество, к сожалению, не отличается толерантным отношением к тем, кто не похож на остальных. Часты случаи, когда люди прямо выражают свое негативное отношение к людям с синдромом Дауна или умственной отсталостью, особенно если они сопровождаются нарушениями поведения и гиперактивностью, отчитывают родителей за «дурное воспитание» детей, не вникая в суть проблемы. В нашем обществе слово «аутист» чаще воспринимается как оскорбление, а не как диагноз, а на детей с ДЦП порой смотрят с презрением и брезгливостью... В свою очередь родители, имеющие детей с особенностями, видя, что общество не принимает их, не понимает трудностей, с которыми им приходится сталкиваться, стараются минимизировать социальные контакты, дистанцироваться от враждебно настроенной окружающей среды. Получается, как в ситуации с одинаковыми магнитными зарядами, которые отталкиваются друг от друга.

Когда мы только начинали взаимодействовать с этой категорией родителей (законных представителей), мы поняли, что никакая эффективная, качественная работа не может быть проведена без исследовательской составляющей. Поэтому, перед тем как поставить перед собой цели и задачи в рамках программы сотрудничества семьи и школы, педагоги-психологи разработали опросник для родителей, позволяющий понять основные жизненные трудности, связанные с воспитанием «особенных» детей.

На основании проведенного исследования было составлено представление о том, как родители взаимодействуют со своими детьми, в чем видят свои основные функции, были выявлены трудности, с которыми сталкиваются взрослые, имеющие детей с нарушениями в развитии. При тщательном анализе результатов выяснилось, что масса проблем родителей носит психоэмоциональный характер. Среди них были страхи за будущее ребенка, ощущение постоянного стресса, депрессивные состояния, чувство вины, неловкости, стеснения при появлении с ребенком «на публике», ощущение отсутствия поддержки, помощи, опоры, стержня, сил. Было отмечено, что родителям (законным представителям) не хватает элементарных знаний в сфере олигофренопедагогики и возрастной психологии, а также опыта взаимодействия с детьми, имеющими особенности развития и поведения. Также была выявлена потребность сотрудничества родителей (законных представителей) со специалистами на базе учебного заведения. Многие родители, воспитывающие «особенных» детей, ощущают необходимость в оказании им помощи и поддержки специалистов.

На основании данных опроса, личных бесед и наблюдений была сформирована группа участников занятий и разработана специальная программа взаимодействия родителей с психологической службой школы-интерната.

Основной целью программы стала организация взаимодействия с семьей, воспитывающей ребенка с ограниченными возможностями здоровья для обеспечения максимально благоприятных условий его развития, воспитания и коррекции, а также создание психологически комфортных условий для существования всех членов данной семьи. Реализация цели и решение поставленных задач напрямую связаны с последовательной работой в нескольких направлениях.

Во-первых,это установление партнерских, доверительных взаимоотношений с семьей каждого ребенка. В ходе работы было выявлено, что не все родители (законные представители), изъявившие желание сотрудничать с психологами, изначально готовы к эффективному взаимодействию, с недоверием относятся к миру. Мы также осознаем, что главной фигурой и целью взаимодействия является ребенок, и все участники образовательного процесса должны работать в первую очередь в его интересах. Невозможно решить психологические проблемы детей только в условиях учреждения. Без участия родителей такая работа будет лишена всякого смысла. Желание родителей сотрудничать со всем педагогическим коллективом – важнейший фактор, определяющий успешное решение проблемных ситуаций. Вот почему первичной задачей специалистов, а особенно психологов, в организациях, где обучаются «особенные» дети, является попытка повернуть родителей «к себе лицом», дать понять, что у нас общие цели и задачи. Необходимо повышать уровень доверия между участниками образовательного процесса для более продуктивной работы и получения максимально благоприятных результатов.

Наша школа-интернат придерживается принципа открытости. Администрация и все специалисты в любое удобное для родителей (законных представителей) время готовы к диалогу, демонстрируют заинтересованность и полную включенность в процесс сотрудничества. Широко применяется система индивидуального подхода как к обучающимся, так и к их родителям, что также способствует построению партнерских, доверительных взаимоотношений.

Второе направление работы специалистов в рамках программы сотрудничества – снятие психоэмоционального напряжения родителей (законных представителей) ребенка. Как уже говорилось выше, основные проблемы и трудности, с которыми сталкиваются родители детей с ОВЗ, носят психоэмоциональный характер. Как известно, перед взлетом бортпроводники в самолетах инструктируют пассажиров: при разгерметизации салона взрослый должен сначала надеть кислородную маску на себя, а уже затем на ребенка. Тот же принцип годится, чтобы описать работу с семьей. Эмоционально истощенный родитель, не имеющий ресурса, не может быть качественной опорой для своих детей. Чтобы давать детям базовое и столь необходимое им чувство стабильности, защищенности, надежности, взрослому нужно для начала восстановить собственное психоэмоциональное состояние. Родители (законные представители) должны уметь чувствовать себя наполненными, а не опустошенными и беспомощными, смотреть на мир позитивно и оптимистично.

В связи с этим первый цикл занятий нашей программы сотрудничества направлен именно на коррекцию эмоционального состояния мам и пап. В одной группе для комфортного взаимодействия предполагается участие не более шести-семи родителей, чтобы специалисты имели возможность уделить каждому максимум внимания. Работа с эмоциональными состояниями должна начинаться именно с максимально комфортных условий и положительного настроя. В ходе встреч мы развиваем у родителей способность к качественной рефлексии, работаем над обнаружением и принятием имеющихся проблем, совместно с группой вырабатываем наиболее эффективные способы снятия напряжения и обретения себя. Все занятия строятся индивидуально, с опорой на потребности группы. На занятиях применяются арт-терапевтические, телесно-ориентированные, релаксационные техники, ароматерапия, музыкотерапия, а также беседы и совместное решение проблемных ситуаций.

Третьим направлением работы с родителями (законными представителями) детей, имеющими особенности развития, является повышение уровня родительских компетенций. При взаимодействии с мамами и папами было выявлено, что почти все они не имеют достаточного опыта и знаний в сфере воспитания детей с нарушениями в развитии, не знают, как правильно организовать развивающую среду, чтобы успешно формировать необходимые ребенку умения и навыки. Родители признаются, что не всегда понимают, чем могут занять своего ребенка. Приходят к осознанию того, что занятия, которыми развлекают себя обычные мальчики и девочки (лепка, рисование, аппликация, вырезание ножницами), не доступны многим «особенным» детям. Их дети порой могут выполнять самостоятельно лишь несложные манипуляции с предметами и материалами.

На занятиях мы не только восполняем пробелы в теоретических знаниях родителей (законных представителей) в сфере возрастной и коррекционной педагогики и психологии, но также работаем над практической стороной вопроса. Мы наглядно демонстрируем, как изготовить, например, развивающие пособия из подручных материалов (пробки, макароны, крупа, пластиковые стаканчики, бутылки и так далее), рассказываем и показываем, какие игры и приемы можно использовать, чтобы развить необходимые умения и навыки у детей в процессе совместной, возможно, даже бытовой, деятельности с родителями. Помогаем найти родителям общие интересы с детьми. Что-то, что сближало бы их и помогало получать удовольствие от совместно проведенного времени.

Психологическая служба нашей школы-интерната разработала памятку с рекомендациями для всех членов семьи по взаимодействию с «особенными» детьми – определенный свод правил, которые помогут справляться с трудностями или их минимизировать. Всем родителям доступен раздаточный материал с играми на развитие и коррекцию психических процессов (внимания, памяти, мышления, ощущения, воображения, восприятия) и мелкой моторики. Все это также помогает активировать потенциал и обогащать знания и умения родителей, повышать их уровень компетенций, чувствовать себя более уверенными и свободными при контакте с детьми.

Четвертое направление работы с мамами и папами, воспитывающими детей с ОВЗ, – формирование эффективного взаимодействия между родителями группы. Одной из задач, стоящих перед специалистами, в рамках программы сотрудничества семьи и школы является сплочение группы родителей между собой. Для этого в программу включены упражнения, направленные на поддержку и взаимопомощь. Общение в среде людей, сталкивающихся с похожими трудностями, обмен опытом, имеет не только практическое, но и психологическое значение. Родители «особенных» детей с большим доверием относятся друг к другу, понимая, что находятся в одинаковой ситуации, чувствуют себя более открыто, не боятся осуждения. Повышенный уровень доверия участников группы друг к другу и осознание, что все они сталкиваются с похожими проблемами, расширяют круг общения, помогают мамам и папам совместно проводить досуг, давать друг другу советы, связанные с воспитанием и развитием детей. Родители имеют возможность поговорить, обсудить свои трудности с людьми, которые сформировали свой специфичный жизненный опыт в данной сфере и могут оказать поддержку и помощь, получив то же самое в ответ. Поэтому создание атмосферы взаимопонимания, общности интересов и эмоциональной поддержки так важны в работе специалистов. Эффективное взаимодействие с другими родителями – важный шаг на пути к возможности самостоятельно, уже без участия специалистов, справляться с возникающими жизненными проблемами и трудностями, связанными с воспитанием детей с особенностями.

Еще одним направлением работы специалистов в рамках программы взаимодействия с семьями с «особенными» детьми является консультирование, которое реализуется на всех этапах взаимодействия и проходит как индивидуально, так и в группах, в зависимости от цели и решаемой таким образом задачи. Консультирование помогает:

в разрешении семейных конфликтных ситуаций;
в содействии пониманию родителями потребностей ребенка;
в преодолении эмоциональных, поведенческих и других психологических трудностей детей;
в разрешении личных психологических трудностей и осознания своего опыта, который оказывает негативное влияние на воспитание ребенка.

Это далеко не полный список проблем, наиболее часто решаемых в рамках консультационной деятельности. Специалисты нашей школы-интерната взаимодействуют со многими организациями города и в случае обнаружения проблем, не входящих в рамки собственных компетенций, могут перенаправить обратившегося человека туда, где ему смогут оказать надлежащую поддержку и помощь. Важным ресурсом в этом направлении стала реализация в Ярославской области проекта «Поддержка семей, имеющих детей», в рамках которого создана региональная сеть учреждений, оказывающих услуги консультирования родителям (законным представителям).

Обратная связь, получаемая от родителей, дает нам понять, что все перечисленные направления работы эффективны и помогают родителям более качественно взаимодействовать со своими детьми и своевременно решать возникающие проблемы. Повышение уровня родительских компетенций, а также включенность родителей в образовательную деятельность положительно влияют на эффективность всего процесса обучения, воспитания и коррекции.

Семья для ребенка с ОВЗ имеет особое значение, так как это условие для его выживания. Эмоциональное состояние самих родителей, их уровень знаний и опыт в сфере взаимодействия с детьми, а также особенности внутрисемейных отношений являются важнейшими факторами, оказывающими непосредственное влияние на социализацию ребенка с ОВЗ, становление его личности и индивидуальности. Задача специалистов –всесторонняя поддержка и сопровождение семей, имеющих детей с особенностями, до того момента, пока родители не будут чувствовать должный уровень своих ресурсов, самостоятельности, эмоциональной стабильности. Наш опыт показывает, что психологическая помощь занимает ведущее место в сопровождении родителей, имеющих «особенных» детей. Мы убеждены в необходимости партнерства и сотрудничества специалистов и семьи. Только совместная работа может привести к наиболее благоприятному результату, ведь когда люди объединяются, они могут гораздо больше, чем в одиночку!

Взаимодействие учителя-логопеда и приемной семьи

Товкус Анастасия Александровна,

учитель-логопед

муниципального общеобразовательного учреждения

«Основная школа № 3 имени Сергея Сниткина»

(Переславль-Залесский, Ярославская область)

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 485 353-84-30)

В России за последнее десятилетие значительно увеличилось количество детей с ограниченными возможностями здоровья. Понятие «дети с ограниченными возможностями здоровья» (ОВЗ) обычно применяют к той категории детей, которые не способны осуществлять какую-либо деятельность или она резко ограничена.

Проблему жизнеустройства детей, оставшихся без попечения родителей, держит на особом контроле президент России. В своем послании он говорил о создании служб сопровождения замещающих семей и оказании психолого-педагогической помощи детям-сиротам. В том числе необходимо принимать меры по предотвращению возврата приемных детей в детские дома. Задача служб сопровождения замещающих семей – помочь ребенку адаптироваться в системе социальных отношений, обрести новую семью.

В связи с этим в современной педагогической науке ученые занимаются созданием теоретических и практических аспектов психолого-педагогического сопровождения приемной семьи, воспитания и образования в ней ребенка с ОВЗ. Как пишет А. Васильева, «психологию ребенка с ограниченными возможностями здоровья определяет его семья, поэтому психологическая помощь нужна не только детям с ограниченными возможностями здоровья, но и их родителям».

Не оспаривается значительная и чрезвычайно важная роль семьи для любого ребенка, а для приемных детей с ОВЗ – особенно. Такие ученые, как Дж. Боулби, Л. Божович, А. Варга, В. Гарбузов, А. Леонтьев, Л. Шнейдер, определяя значимую роль межличностных отношений в семье, их влияние на формирование растущего ребенка и его поведение, отмечали, что стабильность семейной среды – важнейшее условие эмоциональной уравновешенности и психического здоровья ребенка.

Исходя из этого, цель учителя-логопеда при взаимодействии с приемной семьей – создание атмосферы сотрудничества принимающих родителей и специалиста, а также предупреждение и коррекция имеющихся речевых расстройств у приемного ребенка.

Основной целью психолого-педагогического сопровождения семьи и приемного ребенка с ОВЗ является оказание помощи в воспитании, образовании и всестороннем развитии ребенка, его успешной адаптации в обществе. В. Ткачева выделяет ряд принципов, на которых базируется коррекционная работа с детьми с ОВЗ:

- принцип единства диагностики и коррекции развития;

- принцип гуманистической направленности психологической помощи;

- принцип интегративного использования психолого-педагогических и психокоррекционных методов и приемов;

- принцип гармонизации внутрисемейной атмосферы;

- принцип оказания личностно ориентированной помощи;

- принцип формирования положительного отношения к ребенку с ОВЗ;

- принцип оптимизации воспитательных приемов, используемых родителями во взаимоотношениях с ребенком;

- принцип единства воспитательного воздействия семьи, образовательных учреждений и специалистов психолого-педагогической службы.

Можно выделить основные задачи взаимодействия семьи и учителя-логопеда:

- оказание психологической и логопедической помощи ребенку с ОВЗ и его приемным родителям;

- установление гармоничных отношений между родителями и приемными детьми в семье;

- создание условий для успешной социализации приемных детей в общество;

- улучшение психоэмоционального состояния членов семьи.

Ряд авторов (В. Ткачева, И. Мамайчук, В. Сатир и др.) выделяют алгоритм психолого-педагогического сопровождения приемной семьи, воспитывающей ребенка с ОВЗ:

Установление тесного контакта с семьей приемного ребенка.
Сотрудничество и взаимодействие семьи и учителя-логопеда.
Наблюдение специалиста за взаимоотношениями приемных родителей и ребенка с ОВЗ.
Оказание необходимой психологической и логопедической помощи.
Подбор адекватных методов и приемов коррекционной работы, исходя из результатов обследования ребенка.
Компетентная работа всех специалистов психолого-педагогического сопровождения по оказанию консультативной и коррекционной помощи приемной семье.

Сегодня выбор кандидатов в приемные родители и сопровождение семьи, воспитывающей ребенка-сироту, – важнейшая задача государственной политики Российской Федерации в плане поддержки приемной семьи и защиты прав детей, оставшихся без попечения родителей.

В коррекционно-логопедическом процессе учитель-логопед выполняет две взаимосвязанных роли: организатора и координатора коррекционной работы, так как он оказывает максимальную логопедическую помощь.

С этих позиций взаимодействие учителя-логопеда с приемными родителями дошкольников с речевыми нарушениями можно рассматривать как важнейшее условие, влияющее на результативность коррекционно-развивающей работы и дальнейшую успешную социализацию данного контингента воспитанников.

Проблема включенности родителей в коррекционно-логопедический процесс рассматривалась в работах таких ученых, как Г. Волкова, Т. Волковская, Н. Гегелия, Л. Крапивина, Ю. Микляева и др. Коррекционно-логопедическая помощь ребенку опирается прежде всего на заинтересованность родителей в исправлении у детей нарушений речи.

Включенность приемных родителей должна быть неотъемлемой частью всего коррекционного процесса, а учитель-логопед обязан создать это единое пространство для речевого развития ребенка. Специалист посвящает родителей в свои планы логопедического воздействия на ребенка.

По мнению В. Ткачевой, родители должны не только создавать необходимые условия для развития ребенка, но и «принять дефект ребенка и особенности его развития для возникновения мотивации на оказание помощи ребенку, на преодоление тех недугов, которыми он страдает». Это нужно для того, чтобы «сам ребенок смог принять себя, свой дефект и активно включиться в коррекционный процесс».

Таким образом, специалисту следует приложить максимум усилий, чтобы включить приемных родителей в процесс коррекции речи ребенка. Это одно из основных направлений деятельности учителя-логопеда.

Повышение результативности логопедической работы напрямую зависит от понимания родителей необходимости участвовать в совместном с учителем-логопедом коррекционном процессе, тем самым создавая единое речевое пространство для развития приемного ребенка. В работе учителя-логопеда при взаимодействии с замещающей семьей можно выделить два этапа:

Предварительная работа с семьями, планирующими взять приемного ребенка.
Работа с приемной семьей после перехода ребенка из детского дома.

Этапы работы учителя-логопеда по подготовке кандидатов в приемные родители

Родители, которые планируют взять ребенка в семью, проходят сложную процедуру отбора, обусловленного действующим законодательством (соответствие жилищных условий, характеристика членов семьи по месту жительства). Цель учителя-логопеда и других специалистов – донести до родителей, которые хотят взять ребенка с ОВЗ, что дети, передаваемые в замещающие семьи, «сложные», в основном из асоциальных семей. Эти дети видели своих родителей в состоянии алкогольного опьянения, слышали их неприличные слова, видели семейные драки. У большинства таких детей нарушено психическое здоровье, они недостаточно питаются, вследствие чего имеют проблемы с физическим здоровьем. Дети вырастают агрессивными или трусливыми, они запуганы, запущены в бытовом плане – не обладают навыками самообслуживания, могут рано пробовать алкоголь и иметь пристрастие к курению. Родители должны четко представлять, смогут ли они принять ребенка таким, какой он есть – с его достоинствами, недостатками, непростым прошлым, не возникнет ли у них желания вернуть ребенка.

На предварительном этапе учитель-логопед консультирует будущих родителей по вопросам обучения и развития. На этом же этапе возможно проведение групповых консультаций для будущих родителей, в ходе которых раскрываются особенности развития и обучения ребенка-сироты, возможные трудности в его воспитании и взаимодействии приемных родителей с ним. В индивидуальном взаимодействии логопед подробно рассказывает об особенностях психоречевого развития приемного ребенка, о причинах нарушения речи. Педагог нацеливает родителей на систематическую коррекционную работу и плодотворное сотрудничество со всеми специалистами.

Перед тем как познакомиться с родителями, учитель-логопед подробно изучает состав семьи, внутрисемейную атмосферу, культурный уровень. Необходимо заранее продумывать тему и содержание беседы с родителями, чтобы наладить нужный контакт и доброжелательные отношения. Логопед может предложить будущим родителям посетить логопедическое занятие с приемным ребенком, чтобы познакомиться с задачами, содержанием и формами работы. Специалист формирует у родителей активную позицию к обучению приемного ребенка, помогает установить между ними тесные, добрые отношения.

Следующий этап –педагогическое сопровождение приемной семьи. Этот этап работы с замещающими семьями начинается после перехода в них ребенка.

Адаптация ребенка во многом зависит от его взрослого окружения. Мало создать приемные семьи, надо еще сделать все возможное, чтобы эти семьи сохранились, чтобы ребенка не вернули снова в детский дом. Чтобы не нанести ребенку еще одну душевную травму, очень важно организовать самые первые дни в семье. При этом помнить, что адаптация проходит, как правило, несколько лет. Учитель-логопед и другие специалисты должны донести до родителей приемных детей, что быстрых результатов в воспитании и образовании ждать не нужно.

На втором этапе учитель-логопед проводит логопедическую работу с ребенком до тех пор, пока он не перейдет в другое звено, к другому специалисту. Ребенок перешел в приемную семью, у него изменилась вся жизнь: окружающая среда, режим дня, появляется необходимость устанавливать новые взаимоотношения. Задача учителя-логопеда в этот период – помочь ребенку с речевыми нарушениями адаптироваться к новым условиям жизни. При взаимодействии с замещающей семьей на этом этапе учитель-логопед придерживается следующих направлений работы:

-образовательное;

-консультативное;

-коррекционное;

-исследовательское.

Образовательное направление подразумевает знакомство приемных родителей с методами и приемами педагогического процесса, осуществляемого учителем-логопедом. Многие родители в силу своей некомпетентности не имеют понятия, как обучать ребенка, как помочь ему в решении того или иного вопроса. Цель учителя-логопеда в этом взаимодействии – помочь приемным родителям приобрести минимальный педагогический опыт.

Коррекционное направление включает в себя оказание своевременной логопедической помощи приемному ребенку на протяжении всего времени взаимодействия с замещающей семьей.

Благодаря консультативной составляющей приемные родители получают компетентную помощь учителя-логопеда по различным вопросам, касающимся обучения и воспитания ребенка, а также конкретные рекомендации по коррекционной работе с детьми.

Не менее важно исследовательское направление, когда учитель-логопед изучает и анализирует особенности психоречевого развития приемного ребенка при переходе его в замещающую семью.

Для более эффективной логопедической работы учитель-логопед использует следующие приемы коррекционного воздействия:

- логопедический массаж – как классический, так и нетрадиционный;

- артикуляционная гимнастика с использованием картинок и куклы;

- использование дидактических игр и пособий;

- логопедические попевки;

- пальчиковая гимнастика.

Как отмечает В. Ткачева, работа с родителями ребенка с ОВЗ включает:

-формирование психолого-педагогической компетентности родителей (обучение специальным коррекционным, методическим, воспитательным приемам);

-коррекция нарушенного психологического состояния родителей и взаимоотношений;

-практикумы – родители знакомятся со специальной литературой, играми, учатся применять полученные знания на практике;

-проведение совместных праздников, позволяющих родителю увидеть успехи и достижения своего ребенка.

Примерные формы и методы работы с приемными родителями:

-дни открытых дверей – родители посещают группу совместно с ребенком, наблюдают за работой всех специалистов;

-семинары;

-создание клубародителей детей с ОВЗ в целях расширения круга общения, эмоциональной поддержки и др.;

-выпуск специального стенда «Советы логопеда»;

-публикация статей логопеда на сайте организации;

-организация круглых столов для групповых консультаций.

Я с огромной благодарностью отношусь к тем родителям, которые, не испугавшись трудностей, смогли взять на воспитание в свою семью приемного ребенка. Тем самым семья оказывает помощь не только ребенку, но и государству и вправе рассчитывать на его помощь и поддержку. Чтобы процесс адаптации прошел успешно и семья благополучно справилась с неизбежно возникающими проблемами, необходима профессиональная помощь специалистов разного профиля, в том числе квалифицированного учителя-логопеда. В современном обществе невозможно работать без педагогических и логопедических новаций и новых технологий. Поэтому учитель-логопед постоянно внедряет что-то новое на своих занятиях, повышает квалификацию, апробирует разные методики для улучшения результатов своей деятельности.

На основании всего изложенного выше позволим сформулировать основную мысль: главная цель профессиональной поддержки – адресная помощь приемным семьям в разностороннем развитии, социальной адаптации и реабилитации ребенка. Технология психолого-педагогического сопровождения приемной семьи ребенка с ОВЗ включает основные направления психологической и логопедической деятельности – психологическую и логопедическую диагностику, коррекцию и консультирование.

План взаимодействия учителя-логопеда с родителями

№	Форма организации	Тема
1	Родительские собрания	1. Причины речевых расстройств. 2. Роль семьи в преодолении недостатков речи. 3. Взаимодействие логопеда и родителей в процессе коррекционной работы
2	Консультации (групповые)	1. Недостатки развития произносительной стороны речи у дошкольников. 2. Игровые технологии по развитию фонематического слуха у детей. 3. Использование ИКТ в коррекции устной речи у дошкольников. 4. Значение логопедического массажа для коррекции произношения звуков
3	Консультации (индивидуальные)	1. «Вопрос – ответ». 2. Показ постановки звука «р». 3. Показ постановки звука «ш». 4. Показ постановки звука «с». 5. Показ постановки звука «л». 6. Показ автоматизации звуков в слогах, словах, фразе
4	Семинар-практикум	1. Развитие мелкой моторики рук. 2. Развитие речевого дыхания. 3. Артикуляционная гимнастика. 4. Формирование центральной воздушной струи
5	Праздники	Утренник «Мы красиво говорим»
6	День открытых дверей	Встречи с родителями, беседы, открытые занятия
7	Публикации на сайте школы	1. Логопедический массаж. 2. Развитие силы голоса у детей
8	Информация для родителей	Заполнение тетрадей, дневников, ИОМ

Литература

Косарева А. А., Фоминых Е. С. Организационно-содержательные аспекты психолого-педагогического сопровождения семьи ребенка с ограниченными возможностями здоровья // Научно-методический электронный журнал «Концепт», 2017. http://e-koncept.ru/2017/771187.htm
Шаукенова Э. Ш. Взаимодействие учителя–логопеда с родителями как условие успешной социализации дошкольников с речевыми нарушениями // Научно-методический электронный журнал «Концепт», 2017. http://e-koncept.ru/2017/771179.htm

Родители, дети, педагоги: взаимопонимание и взаимодействие

Джумалиева Айнаш Асхаровна,

социальный педагог

ГСКУ АО «ЦПД «Малышок» (Астрахань)

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 937-131-85-98)

Воспитание подрастающего поколения остается актуальной проблемой современного общества. Без участия семьи это сделать сложно, а иногда и невозможно. С семьи начинается развитие каждого. Именно семья была, есть и будет важнейшей сферой формирования личности ребенка. Уверенность в себе, в своих силах и возможностях, умение бороться с трудностями зарождаются в дружной, теплой атмосфере дома. Концепция модернизации российского образования подчеркивает исключительную роль семьи в решении задач воспитания. В статье 18 закона «Об образовании в РФ» говорится: «Родители являются первыми педагогами своих детей. Они обязаны заложить основы физического, нравственного, интеллектуального развития личности ребенка».

Разрушение традиционных устоев семьи – одна из причин кризиса в духовно-нравственной сфере современного общества. Утрачен традиционный уклад семейной жизни; нарушены родовые и семейные связи между поколениями; утрачено традиционное понимание семейного воспитания как добровольного «крестонесения», жертвенной родительской любви, труда и усилий, направленных на установление духовной общности с детьми. Выход из кризисной ситуации – содействовать укреплению семьи посредством восстановления в общественном сознании традиционной ценности брака, семьи, престижа материнства и отцовства.

В государственных учреждениях продолжает расти число детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В связи с этим очень важна работа специалистов по жизнеустройству несовершеннолетних в замещающие семьи. Вести эту работу следует комплексно – в тесном взаимодействии целого круга специалистов учреждений, самих воспитанников и будущих замещающих родителей. В условиях нашего центра наиболее важна роль педагогов в просвещении будущих родителей воспитанников.

Семья – это действительно ячейка общества, в которой заключено не только настоящее, но и будущее. Именно ради будущего необходимо найти подход к каждой семье, к каждому ребенку. Для этого надо постараться всем: и родителям, и педагогам, и детям, иначе не будет хорошего результата, а это в дальнейшем чревато ужасными последствиями и может обернуться драмой или даже трагедией для любого из участников взаимодействия.

Итак, чтобы сохранить взаимопонимание между взрослыми и детьми, приложить усилия нужно всем, чтобы получить положительные результаты, необходимо плотное сотрудничество педагогов учреждения, кандидатов в замещающие родители и воспитанников учреждения. Из чего складывается сотрудничество с родителями? Педагог должен пополнить багаж родителей знаниями об особенностях воспитания детей, о возможном возникновении сложностей при организации воспитательного процесса, но пассивно полученное знание может быть непродуктивным. Для того чтобы знание приобрело личностный смысл, оно должно быть усвоено в активном процессе. В связи с этим основной целью работы с семьями в нашем учреждении является повышение психолого-педагогической компетентности родителей. Основные задачи этой работы:

1. Привлечение родителей к активному участию в воспитательном процессе ребенка;

2. Формирование у родителей чувства ответственности перед ребенком;

3. Содействие развитию взаимопонимания между родителями и детьми;

4. Предоставление родителям информации о психолого-педагогических особенностях воспитания ребенка.

Решив эти задачи, воспитанникам центра в дальнейшем удается успешно пройти процесс социализации.

Перечислим основные принципы работы с семьей:

1. Принцип искренности, уважения и заинтересованности в общении с каждой семьей;

2. Принцип блага: каждая встреча с родителями должна нести благо, а не вред ребенку и семье;

3. Принцип полезности информации: работа с семьями детей должна быть направлена на повышение их психолого-педагогической компетентности.

Работа с семьями воспитанников проводится по основным направлениям: психолого-педагогическое просвещение родителей, консультирование; вовлечение в непосредственный процесс воспитания. При организации работы с родителями также очень важно и даже необходимо проводить как можно больше совместных мероприятий, когда родители и дети собираются вместе. Достичь положительного взаимодействия родителей со специалистами центра можно через совместное планирование и организацию деятельности; анкетирование; индивидуальные и групповые консультации; использование в работе проективных методик и т. д. Совместная деятельность семей и детей способствует укреплению внутрисемейных связей, общих интересов и увлечений, взаимопонимания, взаимодоверия, взаимопомощи и в целом семейного микросоциума.

Аракелов Г. Т. Учителям и родителям о психологии подростка. – М.: Знание, 1980.
Сухомлинский В. А. О воспитании. – М.: Политическая литература, 1982.
Урбанская О. Н. Работа с родителями младших школьников. – М.: Просвещение, 1986.

Работа с кровной семьей в Шаталовском детском доме

Горбачева Наталья Юрьевна,

педагог-психолог

СОГБУ «Шаталовский детский дом»

(Смоленская область)

В этой статье изложен личный опыт работы по возвращению в кровные семьи детей-сирот, в данном случае воспитанников учреждения, в котором я работаю, – Шаталовского детского дома. В самом начале отмечу три основных направления, по которым строится эта работа и которые будут подробнее описаны ниже:

1. Работа с детьми по выстраиванию их кровнородственных отношений и семейной истории.

2. Работа с педагогами учреждения по вопросам взаимодействия с кровной семьей ребенка.

3. Работа непосредственно с родителями.

Главной своей целью я, работая в детском доме с детьми разного возраста, ставлю их возвращение в кровную семью. Каждый человек связан с родственниками невидимыми нитями. Когда происходит разрыв, неизменно появляется чувство утраты, эта рана очень долго болит, а последствия травмы могут проявиться и через много лет. Поэтому я уверена: рану утраты надо обязательно залатать, починить, а именно – восстановить родственные связи, и лучше – теми же самыми «нитями», тем же материалом. Тогда «заплатка» органична, не так заметна и не так ощутима. Как показывает опыт, в семьях кровных родственников адаптация детей идет наиболее безболезненно и быстро.

Основная роль по формированию личности ребенка и его воспитанию отводится прежде всего семье. Покидая семью, дети теряют семейные связи, устои, традиции. Сохраняя прошлое, мы, взрослые, помогаем детям осознать, откуда они произошли, как развивались, куда им направляться дальше.

Начиная свою работу, я всегда старалась понять родителей и родственников моих воспитанников, принять их такими, какие они есть, ни в коем случае никого не осуждая. Я понимала, что самое важное – это помочь родителям стать на путь исправления и восстановления в жизни. Путь по возвращению детей домой часто начинался с небольших шагов. Вот они:

Поиск родителей, контактов (в частности с помощью социального педагога благотворительного фонда «Дети наши», запросов в администрацию, органы опеки, образовательные учреждения, на территории которых ранее проживали и обучались дети, и т. д.).
Телефонные звонки родителям, близким родственникам (бабушкам, дедушкам, тетям, дядям, иногда это были и просто соседи). Первой на связь всегда выходила я как специалист, только после общения с родителем мы приглашали ребенка для общения.
Письма родителям, куда были вложены работы детей (рисунки, аппликации) и их фотографии.
Приглашения родителям на мероприятия в нашем детском доме.
«Книга жизни» для младших школьников и дошкольников и «Семейная летопись» для подростков. Активная работа по ведению этих проектов помогает воспитанникам детского дома осознавать и принимать свое прошлое и настоящее, планировать будущее, искать внутренние ресурсы, оказывает психологическую поддержку. С их помощью дети могут познавать самих себя, узнавать о своем прошлом и своих родственниках, рассказывать обо всем этом, делиться воспоминаниями о своей семье.

Вся информация о проделанной работе, взаимодействии с семьей, ребенком, сотрудниками благотворительного фонда «Дети наши», органами местного самоуправления, органами опеки и т. д. отражается в индивидуальной родственной карте ребенка, которую ведет социальный педагог и руководитель проекта.

Второе направление, как уже было сказано выше, – это работа с педагогическим коллективом (воспитателями, социальными педагогами, педагогами-психологами) по выстраиванию взаимодействия с кровной семьей воспитанника. Она включает в себя различные формы деятельности.

Например, в нашем учреждении дети живут в группах по семейному типу, и в каждой группе оформлен семейный уголок, где отражена информация о каждом воспитаннике и его родственниках (фото родственников, информация о них и даже изображения «родных» населенных пунктов детей – снимки со спутника).

Кроме того:

Дети часто рисуют на тему «Моя семья», обсуждают работы с воспитателем.
Каждый воспитатель ведет журнал взаимодействия с кровной семьей, где отражается вся работа (написание писем, звонки, встречи, даты всех мероприятий и краткое их содержание).
Ежегодно в учреждении проходят семинары для педагогов- воспитателей, педагогов дополнительного образования по теме «Кровная семья».
Ведутся карточки семей, находящихся в трудной жизненной ситуации (ТЖС), в которые включены следующие разделы: дата связи с родителем, кто связывался, о чем был диалог или письмо, когда запланирована дата приезда к ребенку и т. д. Специалист постоянно держит на контроле общение ребенка и родителя, оказывает социальную, психологическую и иные виды помощи, отмечая это в карточке ТЖС.
Раз в месяц проходит консилиум по работе с кровной семьей, на котором присутствует воспитатель группы, социальный педагог, закрепленный за группой, и руководитель проекта. Специалисты обмениваются информацией о работе, проделанной с кровной семьей каждого ребенка, определяют дальнейший план работы с ребенком и семьей.

И третье направление нашей работы – это взаимодействие с кровными родственниками воспитанников, которые сами не появлялись в жизни детей до того, как дети попали к нам в учреждение. Оно строится по следующей схеме:

1. Работа с личным делом воспитанника, выделение родственников, обозначенных в документах.

2. Беседа с ребенком, проведение анкетированного опроса «Что я знаю о своих родственниках?», включение в проект «Книга жизни».

3. Сопоставление информации, полученной из документов и личной беседы с ребенком.

4. Заполнение бланка данных о кровных родственниках воспитанника, ведение родственных карт воспитанников.

5. Выделение из всего списка кровных родственников тех, кто мог бы стать кандидатом на устройство в его семью (в том числе и гостевую) воспитанника.

6. Связь с родственниками (по телефону, посредством писем или передачи информации через посредников) для приглашения их на встречу с воспитанником. Приглашение родственников на праздники в детский дом, на родительские собрания, чаепития и т. д.

7. Встреча с родственниками специалистов службы (в сложных случаях – организация встречи при помощи фонда «Дети наши»), обсуждение возможности устройства ребенка в их семью.

8. Неоднократно приходится заново по пунктам изучать вместе с родственниками Семейный кодекс, чтобы разъяснить разделы, касающиеся, например, того, как часто следует звонить ребенку, забирать его на каникулы и в выходные дни и т. д. После подобных «ликбезов» родители нередко начинают вести себя более активно.

9. Передача ребенка в семью.

Благодаря активной работе и тесному взаимодействию с родителями и родственниками ребенка в нашем учреждении отмечены следующие результаты:

Подытоживая, еще раз скажу: с семьи начинается жизнь человека, здесь происходит формирование его как личности, гражданина, и для ребенка важно жить и воспитываться в кровной семье. Наша же задача – по возможности создать для него такие благоприятные условия, здоровую семью – источник любви, уважения, солидарности и привязанности, то, на чем строится любое цивилизованное общество, без чего не может существовать человек.

ТЕХНОЛОГИИ РАБОТЫ: ДЕЛИМСЯ С КОЛЛЕГАМИ

Детская киностудия. Развитие проекта в ресурсном центре «Здесь и сейчас» 2019-2020 гг.

Половнёв Михаил Владимирович

Приглашенный специалист (руководитель детской киностудии)

в Ресурсном центре помощи приемным семьям с особыми детьми

БФ помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас»

e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Детская киностудия (или «ИНОстудия», как мы теперь её официально называем – творческий проект при Благотворительном фонде помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас».

Сейчас проект подводит к финалу второй год своего существования и уже можно говорить о рабочем методе. (История первого года работы описана в статье «Детская киностудия. Опыт пилотного проекта в Ресурсном центре помощи приемным семьям с особыми детьми «Здесь и сейчас» 2018-2019 гг.», опубликованной в сборнике методических материалов: «Взаимодействие: дети, родители, специалисты, общество», изданном БФ «Здесь и сейчас» в 2019 г.)

Студия состоит из 2-х руководителей - функции художественного и административного управления разделены; команды взрослых тьюторов (два-пять человек) и детей. В 2020 году занимается 11 детей, возраст от 10 до 15 лет.

Главная задача студии изначально и сейчас – сформировать привычку к собственной видимости. Именно привычки к видимости лишены наши участники, в связи с пережитым опытом крайнего отвержения – сиротством. В студии вместе с приемными детьми занимаются и дети из кровных семей, но почти каждый из них имеет опыт отвержения – неприятие ровесников, буллинг в школе и т.д. Экран позволяет видеть себя в обществе других людей постоянно, к чему постепенно ребенок привыкает. Пожалуй, это главная причина выбора кино как терапевтического средства.

Немного напомним о структуре работы. Занятия проходят раз в неделю, длительность 2-2,5 часа. Типовое занятие состоит из 4-х частей:

1. Круг, где участники встречаются, настраиваются на работу. Главная задача - высказаться каждому. На кругу же озвучивается план занятия. Иногда в конце круга устраивается просмотр фильма.

2. Разминка тела и голоса.

3. Репетиция.

4. Съёмки.

(Подробнее о занятии рассказано в упомянутой статье, опубликованной в сборнике 2019 г.)

Фильмы снимаются в течение всего учебного года, с сентября по май. За 2018-19 гг. снято и выложено в интернете (по закрытым ссылкам, только для участников студии и их семей) 11 фильмов. Годовая программа состоит из развивающегося кинематографического цикла: идея-принятие-репетиция-съёмка-премьера, повторяющегося несколько раз и развивающегося. Об особенностях каждого этапа и его изменениях в течение года поговорим подробнее.

1. Идея. Что мы будем снимать?

В начале года, когда команда формируется для старта в сезон, идея принимается на кругу в процессе обсуждения. Очень важно добиться того, чтобы название было произнесено детьми, а не взрослыми. Так закладывается фундамент ощущения значимости себя как участника творческого процесса, как члена группы, - и, кто знает, насколько важен именно этот шаг для признания себя как человека. Задача ведущего - вести разговор так, чтобы все обязательно высказались. На этом этапе основная работа ведётся с двумя крайностями, в которые впадают дети: это, во-первых, неизбежные, увы, конфликты – ведь главным способом борьбы за собственную жизнь для детей, оставленных кровными родителями, становится борьба за внимание взрослых. И перевод фокуса внимания на другого ребенка воспринимается угрожающе. Вернуть его пытаются иногда весьма эпатажно. Другая крайность – невидимость. Когда защита становиться изоляцией, а крепость – тюрьмой. Когда ребенок со своей оставленностью смиряется, рассчитывает на собственные силы и изолируется от других. На этой стадии ведущему важнее всего сохранять спокойствие, предлагать высказаться подробнее, не оставлять без внимания недопустимые слова и поступки (враждебные высказывания, действия, нецензурные слова), держать баланс между защитой общности и свободой каждого – т.е. свобода уйти и вернуться есть всегда, свободы разрушать круг – нет. Подчеркну понятие «свобода вернуться» - именно это устраняет страх потери, снижает риск манипуляции с обеих сторон.

Идея возникает, как правило, на основании общеизвестных историй, сказок, иногда уже воплощенных в мультфильмах или кино (тогда получается т.н. «фанфик»). Если на этой стадии кто-то из детей категорически не согласен с идеей, но не имеет эквивалентного предложения, с которым бы согласились все остальные, мы предлагаем принять участие в работе не в качестве актера, а подобрать костюмы, музыку. Выставить свет, поработать со звуком и т.п. Наконец, просто отдохнуть и сделать перерыв. Хочу отметить, что перерыв в подобных случаях детьми не выбирался ни разу, а вспомогательной работы в кино всегда хватает. Вот почему ещё было выбрано кино, благодаря своему индустриальному характеру – хорошо, когда человек привыкает к мысли о широком выборе занятий.

Нужно отметить, что в течение года мы стараемся воплотить идеи нескольких типов: фильм по мотивам признанного произведения искусства, с письменным сценарием; фильм – чистая импровизация, без письменного сценария; фильм по идее участников со сценарием. Таким образом, дети привыкают оценивать самостоятельно роль планирования и импровизации и выбирать наиболее комфортный для себя баланс между ними.

Итак, все согласны, идея утверждена для съёмки, и мы переходим к репетициям.

2. Репетиции.

Независимо от того, есть сценарий или нет, на репетиции мы отдаем на волю импровизации участника практически всё: характер персонажа, имя (если это только не экранизация литературного произведения, в последнем случае имя – это то немногое, что остается незыблемым), реакция на события и общение с персонажами других участников. Режиссёр следит только за общей художественной гармонией.

Репетиция в кИНОстудии отличаются от репетиций в других организациях, занимающихся коллективным детским творчеством, разве что объёмом, меньшим, чем нужно для максимально возможного совершенства сцены. И это не случайно - нашей целью не является ни производство фильмов, ни актерское совершенствование детей, ни направленная подготовка их к профессиональной работе в киноиндустрии. Мы даем, так сказать, «попробовать кино на вкус» - но кино, собирающее кинозалы по всему миру, мы не снимем. И это тоже очень важно, может быть, самое главное. Не является давно секретом, что даже недолюбленные дети, растущие в полной, внешне благополучной семье, в качестве основной стратегии и тактики жизни выбирают перфекционизм, т.е., принцип: «Любовь нужно заслужить» - и тянут из себя жилы на протяжении всей жизни, «пашут», «вкалывают» - выгорая, истощаясь, создавая зону напряженности - и всё-таки не получая ни одного из заявленных результатов: ни рабочего, ни личного. Потому что такая «работа», как бы под невидимым бичом воображаемого надсмотрщика, несёт все признаки подневольности, какие бы свободные выборы ни лежали в её основании - а отплатить за подневольность можно только небрежностью. Работа не удается. Но «меня ведь не будут любить, и я погибну» - сильный стимул, из сферы категоричности выживания, и «работа» продолжается.

А у нас работа не может не получиться - времени, отпущенного на занятия, категорически не хватает ни для актерской работы, ни для разминки, ни для репетиций - и это как раз гарантирует успех главной задачи. Мы не успеем никогда - но всё-таки будем продолжать. Сжатые рабочим стрессом, дети просто забывают на время свои защиты, и как раз на репетициях происходит основное действие студии. Разведенные по разным залам (репетируют каждую сцену отдельно, с разным тьютором), подпитанные поддержкой и обозначением видимости, полученными на Круге, защищенные дружелюбным персонажем (вот почему участники сами выбирают роль), дети встречаются со своими подлинными эмоциями, и только на репетициях, иногда, происходит подлинное художественное чудо. Все, на некоторое время, чувствуют себя живыми людьми. Это так редко бывает... Иногда это удается снять, как правило, в процессе работы над «Главным фильмом» - но не всегда. И это тоже правильно: они ещё дети и нуждается в некоторой защите, не всё должно снимать и запечатлевать навеки.

Репетиция в течение года меняется в полном соответствии с идеей. Если фильм - импровизация, то и репетиция - импровизация. Если фильм на основе сценария - учим слова, выбираем и запоминаем мизансцены, переживания, ведем обычную актерскую работу. Учитывая специфику наших участников, на этом этапе особенно необходимо работать в контакте с другими специалистами, сопровождающими развитие ребенка, чтобы оценивать наличные способности и ограничения в области речи, памяти, движения. С целью как не навредить излишним усердием, так и не пропустить положительных сдвигов, не остаться на месте. Именно здесь уместно привести вызывающее сильный интерес наблюдение: не единожды бывает, что признанный ограниченно владеющим, к примеру, речью ребенок (заикание) в образе при определенных условиях способен к очень длинным и гладким речам. То же касается и способности к сосредоточению, заучиванию и воспроизведению единожды сделанного.

3. Съёмка.

Кино, кроме вечности своих результатов и большей гуманности, лучше своего старшего предшественника - театра подходит для работы с травмированными детьми ещё и благодаря «техномагии» съёмочного павильона. Павильон у нас настоящий. Тут все серьёзно, игры кончились. И это не может не действовать. Как бы агрессивно и противоречиво ни был настроен ребенок, зеленая комната, прожекторы и камера никого не оставляют равнодушными и настраивают на работу. Это пространство другое, ИНОЕ. И переход в иное пространство, переход, стабильно происходящий каждую неделю, тренирует способность и готовность к переменам - так мы считаем. В короткое занятие вмещаются два совершенно разных мира.

И чтобы техночудо состоялось, обязательно нужно три подлинных элемента. Камера должна быть большой - наша родом из начала 2000-х, и мы не спешим её менять на более компактную, современную - именно потому, что она такая большая и серьёзная. Снимать сейчас может каждый - но такого агрегата, смахивающего на марсианский треножник, нет ни дома, ни у друзей, ни в школе. Второе - свет и хромакей. Мы отошли от идеи интерьерных съёмок ради полной перемены фона, и, соответственно, обстоятельств фильма. И наш павильон - зеленая комната. И третье, казалось бы, малое, но на деле, крайне важное - это хлопушка. Пока сигналы к съёмке подаются голосом и хлопками, тень любительства лежит на всём процессе. Когда хлопает хлопушка - все по-настоящему. (Не говоря уж о том, что с хлопушкой гораздо легче монтировать фильм.)

Съёмки приучают к необходимости самодисциплины. Чем больше мы потратим время на выяснение отношений, тем меньше на съёмки, которые дороги всем участникам.

Съёмка - наиболее стабильный и неизменный элемент занятия в течение года. Здесь ребята привыкают к неизменности движения, длительности пути к любому сколько-нибудь значимому результату и к надежности. Хочется отметить, что павильон дает возможность очень широкого участия: один из наших студийцев второй год исполняет задачу оператора, занимается параллельно этим же делом в другом месте и все определеннее склоняется к профессиональному обучению в избранном направлении.

4. Премьера.

Просмотр готового фильма - всегда и праздник, и испытание для актеров и участников, в том числе и взрослых. Просмотры проводятся двух видов - закрытый, где зрители - только участники, и открытый - на который приглашаются гости из внешнего мира, члены семей, друзья, учителя участников, коллеги сотрудников. Собственно, премьерой называется три открытых просмотра: итоговый первого полугодия (перед Новым годом), отдельно - премьера главного фильма (весна) и итоговая встреча года. В кино (и вообще, в любом видео) есть один феномен - каждому человеку, наблюдающему себя на экране, кажется одно и то же: «все выглядят и ведут себя на отлично, один я порчу весь фильм» - это не минует никого. И очень важно, интересно и осмысленно наблюдать, как острота этого восприятия снижается от показа к показу. Дети проходят разные стадии. Кто-то не может смириться и даже не может видеть, уходит. Уходит из зала физически или погружается в игру, музыку. Мы не препятствуем. Кто-то закрывает глаза. Кто-то преувеличенно бодр и остроумен. Это - первые опыты. Постепенно привычка формируется, и дети начинают видеть себя такими, какие они есть. Слышать аплодисменты зрительного зала и выступления зрителей. А реакцию не подделаешь, и не перепутаешь настоящие овации - с надуманными, из лояльности. Наши дети слышат аплодисменты настоящие - и начинают видеть себя, верить себе, взрослым, миру. Видеть - и любить.

Подводя итоги этих полутора лет работы, коротко можно сказать так: участие в студии дает новые для детей точки опоры в мире. Киностудия как терапевтический проект помогает детям увидеть себя со стороны – причём, с лучшей. На репетициях дети учатся разрешать конфликты, прислушиваться к чужому мнению, высказывают своё мнение. Импровизация помогает лучше слышать свои эмоции, чувствовать свое тело, расширяет набор реакций на ситуацию. Процесс съёмок помогает детям учиться идти к намеченной цели, приучает к мысли о результативности усилий. Просмотр укрепляет уверенность в себе и в своем месте в этом мире.

Взаимодействие службы сопровождения замещающих семей с общеобразовательной школой

Перекатова Екатерина Викторовна,

психолог

Люберецкого отдела

сопровождения замещающих семей

ОЦСЗС МГОУ

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Один из частых запросов, с которым к нам приходят замещающие родители, – школьные проблемы ребенка: неуспеваемость, плохое поведение, прогулы, отсутствие учебной мотивации и так далее. Не всегда такие вопросы удается решить просто в кабинете психолога, так как они выходят за рамки взаимодействия членов семьи. Как отмечает Людмила Петрановская, положение ребенка в классе вплоть до подросткового возраста на 90 % зависит от того, как к нему относится учитель, а у первоклашек – на все 100 %. (Петрановская Л. В. В класс пришел приемный ребенок. М: АСТ, 2017).Поэтому мы стараемся донести до родителей, что им важно сотрудничать со школьным учителем, выстраивать общую тактику поведения, способствующую созданию благоприятной учебной атмосферы для приемного ребенка в школе. Но как быть, когда мы слышим от родителей, что учитель не готов сотрудничать, что родителям предлагают забрать ребенка на домашнее обучение, поменять школу? На кого в такой ситуации опереться родителю, желающему дать своему ребенку образование в рамках общеобразовательной школы?

Являясь молодым специалистом в сфере семейного устройства, я практически с первых дней работы столкнулась с необходимостью взаимодействовать с общеобразовательными школами. Часто замещающие родители не понимают, как им общаться с администрацией школы, с учителями, как донести информацию об особенностях приемного ребенка и выстроить отношения сотрудничества. В этом случае родители просят нас как службу выйти на контакт со школой и поспособствовать созданию общей стратегии для решения учебных проблем ребенка.

Нередко такое взаимодействие действительно может быть эффективно. С одной стороны – школа, которая работает с семьей уже не первый год, с другой стороны – сотрудники службы сопровождения, знающие особенности ребенка, пережившего травматический опыт. При активном включении родителей в проблему, всем вместе, выстроить эффективную стратегию поддержки ребенка в получении школьного образования действительно возможно. Однако так ли все гладко? Есть ли у этого взаимодействия особенности, о которых тоже не стоит забывать?

Благодаря опыту сотрудничества со школой я заметила, что во многих случаях налаживание взаимодействия со стороны службы сопровождения, к сожалению, подталкивает школу как можно скорее расстаться с «трудным» учеником. Тогда, вероятно, нам как специалистам будет лучше как можно дольше участвовать в таких ситуациях опосредованно. Например, направляя больший ресурс на поддержку замещающих родителей, прорабатывая с ними детальный, самостоятельный план общения со школой, дабы не спровоцировать такие значимые изменения в жизни ребенка, как смена учебного заведения. Приведу пример, натолкнувший меня на такие выводы.

В службу обратилась бабушка – опекун 14-летней девочки, внучка находится под опекой бабушки более пяти лет. Проблема, со слов женщины, в том, что с начала сентября девочка регулярно прогуливает школу, в которую ходит уже не первый год. Подросток же описывает ситуацию как конфликт с учителями по основным предметам. Из разговоров с девочкой выяснилось, что все ее друзья из близкого круга учатся в других школах. При этом девочка не игнорирует школу совсем, есть спортивные дисциплины, которые ей очень нравятся, она регулярно посещает на базе школы факультатив. Бабушка видит только один выход из ситуации – сменить школу.

Проведенная психологическая диагностика и беседа демонстрируют частый и удобный паттерн поведения в проблемной ситуации для опекуна – «избегание проблемы». Оказывается, девочка меняла школу уже не единожды, и причина была аналогичная. С точки зрения опекуна, смена школы, а следовательно, и коллектива, позволяют девочке на какое-то время «взять себя в руки». Она соблюдает правила, налаживает учебу – создает о себе «положительное впечатление».

После психологической диагностики подростка бабушке-опекуну объяснили, что смена школы в период нормативного подросткового кризиса может и не привести к желаемому результату, а напротив, дать обратный эффект.

Учитывая свойственный опекуну паттерн поведения, куратору семьи хотелось заручиться поддержкой школы. Совместная работа школы и службы могла помочь девочке наладить отношения с учителями, подтянуть учебу, не обращаясь к такой крайней мере, как смена учебного заведения.

По желанию опекуна специалист связался с администрацией школы, которая при первом телефонном разговоре высказала большее желание поддержать семью и помочь девочке. Однако, связавшись с администрацией через пару дней для подтверждения очной встречи, куратор семьи узнал, что школа настоятельно рекомендовала замещающему родителю забрать документы девочки и подыскать для нее другое учебное заведение. Бабушка-опекун так и сделала.

Как и предполагалось, крайняя мера повлекла за собой ряд трудностей как для опекуна, так и для подростка. Проблема с поиском школы в середине учебной четверти, адаптация в новом учебном коллективе, дальнейшее снижение учебной успеваемости, эмоциональное выгорание опекуна.

Анализируя полученный опыт, я могла бы сделать вывод, что, возможно, взаимодействие различных институтов, оказывающих услуги замещающим семьям, пока не выстроено, скажем так, идеально. Проблема того, что детям, пережившим травматический опыт, обучаться труднее, не освещается широко, она остается проблемой только тех людей, кто с ней непосредственно сталкивается.

Более широкое освещение реальной ситуации обучения детей, переживших травматический опыт, в рамках общеобразовательной школы; повышение квалификации школьных психологов и учителей по данной тематике; выстраивание системы взаимодействие школы со службой сопровождение замещающих семей – на мой взгляд, это те механизмы, которые помогли бы всем нам поддержать замещающие семьи в образовании детей.

Способы гармонизации детско-родительских отношений в замещающих и приемных семьях (из опыта работы с замещающими и приемными семьями, находящимися в кризисной ситуации)

Гараева Лейсан Хакимовна,

педагог-психолог,

кандидат социологических наук

(тел.: +7 965 612-15-81),

Мингалимова Лилия Вазиховна,

педагог-психолог

высшей квалификационной категории

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 927 492-70-79),

Шарифуллина Олеся Фаниловна,

методист

первой квалификационной категории

(тел.: +7 917 852-47-46)

ГБУ «Центр содействия и семейному устройству детей,

оставшихся без попечения родителей,

подготовки и сопровождения замещающих семей

города Набережные Челны»

Программа семейного устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в приемные семьи успешно укореняется в российском обществе. Специалисты в регионах накопили большой опыт взаимодействия с приемными родителями, который сформировал понимание того, что подготовка к приему ребенка в семью, последующая адаптация и дальнейшее развитие в семейной системе складываются из целого ряда различных факторов.

Одна из главных задач, которые государство ставит перед приемными родителями, – обеспечить гармоничное развитие ребенка в семье и его успешную социализацию в современном обществе. Решая эту задачу, приемные родители сталкиваются с необходимостью постоянно уделять внимание саморазвитию, формировать новые способы деятельности как с ребенком, так и со специалистами сопровождения, умножать знания о возрастных изменениях ребенка, формировать и развивать свои коммуникативные навыки и умение эффективно налаживать взаимодействия со специалистами различных сфер.

Успешность социализации семьи обусловлена в том числе установлением границ ответственности помогающих специалистов. Речь идет о границах правовых, т. е. законодательстве и роли государства, а также психологических – домашней среде, в которой приемные семьи осуществляют воспитание детей, а также о соотношении внешних процессов и частной жизни семьи.

В этой статье мы бы хотели раскрыть актуальный вопрос профессиональной компетенции специалистов, технологии сопровождения и помощи семьям, находящимся в кризисной ситуации, которые выражаются в следующих аспектах:

- как оказать семье необходимую профессиональную помощь, не ущемляя права граждан;

- как обеспечить соблюдение прав и исполнение обязанностей специалистов в работе с семьей.

Любая семейная система вырабатывает стереотипы взаимодействия, функционирует по собственным правилам устройства. Общаясь друг с другом, супруги обозначают личные и общие границы. Выстроенные механизмы семейной системы, традиции передаются из поколения в поколение. В одной семье может быть представлено сразу три поколения: дети, родители и их родители – бабушки и дедушки, между которыми существует иерархия, подразумевающая определенные роли и правила отношений. Семейная система включает в себя подсистемы: муж и жена; родительская; сиблинговая – братья и сестры; члены семьи как отдельные люди. Правила, которые выстраивает семейная система, в идеале имеют договорной характер: члены семьи обозначают границы своего семейного взаимодействия. При нарушении этих границ происходит эскалация конфликта в семье.

В зависимости от правил в семейной системе границы могут иметь разную гибкость и проницаемость. В системной семейной терапии принято выделять три вида границ: ригидные, оптимальные и проницаемые. Хорошо слаженная семенная структура имеет гибкие границы и способна удовлетворять потребности всех членов, входящих в эту систему.

Прочность семейной границы задается типом и стилем семейного устройства. В семье с открытой внешней границей нет рамок, присутствует открытость во взаимоотношениях, есть свободный доступ для гостей. Дети жестко отделены от взрослых: например, они, как правило, сами ложатся спать, сами делают уроки и вообще живут своей жизнью.

Для семьи с закрытой внешней границей характерны более закрытые контакты с предварительной согласованностью. В этих семьях тщательно убирают перед приходом гостей, а сам прием гостей – запланированная процедура. Дети из таких семей при первой возможности «сбегают» из дома, например, «под венец», или после скандала уезжают учиться в другой город, или, наоборот, очень поздно женятся.

В семьях с размытыми внутренними границами самую большую тревогу вызывает разлука. Признаки размытых внутренних границ проявляется следующим образом: дети спят в постели родителей, родители флиртуют со своими детьми, межкомнатные двери в квартире всегда открыты или отсутствуют. На консультациях можно наблюдать, как на вопрос, заданный одному члену семьи, отвечает другой. Частой причиной обращения к специалисту являются психосоматические расстройства родителей и детей.

Неопределенность семейных границ между элементами подсистемы приводит к скрытым конфликтным ситуационным взаимоотношениям. В результате у членов семьи нарушается привязанность, что значительно затрудняет дифференцированное общение и проявление самостоятельности.

В профессиональной деятельности специалисты по работе с приемными семьями нередко сталкиваются с размытыми внутрисемейными устройствами, слишком тесными взаимоотношениями между членами семьи, которые относятся к разным подсистемам.

В семьях с более строгой подсистемой и жесткими внутренними границами самую большую тревогу вызывает близость взаимоотношений, о чем свидетельствуют, например, постоянно закрытые межкомнатные двери, невозможность попросить родных о помощи. Как правило, родители долго не замечают проблем своих детей. Семья поздно обращается за помощью, и потому специалистам приходится иметь дело с более тяжелыми явлениями (криминальное и суицидальное поведение, алкоголизм, наркомания).

С появлением в семье приемного ребенка происходят изменения в функционировании системы, это выражается в перераспределении обязанностей между членами семьи, установлении новых правил и распорядка. Основная цель взаимодействия специалистов с приемными семьями – помочь в установлении правил, границ взаимодействия, которые будут удовлетворять основные потребности семьи, не нарушая при этом границы индивидуального пространства каждого ее члена. Принципы, на которых строится эта работа, таковы:

- уважительное, терпеливое взаимодействие;

- уважение границ семьи;

- отсутствие установок по отношению к принимающим родителям;

- отказ от навязывания психологической помощи;

- формирование партнерских отношений между принимающими родителями и специалистами.

Семьи, которые после принятия ребенка не могут самостоятельно справиться с кризисом или испытывают недостаток ресурсов, могут обратиться за психологической или психотерапевтической помощью, получить необходимые на данном этапе рекомендации, юридические консультации, участвовать в тренингах, проведении диагностики. Как показывает практика, лучше, если семья обращается за помощью не в момент кризиса, а в самом начале процесса адаптации. Однако в любом случае взаимодействие осуществляется в рамках задач, заданных семьей. Сопровождающие специалисты работают в том числе друг с другом только через родителей, с их согласия. Как правило, для этого разрабатываются карты сопровождения, где прописываются рекомендации. В некоторых случаях допустима дистанционная форма взаимодействия специалистов и семьи, т. е. сопровождение осуществляется в форме коммуникационной поддержки.

Следует всегда помнить, что профессиональное взаимодействие добровольно: осуществление, например, психологической помощи невозможно без активности семьи. А потому еще одна ключевая задача специалистов состоит в том, чтобы развить у семьи мотивацию. Для этого необходимо следующее:

- Готовность специалиста сотрудничать, придерживаясь принципов партнерства. Это создает для семьи ощущение безопасности, формирует понимание того, что специалисты хотят помочь. Ни в коем случае не следует занимать оценивающе-высокомерную позицию «сверху».

- Доверительный контакт между семьей и специалистом не должен быть формальным, семейная работа строится в технике активного участия и понимания, а также сплоченности специалистов.

- Четкость действий специалистов, границы полномочий которых расписаны в соответствии с положением службы.

- Уважение к семье, любым ее усилиям справиться с кризисом и проблемами.

- Поощрение позитивного результата, поддержка любых шагов к изменению.

Актуальная проблема, с которой сталкиваются специалисты, работающие с приемными семьями, – это вторичные возвраты детей из семей в государственные учреждения. В этой связи задача специалистов – грамотно и эффективно выстроить взаимодействие между семьей и службами сопровождения, продумать систему психологической реабилитации ребенка в семье.

Специалистам для профилактики отказов необходимо:

- выяснять жизненную историю ребенка, хорошо знать источники его проблем;

- выявлять степень эмоциональных проблем ребенка;

- выстраивать систему реабилитационной работы;

- проводить диагностику уровня развития ребенка;

- разрабатывать систему развития ребенка в соответствии с его особыми потребностями;

- разрабатывать рекомендации для родителей относительно воспитания;

- проводить регулярный мониторинг развития ребенка.

Приведем также рекомендации по профилактике отказов для приемных родителей:

- Помнить, что отставание в развитии детей из неблагополучных семей закономерно и связано с недостатком внимания, любви и вызванной этим тревогой, которая блокирует природную привязанность ребенка. Только после того, как ребенок в семье обретет эмоциональную защиту, начнется процесс его развития.

- Не сравнивать с другими. Каждый ребенок уникален, кроме недостатков, у него есть еще и индивидуальные особенности. Только эмоциональная поддержка и постепенное движение от одного маленького успеха к другому помогут преодолеть неуверенность ребенка в своих силах и боязнь потерпеть неудачу.

- Проявлять терпение. Быстро не всегда значит хорошо. Следует сформировать установку на то, что привязанность у приемного ребенка возникает не сразу, на это нужно время. Надежная привязанность между родителем и ребенком помогает развитию, стимулирует природную любознательность. Поддержанию благоприятной атмосферы и формированию привязанности способствуют совместные развивающие игры. Но они должны быть посильны для нервной системы и интеллектуального потенциала ребенка. Помочь в выборе, разработать индивидуальную гибкую систему занятий с ребенком могут специалисты сопровождения (педагог, психолог).

- Искать и развивать сильные стороны ребенка: что ему больше всего нравится, где он получает хороший результат.

- Хвалить за усилия, а не за результат. В любом деле важны последовательные усилия и умение преодолевать трудности. Научить этому ребенка, наверное, основная задача. Приемным детям ее решать сложнее, чем их сверстникам из обычных семей.

- Верить в ребенка: вера взрослого – источник жизненных сил ребенка и две трети будущего успеха.

Для квалифицированной помощи специалистов приемным родителям и установления границ ответственности важно наличие профессиональных компетенций обеих сторон. Под компетентностью специалиста подразумевается совокупность личностных качеств, позволяющих решать проблемы и задачи, возникающие в реальных жизненных ситуациях с использованием знаний, жизненного опыта, с учетом индивидуальных наклонностей и моральных ценностей.

Для приемных родителей одной способности любить тоже недостаточно. Приемный родитель должен обладать широким спектром знаний, в том числе психологических, и навыков, чтобы уметь находить выходы из сложных ситуаций, наименее болезненные для психики ребенка, при этом наиболее действенные. Важно и наличие хорошо развитых коммуникативных навыков, так как в процессе воспитания приемного ребенка приходится сотрудничать с различными специалистами, организациями, кровными родителями и родственниками ребенка, выполнять разнообразные задания. Родители, овладевшие актуальными навыками взаимодействия с ребенком, смогут сами развивать его творческий потенциал.

Одной из задача специалистов также является организация коррекционных занятий с учетом индивидуальных и возрастных особенностей детей. Предлагаем коллегам ознакомиться с конспектом «Квест-игры по произведениям А. С. Пушкина», помогающей развитию навыков и умений, которые способствуют социализации и адаптации ребенка в семье.

Материал получил диплом III степени в номинации «Лучшая квест-игра» на конкурсе педагогического мастерства «Прояви себя», который проходил в 2019 году на базе МБДОУ «Детский сад № 36 «Искорка» Елабужского муниципального района Татарстана. Квест-игра была апробирована в период организации летней детско-родительской смены в лагере «Звездный» оздоровительного комплекса «Саулык» для замещающих семей с детьми из 11 районов республики.

Квест-игра по произведениям А. С. Пушкина

Развивающие задачи: развитие творческого воображения, мышления, речи, коммуникативных навыков, умения аргументировать свои высказывания, формирование интереса к творчеству А. С. Пушкина.

Воспитательные задачи: воспитание чувства взаимопомощи, товарищества, умения слушать и слышать ответы окружающих, развитие интереса к русской литературе.

Обучающие задачи: систематизация знаний дошкольников по содержанию произведений А. С. Пушкина.

Возрастная категория: 7-12 лет.

Правила квест-игры: участники делятся на команды. Команды в соответствии с путевым листом передвигаются по станциям, на которых проходят испытания, и получают артефакт-букву. После прохождения всех испытаний каждая команда собирает главное слово. Команда, первой собравшая ключевое слово, считается победившей.

Виды детской деятельности: познавательно-исследовательская, игровая, коммуникативная, двигательная, продуктивная.

Предполагаемый результат: систематизация полученных знаний, умений и навыков, сплочение детского коллектива, укрепление детско-родительских отношений.

Предварительная работа:

- чтение произведений А. С. Пушкина;

- беседа по прочитанному;

- размещение шести станций в групповом помещении;

- оформление станций: «1-я станция: «Сказка о царе Салтане», «2-я станция: задание для капитанов команд», «3-я станция: «Сказка о золотом петушке», «4-я станция: «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», «5-я станция: «Сказка о рыбаке и рыбке», «6-я станция: задание для родителей»;

- назначение ответственных станций из числа родителей, объяснение им задания.

Оборудование: ламинированные карточки с буквами «С», «К», «А», «З», «К», «А» (размер А5), разрезные картинки яблока, корыта, зеркала (размер А4), поощрительные призы для воспитанников – медали «Знаток сказок А. С. Пушкина».

Участие родителей: предусмотрено задание для родителей, совместное задание для детей и родителей.

Ход мероприятия:

I. Вводная часть

Педагог: Здравствуйте! Сегодня вам предстоит поучаствовать в интересной и увлекательной квест-игре по произведениям А. С. Пушкина. Перед вами расположены станции, на которых вас ожидают увлекательные вопросы и задания, выполнив их, вы получите артефакт, т. е. букву. После прохождения всех станций из полученных букв вам нужно составить главное слово нашей квест-игры. Это ключевое слово отвечает на вопрос, как называется занимательный рассказ о необыкновенных событиях и приключениях. Для начала вам нужно разделиться на три команды и выбрать капитанов команд (дети делятся на команды и выбирают капитана).

Педагог: Главное правило квест-игры – только сообща можно выполнить все испытания и составить главное слово. Победителем будет та команда, которая быстро и правильно разгадает главное слово.

II. Основная часть

Педагог: Итак, начинаем квест-игру! Командам вручается путевой лист, где показан порядок посещения станций. В добрый путь!

1-я станция: «Сказка о царе Салтане»

1) В каких насекомых превращался князь для того, чтобы навестить отца? (В комара, в муху, в шмеля);

2) Из чего построил князь дом для белочки? (Из хрусталя);

3) Кто был против поездки царя в чудо-город князя Гвидона? (Бабариха, повариха и ткачиха).

Вручение буквы-артефакта «К».

2-я станция: задание для капитанов команд

1) Назвать, из какой сказки этот предмет. (Яблоко – «Сказка о спящей царевне и семи богатырях». Зеркало – «Сказка о спящей царевне и о семи богатырях». Веревка – «Сказка о попе и о его работнике Балде»);

2) Составьте разрезную картинку:

Вручение буквы-артефакта «А».

3-я станция: «Сказка о золотом петушке»

1) Как звали царя, который жил в тридевятом царстве? (Дадон);

2) Что за подарок вручил царю мудрец? (Золотого петушка);

3) Кто появился из красивого шатра? (Шамаханская царица).

Вручение буквы-артефакта «З».

Физминутка

Ветер по морю гуляет

(дети поднимают руки и качают ими)

И кораблик подгоняет,

(дуют)

Он бежит себе в волнах

(делают веерообразные движения пальцами, как будто играют на пианино)

На раздутых парусах

(дуют)

Мимо острова крутого,

(встают на носочки)

Мимо города большого,

(расставляют руки в стороны)

Пушки с пристани палят,

(хлопают в ладоши)

Кораблю пристать велят.

(хлопают по коленкам)

4-я станция: «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»

1) Каким необычным предметом любила пользоваться новая жена царя? (Говорящим зеркалом);

2) Почему царица бросила зеркальце под лавку? (Оно разозлило своим ответом);

3) Кто отправился искать царевну? (Королевич Елисей).

Вручение буквы-артефакта «С».

5-я станция: «Сказка о рыбаке и рыбке»

1) Как называлось жилище старика со старухой? (Землянка);

2) Кто отправлял с просьбами старика к морю? (Старуха);

3) Сколько лет старик рыбачил у моря, когда эта история случилась? (Тридцать три года).

Вручение буквы-артефакта «А».

6-я станция: задание для родителей

1) Продолжите название сказок:

- «Сказка о рыбаке и …» (рыбке);

- «Сказка о царе Салтане и …» (сыне его могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче);

- «Сказка о золотом …» (петушке);

- «Сказка о попе и …» (о работнике его Балде);

- «Сказка о спящей царевне и …» (о семи богатырях).

2) Найдите лишнего героя:

Педагог: Если я назову героя из сказки Пушкина, вы должны хлопнуть в ладоши. Чебурашка, Снегурочка, лиса, царь Салтан, Конек-горбунок, комар, журавль, Царевна Лебедь, рыбка, Колобок, кот Леопольд, поп, Карабас-Барабас, братья-богатыри, сестрица Аленушка, князь Гвидон, Баба-яга, Балда, Курочка Ряба.

3) Из какой сказки отрывок?

- «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, жил-был славный царь Дадон» («Сказка о золотом петушке»);

- «Снова князь у моря ходит, с синя моря глаз не сводит; глядь – поверх текучих вод Лебедь белая плывет» («Сказка о царе Салтане»);

- «Свет мой, зеркальце! Скажи и всю правду доложи» («Сказка о спящей царевне и о семи богатырях»).

Вручение буквы-артефакта «К».

III. Заключительная часть

Педагог: Те команды, которые прошли все станции, стараются побыстрее найти ответ на вопрос: как называется занимательный рассказ о необыкновенных событиях и приключениях? Для этого составляют слово из полученных букв-артефактов (дети составляют слово «Сказка»).

Педагог: Итак, как же называется занимательный рассказ о необыкновенных событиях и приключениях? Какая же команда победила в нашей квест-игре?

Педагог: Молодцы! Сказка – это занимательный рассказ о необыкновенных событиях и приключениях. В этом жанре писал свои произведения наш великий русский поэт А. С. Пушкин. Поздравляем победителей квеста. И всем за активное участие вручаем поощрительный приз – медаль «Знаток сказок А. С. Пушкина».

Педагог: А сейчас я предлагаю совместно родителям и детям построить из строительного материала сказочный замок из произведений Пушкина и презентовать его.

Литература

1. Дементьева И. Ф. Социальная адаптация детей-сирот. Современные проблемы и перспективы в условиях рынка. // Социальные проблемы сиротства. – М., 2012.

2. Куган Б. А. Социально-трудовая адаптация детей группы социального риска. – Курган – Челябинск, 2013.

3. Преодоление трудностей социализации детей-сирот // Учебное пособие. – Ярославль, 2015.

4. Прихожан А. М., Толстых Н. Н. Дети без семьи. – М., 2015.

Проект «Конструктор жизни»: сервис для подростков из замещающих семей

Шинина Татьяна Валерьевна,

кандидат психологических наук,

доцент кафедры нейро- и патопсихологии развития

факультета клинической и специальной психологии

Московского государственного психолого-педагогического университета

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Морозова Инна Григорьевна,

директор

АНО «Научно-практическая лаборатория

«Психологические инструменты»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Социальный заказ общества ориентирует институты социализации на воспитание успешных подростков, которые могут ставить цели, принимать решения, нести ответственность за свои действия и заниматься непрерывным образованием и личностным развитием. В своем исследовании, изучая развитие жизненных навыков подростка, мы опираемся на системный подход, который предполагает влияние на ребенка семьи как системы во взаимосвязи всех системообразующих компонентов и факторов, когда поведение одного члена семьи с неизбежностью порождает реакцию других ее членов (Белинская, 2015; Кондратьев, 2012; Мухина, 2016; Толстых 2015).

Подростки развиваются в новых реалиях, где взрослые не имеют четкой картины того, каким сегодня должен быть подросток и что важнее развивать у него с учетом нового жизненного ландшафта (Солдатова Г. У., Рассказова Е. И., 2017). Зарубежные исследователи отмечают, что «Life Design» («Конструктор жизни») – это пожизненный, всесторонний, контекстуальный и превентивный процесс формирования подростка через становление жизненных навыков (Ginzberg et al. 1951; Gottfredson, 1996; Hartung, Porfeli & Vondracek, 2005; Savickas, 2011).

Современный ландшафт жизни меняется, и подросткам сегодняшнего дня важно быть готовыми к новым темпам жизни в условиях неопределенности, затрагивающих все аспекты бытия «изменяющейся личности в изменяющемся мире» (Асмолов 2015, 2017). Особенно важно обратить внимание на становление девушек, которые формируются в новых условиях и формируют готовность к родительству и браку.

По данным мониторинга Минпросвещения России на конец 2018 года, в организациях для детей-сирот находилось 71 746 детей и подростков, 57,6 % из которых – оставшиеся без попечения родителей. В основном это социальные, а не биологические сироты. По данным исследования АНО «Аналитический центр при Правительстве РФ», проведенного в 2019 году, 77,6 % детей в детских социальных учреждениях – это подростки в возрасте от 10 до 18 лет, которые являются основной целевой аудиторией нашего проекта.

Современные подростки-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, при переходе к самостоятельной жизни сталкиваются с необходимостью резких перемен и включения в социум. Исследователи выделили ряд основных социальных проблем, наблюдаемых в среде подростков-сирот в период вхождения во взрослую жизнь (по материалам II Всероссийской конференции «Опыт и роль НКО в сфере защиты и благополучия детства: объединяем усилия», Москва, 2019):

1. Отсутствие готовности к самостоятельному проживанию и самообслуживанию.

2. Низкий уровень мотивации к профориентации и дальнейшему трудоустройству, как результат – устройство на низкооплачиваемую, неквалифицированную работу без перспектив карьерного роста.

3. Отсутствие мотивации к решению жизненных проблем (оформление счетчиков, перерасчет показателей ЖКУ, оформление субсидии, устройство на постоянное место работы и самостоятельный поиск работы).

4. Иждивенческая позиция с пассивным отношением к собственной жизни.

Эти проблемы требуют системного решения для социально-экономической устойчивости подростков-сирот. Формирование жизненных навыков позволят самоопределиться в профессии, личной жизни и успешно интегрироваться в общество самостоятельно.

«Конструктор жизни» – это проект для подростков, социальных-сирот, основная цель которого – развитие жизненных навыков и формирование готовности к самостоятельному проживанию. Целевая группа проекта – дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, в возрасте от 14 до 17 лет. В основе проекта лежит концепция развития жизненных навыков, под которыми подразумеваются психологические и социальные компетенции, являющиеся залогом ответственного отношения к собственной жизни, помогающие принимать взвешенные жизненные решения, повышающие сопротивляемость негативным формам давления, минимизирующие асоциальные виды поведения (Б. Спрангер).

Блоки, на развитие которых направлен проект, разработаны в фокус-группах с участием специалистов, работающих с подростками в социальных учреждениях, а также в подростковых сообществах. Эти блоки включают в себя:

1. Навыки самостоятельного проживания;

2. Трудовую и профессиональную ориентацию;

3. Планирование бюджета;

4. Заботу о себе;

5. Отношения с окружающими;

6. Социальное окружение;

7. Поведение в экстремальных ситуациях.

Самое главное в «Конструкторе жизни» – использование интерактивных, командных, проектных и игровых методов работы с выпускниками и подростками, а также активное их включение в формирование содержания мероприятий, миссий, общественно-полезных проектов и т. д. Важно соблюдать технологию: специальный порядок, разнообразие и возрастающую степень сложности. Это позволит, с одной стороны, повысить мотивацию участников, а с другой – обеспечить разностороннее развитие. По этому принципу выстроены все формы взаимодействия с участниками – процесс личностного развития должен быть интересным и эффективным.

Этапы реализации проекта

Подготовительный этап:

1. Целеполагание проекта.

2. Формирование пула участников.

3. Вовлечение участников в формирование плана-графика реализации проекта.

Основной этап:

1. Очная встреча с участниками проекта. Мотивационный тренинг «Конструктор жизни: первые шаги».

2. Оценка готовности подростка к самостоятельной жизни на платформе «Конструктор жизни» (https://www.constructorlife.ru/, приложение 1).

3. Составление индивидуальных профилей участников проекта.

4. Проведение командного трека «Челлендж навыков» (https://www.constructorlife.ru/zadania – не менее 8 недель с обязательной фиксацией индивидуальных результатов в «Дневнике навыков»).

5. Заполнение командной турнирной таблицы «Челленджа навыков».

Заключительный этап:

1. Повторная оценка готовности подростка к самостоятельной жизни на платформе «Конструктор жизни».

2. Подведение итогов, награждение лидеров изменений.

3. Формирование пула наставников, а из числа участников – лидеров челленджа.

Вся деятельность по проекту выстраивается с опорой на данные об уровнях развития навыков самостоятельной жизни, полученных после прохождения входной оценки, что позволяет выстраивать работу на доказательной базе. Для отслеживания динамики формирования готовности к самостоятельной жизни также используется пакет инструментов «Оценка готовности к самостоятельной жизни».

Специально для проекта был разработан авторский опросник «Готовность к самостоятельной жизни» (Шинина Т. В., Митина О. В., 2017). В опроснике выделяются семь шкал:

Готовность к самостоятельному проживанию в своей квартире;
Готовность к самообслуживанию;
Финансовая грамотность;
Готовность вести здоровый образ жизни;
Социальные коммуникации;
Готовность к самообразованию;
Профессиональная ориентация.

Для формулирования утверждений каждой шкалы проводились фокус-группы с участием специалистов, работающих с подростками в социальных учреждениях, а также в подростковых сообществах, что позволило увеличить надежность – согласованность. Была продемонстрирована надежность разработанного опросника, а также его конструктная и конвергентная валидность.

В пакет инструментов «Оценка готовности к самостоятельной жизни» также входят:

- методика «Траектория» (А. Н. Леонтьев) – определение графической динамики жизни;

- методика «Завершите предложения» – формирование понятийного поля «самостоятельности»; определение дефицитов и ресурсов;

- опросник временной перспективы Зимбардо, направленный на оценку отношения к времени, а через нее – на оценку отношения личности к окружающей действительности вообще, к самому себе, своему опыту и грядущим перспективам;

- тест жизнестойкости, который позволяет оценить способность и готовность человека активно и гибко действовать в ситуации стресса и трудностей или его уязвимость к переживаниям стресса;

- тест смысложизненных ориентаций, позволяющий оценить «источник» смысла жизни, который может быть найден человеком либо в будущем (цели), либо в настоящем (процесс) или прошлом (результат), либо во всех трех составляющих жизни;

- методика «Жизненные сценарии» (Шинина Т. В., Митина О. В., 2019) – оценка представления подростков об образе будущего;

- опросник толерантности к неопределенности Зимбардо, измеряющий склонность личности к жесткой регламентации жизни и полной известности происходящего либо открытости и неопределенности;

- опросник самоорганизации деятельности, предназначенный для диагностики сформированности навыков тактического планирования и стратегического целеполагания;

- определение уровня готовности к браку и родительству (Галасюк И. Н., 2018);

- «Мой профессиональный выбор» (Пчелинова В. В., Морозова И. Г., 2019) – оценка уровня готовности к осознанному, рациональному, самостоятельному профессиональному выбору.

Исследования в рамках этих методик позволяют оценивать личностный потенциал и жизненные навыки подростков как на старте, так и после проведения проекта. Такая диагностика позволяет увидеть динамику изменений, которые помогают подростку осознать свои сильные качества и наметить план развития. Изменения и работа над собой обязательно подразумевают организацию коммуникационный среды – это взаимодействие с командой и наставником в реальной проектной деятельности. Именно проектная деятельность позволяет развивать навыки и личностные компетенции.

Рисунок 1. Пример личного профиля участника до и после прохождения проекта

Реализация проекта позволяет достичь следующих качественных результатов:

1. Проведение оценки готовности к самостоятельной жизни подростков-сирот;

2. Формирование межрегионального сообщества подростков-сирот;

3. Экспертиза эффективности проекта для разных категорий и регионов;

4. Описание результатов и тиражирование практики проекта;

5. Формирование пула наставников для развития жизненных навыков подростков-сирот.

Особенности проекта:

1. «Конструктор жизни» может использоваться как самостоятельная технология дистанционного взаимодействия с подростками и быть частью других проектов, дополняя их.

2. Задания в «Лабиринте навыков» формируются (уточняются, изменяются или дополняются) под каждый проект с активным участием подростков. Они же главные эксперты.

3. Возможность отслеживания и фиксации динамики личностных изменений участников за счет специального набора диагностических инструментов, размещенных прямо на сайте. При этом необходимость заполнения опросников является частью игрового процесса, а полученные в ходе заполнения результаты фиксируют личные достижения каждого участника и динамику группы в целом.

Проект не требует значительных ресурсных вложений. Наличие цифровой платформы проекта, а также формирование пула наставников и создание сообщества проекта позволяет встроить его в текущую деятельность организации и продолжить реализацию за счет региональных бюджетных средств, выделяемых на работу с подростками-сиротами.

Проект «Конструктор жизни» имеет следующие перспективы развития:

- внедрение практики в регулярную деятельность организаций социальной сферы;

- внедрение практики в выездные программы, лагерные смены, которые позволяют запускать механизмы развития подростков;

- полная игрофикация проекта с выходом на создание онлайн-тренажеров жизненных навыков и возможностью генерации индивидуальной программы развития;

- тиражирование практики в другие регионы РФ.

В заключение хочется отметить, что потребность в обосновании доказательности практики и необходимости проведения замеров до и после проведения интервенция с подростками возрастает. Мы понимаем, что, представляя проект профессиональному сообществу, очень важно сделать акцент на инструментах оценки. Наша статья включает в себя приложение, которое позволяет представить инструмент оценки и открывает возможности внедрения диагностического инструмента в деятельность организаций поддержки семьи и детства и социально ориентированных некоммерческих организаций, которые работают с подростками.

Готовность подростков к самостоятельной жизни начинается с первого шага, а именно с осознания своих сильных качеств.

Литература

1. Галасюк И. Н., Шинина Т. В. Замещающая семья: психологические инструменты самообучения (виртуальный тренинг). Практическое пособие (Серия: психологические инструменты). – М.: Перо, 2019.

2. Морозова И. Г. Виртуальная коммуникационная площадка для замещающих семей на основе системы дистанционного взаимодействия «Moodle»: методические рекомендации (Серия: Психологические инструменты). – М.: Перо, 2019.

3. Пасечник О. Н. Особенности психологической коррекции детско-родительского взаимодействия в замещающей семье: семейная терапия. Практическое пособие (Серия: Психологические инструменты). – М.: Перо, 2019.

4. Шинина Т. В., Митина О. В. Разработка и апробация опросника «Готовность подростков к самостоятельной жизни»: оценка и развитие жизненных навыков // Психологическая наука и образование. 2019. Том 24. № 1.

5. Психология социальной работы: Учебник для бакалавров / И. Н. Галасюк, О. В. Краснова, Т. В. Шинина; под ред. док. психол. наук О. В. Красновой. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2018.

6. Холостова Е. И., Шинина Т. В. Социально-психологическая устойчивость семьи в современной России. Монография. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2018.

Приложение 1

Опросник «Оценка готовности подростка к самостоятельной жизни»

(Шинина Т. В., Митина О. В., 2018)

Уважаемый респондент!

Мы проводим исследование того, насколько люди Вашего возраста обладают умениями, которые могут понадобиться в самостоятельной, взрослой жизни.

1.Код участника

код участника
пол
возраст (лет, месяцев)
дата заполнения

2. Образование

класс школы
курс колледжа, техникума (укажите название)

3. Место проживания

№	Я живу… (выберите вариант, который соответствует Вашему)	На протяжении… (укажите количество лет и месяцев)	Начиная с… (укажите возраст)
1	вместе с родителями (биологическими)
2	вместе с родителями (замещающими)
3	в семье родственников
4	в социальном центре
5	в пансионе
6	в школе-интернате
7	другой вариант (указать)

4. Пожалуйста, оцените, насколько Вы считаете данные утверждения верными в отношении себя. Старайтесь по возможности избегать оценки «4». При оценке используйте следующую шкалу:

Совершенно не согласен	Не согласен	Скорее не согласен	Не уверен	Скорее согласен	Согласен	Совершенно согласен
1	2	3	4	5	6	7

Заполнив опросник, Вы можете сами определить, в каких из областей жизни Вы более компетентны, а какие из областей требуют большего внимания.

Шкала 1. Готовность вести здоровый образ жизни

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	Я знаю как минимум два признака беременности
2	Я могу определить признаки употребления наркотиков у своих ровесников
3	Я каждый день принимаю душ
4	Я сплю по 7-8 часов в сутки
5	Я прохожу медицинский осмотр регулярно
6	Я знаю, как питаться правильно
7	Я знаю, какие продукты полезны
8	Я ем полезные продукты
9	Я стараюсь делать зарядку каждое утро
10	Я стараюсь заниматься спортом
11	Я играю в компьютерные игры / провожу время в социальных сетях более 2 часов в день

Шкала 2. Готовность к самостоятельному проживанию

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	Я умею гладить одежду
2	Я умею ремонтировать одежду (пришить пуговицы, зашить дырку и т. д.)
3	Я стараюсь создавать уют в доме, комнате
4	Я стараюсь мыть тарелки сразу после еды
5	Я стараюсь поддерживать порядок в своей квартире, комнате
6	Я умею самостоятельно стирать одежду (руками / в стиральной машине)
7	Я умею самостоятельно готовить еду (горячие блюда)
8	Я умею поддерживать порядок в личных вещах
9	Я еженедельно без напоминания делаю генеральную уборку в комнате (квартире), в которой живу
10	Я умею пользоваться бытовыми приборами
11	Я умею планировать время для домашних работ

Шкала 3. Готовность к общению

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	Я делюсь своими мыслями, чувствами с окружающими в социальных сетях
2	Я могу обратиться за помощью ко взрослым людям
3	Друзья могут обратиться ко мне за помощью
4	Я доволен количеством своих друзей
5	Я умею знакомиться, общаться и дружить
6.	Я нахожу общий язык со взрослыми людьми
7	Я знаю, как безопасно строить общение в социальных сетях
8	В моей реальной жизни есть взрослый человек, на которого я хотел бы быть похожим
9	Я делюсь своими мыслями, чувствами с окружающими в реальной жизни
10	Мне легче о своих проблемах и заботах рассказать незнакомому человеку в социальной сети
11	Я умею понимать собственные мысли и чувства

Шкала 4. Готовность к взаимодействию (работа в команде)

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	Я могу демонстрировать нужное поведение в классе
2	Я знаю, как нужно себя вести во время экзамена
3	Я могу получить консультации у своих учителей по интересующим меня вопросам
4	Я благодарю учителей за помощь в школе
5	Я умею работать в команде
6	Я могу попросить о помощи своего учителя
7	Мне нравится то, чем я занимаюсь в школе
8	Я дисциплинированный ученик
9	Я умею быть лидером в классе
10	Я соблюдаю дистанцию при общении со взрослыми
11	Я умею взаимодействовать в классе

Шкала 5. Готовность к управлению деньгами (финансами)

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	У меня есть опыт планирования своего ежедневного бюджета
1а	У меня есть опыт планирования своего бюджета на месяц
1б	У меня есть опыт планирования своего бюджета на 6 месяцев
1в	У меня есть опыт планирования своего бюджета на год
2	У меня есть опыт благотворительности и волонтерства
3	У меня есть опыт откладывания (накопления) денег
4	Я знаю, где можно купить продукты по наиболее выгодной цене
5	У меня есть опыт использования скидок, купонов
6	Делая покупки, я стараюсь сравнивать цены и покупать с наибольшей выгодой
7	Я стараюсь экономить электроэнергию и воду
8	Я знаю, где и когда платить за коммунальные услуги
9	Когда я иду в магазин, то составляю список продуктов, которые необходимо купить
10	Я заранее планирую, как потратить свои накопления (стипендию)
11	Я веду записи своих расходов

Шкала 6. Готовность к решению трудных жизненных ситуаций

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	Я умею оказать первую медицинскую помощь себе и другим
2	Я умею вызвать скорую помощь и другие экстренные службы (пожарно-спасательную, полицию, аварийную службу газовой сети)
3	Я знаю, что делать в случае пожара
4	Я могу помочь другу, когда у него беда
5	Если у меня захлопнется входная дверь комнаты, я буду искать решение самостоятельно
6	Я знаю, что делать, когда потерялся кошелек
7	Я знаю, что делать, когда начнется стихийное бедствие (гроза, ураган, пурга)
8	Я знаю, что делать, когда нужно позвать помощь, а у меня нет телефона
9	Я знаю, что делать, когда у меня взломана страничка в социальных сетях
10	Я знаю, что делать, когда поссорился с лучшим другом
11	Я умею выступать перед большой аудиторией

Шкала 7. Готовность к выбору профессии

№	Утверждения	1	2	3	4	5	6	7
1	У меня есть возможность обсуждать свои планы по дальнейшему обучению с взрослыми (классным руководителем, родителями) и т. д.
2	У меня есть взрослый (родитель, классный руководитель), к которому я могу обратиться по жизненному вопросу
3	У меня есть опыт работы (например: помощник вожатого летом, курьер, волонтер, няня, была практика на работе родителя) и т. п.
4	Я читаю литературу, которая мне интересна для выбранной профессии
5	Я знаком с требованиями к работе, которые меня интересуют
6	У меня есть свой план карьеры
7	Я могу составить резюме для поступления на работу
8	Я умею представлять результаты своей работы
9	Я могу назвать хотя бы одного человека, который очень важен для меня и является примером в профессии
10	Я предполагаю, какие профессии могут быть востребованы в будущем
11	Я знаю, какая профессия мне наиболее близка (с которой я хотел бы связать свою жизнь)

Семейное жизнеустройство воспитанников ЦССВ «Наш дом»: анализ профессионального опыта специалистов

Ботова Ольга Александровна,

педагог-психолог

ГБУ ЦССВ «Наш дом»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Русаковская Ольга Александровна,

педагог-психолог

ГБУ ЦССВ «Наш дом»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Свой профессиональный опыт педагоги-психологи, специалисты по семейному жизнеустройству ЦССВ «Наш дом» (далее Центр), отсчитывают с 2013 года, когда началась активная реструктуризация детских домов, а одним из приоритетных направлений социальной политики в РФ стало устройство детей–сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в семьи. На протяжении этих лет специалисты по семейному жизнеустройству Центра формировали технологию передачи детей в семьи, в рамках которой был разработан, апробирован и внедряется «Регламент предоставления государственной услуги по содействию в передаче воспитанников ЦССВ «Наш дом» на семейные формы жизнеустройства».

В первую очередь, рассматривая обращение граждан в Центр (по телефону или в рамках визита), специалист по семейному жизнеустройству выясняет, имеется ли законное основание для обращения – заключение органа опеки и попечительства о возможности быть замещающими родителями и (или) направление на посещение ребенка (детей). Далее, в зависимости от наличия документов, реализуются следующие варианты профессиональных действий:

- Если направления на посещение конкретного ребенка нет, но есть заключение о возможности быть замещающими родителями, то происходит знакомство с кандидатом. Проясняются жизненная история, семейный статус, опыт воспитания детей – кровных или приемных, профессиональная занятость, социальный круг общения, хобби, любимый досуг и др., мотивация приема, личностные и семейные ресурсы, необходимые для приема ребенка. На основании полученной информации подбирается кандидатура или несколько кандидатур детей для рассмотрения. Предоставляется производная информация о воспитанниках, дается рекомендация обратиться в уполномоченные органы за направлением на посещение конкретного ребенка, поскольку только на основании этого документа по закону возможно познакомиться с личным делом, медицинской картой и непосредственно с ребенком.

- Если гражданин сразу обращается с направлением на посещение конкретного ребенка и имеет заключение о возможности быть замещающим родителем, то знакомство организуется в следующем порядке: 1) знакомство с личной и семейной историей кандидата, прояснение мотивации, личностных и семейных ресурсов для приема ребенка; 2) ознакомление с личным делом и медицинской картой; 3) знакомство с ребенком.

Условиями организации первого контакта с ребенком (детьми) выступают готовность и желание кандидата познакомиться, имея полное представление об истории ребенка по документам личного дела и медицинской карты. В иных случаях встреча с ребенком (детьми) не организуется.

Индивидуальный план действий по организации первого контакта предполагает следующие шаги:

1. Информирование ребенка о кандидате (кандидатах) и цели его (их) визита в формате беседы в присутствии воспитателя (в иных случаях беседа проводится отдельно с ребенком и отдельно с воспитателем).

2. Прояснение желания ребенка познакомиться с кандидатами в замещающие родители, учитывая его актуальное состояние.

3. При первом контакте присутствуют воспитатель и специалист по семейному жизнеустройству, которые при необходимости помогают как взрослым, так и ребенку построить беседу, сформулировать вопросы, задать тему разговора, сориентироваться в ответах и др.

4. Длительность первого контакта обычно ограничивается 20-30 минутами.

5. По завершении встречи в присутствии ребенка проговариваются дальнейшие шаги по взаимодействию с учетом временных рамок направления.

6. После того как встреча с ребенком завершена, с кандидатами проводится анализ встречи: какие впечатления, что увидели, как это поняли, что почувствовали, с чем готовы взаимодействовать, а с чем не готовы, требуется ли помощь специалистов и какая.

7. Затем составляется план действий:

- если кандидаты готовы продолжать общение, то назначается следующая встреча с ребенком, а также по запросу кандидата организуются встречи со специалистами (врач, воспитатель, логопед, дефектолог);

- если кандидаты не готовы продолжать общение, то проясняется причина и проговаривается форма сообщения ребенку о решении кандидатов, после чего происходит завершение ситуации. О решении кандидатов ребенку сообщают специалисты.

8. После того как встреча с кандидатами завершена позитивно, проводится беседа с ребенком по итогам встречи:

- каковы впечатления ребенка от встречи;

- что ребенок думает о кандидатах;

- есть ли желание встретиться с ними снова;

- каковы ожидания ребенка от общения с кандидатами.

Впоследствии при условии позитивной направленности в общении, развитии контакта, наличии устойчивого интереса к потенциальным замещающим родителям берется устное (до 10 лет) или письменное (с 10 лет) согласие ребенка жить и воспитываться в замещающей семье.

9. Если кандидаты в результате общения и на основании имеющейся информации принимают решение принять ребенка в свою семью и имеется согласие ребенка, начинается процесс оформления документов, а встречи с ребенком продолжаются. В зависимости от длительности оформления документов (в установленных законодательством временных рамках) становится возможным так называемый «гостевой» режим, когда ребенка могут брать в семью на выходные до момента отчисления из учреждения.

Обобщение, анализ и трансляция опыта работы по регламенту позволяет уточнять и совершенствовать тактику взаимодействия с участниками процесса передачи детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в замещающую семью.

Таким образом, начальный этап формирования профессионального опыта по передаче воспитанников в семьи граждан позволил сформулировать основные принципы работы – открытость процесса передачи, предсказуемость и последовательность действий специалистов, которые, на наш взгляд, содействуют успешной интеграции приемного ребенка в замещающую семью.

Тем не менее в настоящее время проблема интеграции приемного ребенка в новую семью не перестает быть актуальной, так как появление в семье «чужого» ребенка предъявляет повышенные требования как к каждому из родителей, так и к семье в целом и в крайних случаях может привести к таким дисфункциям семейной системы, как распад супружеской подсистемы, функционально-ролевой перегруженности одной из подсистем (например: одинокий родитель или бабушка), инверсии иерархии, а также к возврату детей из замещающих семей в детские учреждения.

Анализ опыта профессиональной работы позволил выделить позитивные и негативные факторы для благополучного размещения воспитанников Центра в новую семью и их последующей интеграции. Так, к позитивным факторам, по нашему мнению, относятся:

- уравновешенность кандидатов, уверенность в рассказе о себе и своих планах;

- родительский опыт, опыт приемного родительства;

- единомыслие в мотивации обоих супругов, совпадение у супругов представлений и ожиданий относительно приема;

- реалистичное видение перспектив приема;

- способность кандидатов анализировать и оценивать свои возможности в соответствие с рекомендациями специалистов;

- способность слышать и воспринимать реалистичную информацию о ребенке;

- способность учитывать потребности ребенка.

К негативным же факторам, как мы полагаем, относятся:

- игнорирование кандидатами информации, содержащейся в документах, как о состоянии здоровья, так и о фактах личной истории ребенка (детей);

- обесценивание кандидатами информации, поступающей на этапе знакомства от воспитателей Центра и специалистов о диагнозах, особенностях развития и поведения ребенка;

- недооценка влияния дефицитов развития на успешность ребенка в учебной деятельности и формирование мотивации к познанию и учебе;

- нереалистичные ожидания от приема, мешающие принятию ребенка с его историей и особенностями;

- кандидаты в приемные родители на стадии формирования решения о приеме часто не учитывают или игнорируют возможности и ограничения своей семейной системы.

Мы предполагаем, что такие негативные факторы отчасти возникают по следующим причинам:

- в рамках программы ШПР не возможна терапевтическая составляющая, а задачи ведущих ШПР – преимущественно информационные и обучающие;

- в рамках программы ШПР не предусмотрено занятие на тему «Здоровье детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», которая полноценно может быть раскрыта такими специалистами, как врач-психиатр и (или) невролог, дефектолог, логопед, врач-педиатр, например, в масштабах города по аналогии с городским юридическим занятием;

- на современном этапе нет официальных психологических критериев здоровья семейной системы, которая способна быть реабилитационной средой для приемного ребенка; основные критерии готовности кандидатов к приему – это соответствие формальным требованиям закона.

С целью минимизации влияния негативных факторов на результаты семейного жизнеустройства воспитанников и профилактики возвратов специалисты Центра используют такую форму работы с кандидатами, как «Программа сближения». Впервые мы познакомились с вариантом такой формы работы на обучающих курсах в Городском ресурсном центре семейного устройства «Спутник», опробовали и теперь применяем в своей работе.

Задачи «Программы сближения»:

1. Формирование реалистичного представления о воспитаннике Центра на основе информации его личного дела и медицинских документов.

2. Передача кандидатам ответственности за полученную информацию, ее усвоение и переработку.

3. Актуализация рисков и ресурсов семейной системы кандидатов, рефлексия ее возможностей и ограничений.

Так, в отдельную табличную форму со ссылкой на официальные документы личного дела и медицинской карты специалисты Центра выписывают информацию о причинах помещения ребенка в детское учреждение, об истории перемещений, о кровных родителях и родственниках, о медицинских диагнозах и рекомендациях врачей, об особенностях образовательного маршрута, а также об особенностях поведения и деятельности воспитанника Центра. В ходе знакомства с документами кандидаты ставят подпись в каждом пункте формы, принимая ответственность за полученную информацию. Опыт работы с такой формой на начальных этапах семейного жизнеустройства показывает, что кандидаты достигают более высокого уровня осознания полученной информации для принятия ответственного решения о продолжении контакта и последующем приеме или неприеме.

За минувшие несколько лет произошли изменения в профессиональных действиях специалистов не только на первых этапах семейного жизнеустройства, но и на этапах, посвященных непосредственному установлению, укреплению и развитию контакта кандидатов с воспитанником. Оказалось, что контакт с ребенком, опосредованный интенсивной помощью специалистов, во многих случаях самим кандидатом в дальнейшем не развивается. Мы имеем ввиду ситуации, при которых контакт в присутствии и при помощи психолога складывается, а без него угасает.

Это может проявляться в том, что кандидат:

- выбирает для общения очень далекие от ребенка и его образа жизни в детском доме темы разговоров, много говорит о себе, своих успехах, своих детях; главной целью становится желание понравиться ребенку, и тогда возникает много нецелевых поощрений, обещаний, радужных планов и перспектив, потаканий, праздничных выходных;

- игнорирует участие второго супруга в знакомстве с ребенком, в укреплении контакта, а также в принятии решения о приеме;

- чрезмерно смущается, избегает прямого визуального контакта с ребенком, дистанцируется, выглядит скованно и постоянно обращается за помощью к присутствующему специалисту;

- общается с ребенком опосредованно через психолога (воспитателя);

- общается с ребенком опосредованно через своих детей, постоянно привлекает их к принятию решений, советуется с ними и опирается на их мнение;

- демонстрируют недостаток родительских компетенций: не очень хорошо представляет, как и чем накормить ребенка определенного возраста, сомневается в своей способности оказания помощи, например в приготовлении уроков или организации дошкольной игры, подросткового досуга, сомневается в выборе совместного досуга, плохо представляет содержание взаимодействия с ребенком наедине;

- демонстрирует много страхов, тревог и сомнений относительно поведенческих проявлений ребенка и больших пробелов в учебной деятельности, неуверенность, озадаченность и беспомощность в решении вопросов, касающихся здоровья, режима (засыпание), правил пользования гаджетами, поведения в стрессовых ситуациях для ребенка (возвращение из гостей в Центр);

- недооценивает значения для воспитанника его кровных родственников, а также влияния последствий травматического опыта на его развитие.

Со стороны ребенка тогда можно наблюдать следующее: воспитанник ведет себя пассивно при взаимодействии, говорит о том, что на встрече было скучно, теряет интерес к кандидату, отказывается от дальнейшего общения.

В этой связи родилась принципиальная профессиональная позиция: предлагать кандидату самостоятельно устанавливать, укреплять и развивать контакт при «поддерживающем наблюдении» специалиста. Ведь предполагается, что кандидат, дошедший до контакта с конкретным ребенком, должен обладать такими компетенциями, как понимание возрастных потребностей, умение занять ребенка определенного возраста, умение находить темы для взаимодействия, наличие знаний и представлений о воспитательных воздействиях по возрасту ребенка (детей). При этом чаще мы как специалисты по семейному жизнеустройству все же наблюдаем другую ситуацию – когда кандидаты самостоятельно справляются с задачей установления и укрепления контакта с воспитанником:

- берут инициативу во взаимодействии с ребенком на себя, представляются как взрослые, понимают и соблюдают дистанцию при первом контакте;

- смело и честно обозначают ребенку свою позицию, мотивацию и намерения (например, «хотим стать приемными родителями», «ищем ребенка, чтобы воспитывать его в своей семье», «узнали о тебе и пришли познакомиться»);

- поддерживают баланс вопросов и ответов (не только спрашивают ребенка, но и дозированно рассказывают о себе);

- видят, понимают и учитывают эмоции ребенка и адекватно на них реагируют;

- опосредуют контакт с помощью предметов в соответствии с возрастом воспитанника (конструктор, игрушка, развивающая настольная игра или пособие, книга и т. п.), привлекая его к совместной деятельности.

Тогда воспитанник чувствует индивидуальное внимание и интерес к себе, отсутствие «угрозы» со стороны чужого незнакомого взрослого. У ребенка появляется возможность рассказать о себе так, как он хочет и может в данный момент. Нередко детям проще вступить в контакт и поддерживать его в совместной деятельности, опосредованно. При таких условиях дети выражают желание продолжать знакомство и общение.

На сегодняшний день специалисты Центра передали в семьи 147 воспитанников, в том числе с ОВЗ и инвалидностью. Из них:

- 125 переданы под опеку;

- 3 переданы на удочерение;

- 19 вернулись в кровные семьи.

При этом из 147 воспитанников 7 ребят в возрасте старше 10 лет (чуть менее 5 % от общего числа), к сожалению, вернулись в детские дома.

Таким образом, накопленный и трансформирующийся опыт деятельности по семейному жизнеустройству воспитанников Центра, активно используемый в рамках ведения Школы приемных родителей, позволяет определить перспективу профессионального роста и развития в изменяющихся условиях социальной политики сферы семейного устройства. В ближайшем будущем запланирован анализ и обобщение опыта передачи воспитанников с ОВЗ и тяжелыми множественными нарушениями развития в семьи граждан, в том числе в проектные замещающие семьи (городской имущественной поддержки семей «Квартира»).

Литература

Бебчук М. А., Жуйкова Е. Б. Помощь семье: психология решений и перемен. – М.: Класс, 2015.
Капилина (Пичугина) М. В., Панюшева Т. Д. Приемный ребенок: жизненный путь, помощь и поддержка. – М.: Никея, 2015.
Ослон В. Н., Жизнеустройство детей-сирот: Профессиональная замещающая семья: монография. – М.: Генезис, 2006.
Рюгаард Н.П. Дети с нарушением привязанности. Указание к организации терапевтической среды для ребенка. – НГО «Семья каждому ребенку» Igale Lapsele Pere, Эстония, 2016.
Ушакова Е. В. Социально-психологические возможности приемной семьи как реабилитационной структуры для детей-сирот. – М., 2003.
Япарова О. Г. Социально-психологические детерминанты успешного приемного родительства. – М., 2009.

Сенсорная интеграция в сфере семейного устройства: формирование и развитие детско-родительской привязанности

Медведева Наталья Олеговна,

педагог-психолог,

Жанкова Яна Викторовна,

учитель-логопед,

Данченко Светлана Анатольевна,

методист

КГКУ «Центр содействия семейному устройству детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, №1 города Владивостока»

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., тел.: +7 924 258-78-13)

Качественные изменения в сфере семейного устройства в Приморском крае начались в 2013 году, что было связано с открытием на базе учреждений для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, служб сопровождения замещающих семей. До этого момента специалисты, работающие в детском доме с детьми, были ориентированы на приоритет социализации, подготовки детей к самостоятельной жизни. Можно отметить, что в коррекционно-развивающей работе зачастую вопросов было больше, чем ответов, при этом в целом присутствовало понимание, что без развития семейных форм воспитания успешной социализации достичь практически невозможно. Единичные случаи оформления опеки и усыновления воспринимались как счастливый конец у сказки – ребенка забрали, у него началась счастливая жизнь, а какая именно, никто не знает.

С течением времени, после открытия в нашем учреждении Школы приемных родителей, пришло понимание, что замещающие семьи нуждаются в сопровождении, в поддержке специалистов. Работа с семьями проводилась индивидуально, по запросу семьи и в основном ограничивалась консультациями. Специалисты службы сопровождения столкнулись с нехваткой знаний о развитии привязанности в замещающей семье, развитии познавательной сферы у приемных детей. Чаще всего звучали именно запросы о том, как развивать ребенка, который совершенно не желает заниматься («ленится», «назло ошибается», «все время вертится», «лежит на столе»). Сталкиваясь с «неуспешностью» приемного ребенка в социуме, замещающие родители нередко испытывают смешанные чувства стыда, вины, тревожности. Отсутствие результата их заботы о развитии ребенка не способствует укреплению детско-родительской привязанности.

На консультации Анна, приемная мама Оли. Девочка удочерена в возрасте шести месяцев. На момент обращения ей исполнилось пять лет. Мама жалуется на плохую память дочери, медленный темп действий, нежелание учить цвета и формы, нарушение звукопроизношения. В семье сохраняется тайна усыновления. Была проведена стандартная психолого-педагогическая и логопедическая диагностика, с девочкой начали заниматься специалисты. На занятия ее привозил в основном папа. Мама общением с девочкой тяготилась. Оля на занятиях очень старалась, ей хотелось, чтобы мама или папа ее похвалили. Ей действительно нелегко давалось обучение. Когда Оле было три года, в семье появился младший ребенок. Декрет мамы продлился, и недостаточно хорошее развитие старшей дочери наложилось на родительскую усталость. У психолога она более продуктивно занималась, если ей давали возможность поиграть с водой, сыпучими материалами. Стремилась и к физической активности: любимой игрой Оли было построить башню из диванных подушек, забраться на нее и скатиться вниз. Рекомендации проводить занятия дома в игровой форме, с использованием любимых Олей предметов и игр приемная мама не выполняла, ссылаясь на усталость. Исправив звукопроизношение Оли, семья ушла из сопровождения. Ребенок остался в семье.

Случаи, подобные описанному, возникали в практике нередко. Формально речь о возврате ребенка не шла, однако в замещающих семьях мы часто наблюдали отчужденность, неприятие, непонимание причин поведения ребенка. Особенно отчетливо это проявлялось в семьях, принявших на воспитание детей с ОВЗ (чаще всего это задержка в психомоторном и речевом развитии, легкая степень умственной отсталости, синдром дефицита внимания и гиперактивности). Дети могли часами заниматься чем-то одним (крутить игрушку перед глазами, включать и выключать звук на мягкой игрушке, раскачиваться лежа на ковре, мастурбировать), избегая других занятий. При этом родители испытывали недостаток общения, поддержки, обмена опытом. Для формирования круга общения специалисты службы сопровождения запустили регулярные ресурсные встречи для замещающих родителей, принявших на воспитание детей с особенностями в развитии. Одновременно детский психолог и учитель-логопед на занятиях наблюдали особенности поведения и развития приемных детей, которые имеют общие закономерности: моторная неловкость и неуклюжесть, неумение распознавать телесные ощущения, избегание некоторых видов деятельности, сложности с концентрацией внимания и мотивацией и т. д. Стандартная коррекционная работа в кабинете желаемых результатов не приносила.

В поисках ответов на ежедневный вопрос о том, как помочь детям и родителям, мы пришли к изучению сенсорной интеграции. В начале этого пути методом проб мы начали насыщать пространство кабинета, где проводились занятия, различными сенсорными стимулами: песок, вода, природные материалы, звуковые и световые игрушки, ароматическое лото и т. п. Используя эти стимулы, мы заметили увеличение результативности коррекционно-развивающей работы: у детей вырос интерес к занятиям, улучшилась концентрация внимания. Так появилась мысль о том, что нужно менять систему работы, делать ее основой сенсорно-интегративный подход. В результате в учреждении появилась сенсорная комната, оборудованная своими силами с помощью природных и подручных материалов: бамбуковых стеблей, круглых и мелких камней, сухих ветвей, кусочков ткани, меха и кожи различной фактуры, мебельной фурнитуры и т. п. На первом этапе развития новой системы работы эта комната включала в себя сенсорную дорожку, позволяющую чередовать различные тактильные ощущения, тактильный стенд, настенный бизи-борд, хижину-укрытие с подвесным гамаком, световые и звуковые игрушки. Затем появились единомышленники, с чьей помощью мы начали приобретать специализированное оборудование для сенсорной интеграции: балансиры, тяжелые одеяла и шарфы, мягкие мешки, имитирующие яйцо, эластичные мешки, усиливающие ощущения телесных границ у детей.

Первыми результатами работы на этом этапе стало снижение психоэмоционального напряжения у детей, улучшилась динамика развития познавательной сферы. Родители, присутствовавшие на занятиях, увидели принципиально другие способы коррекционно-развивающей работы. Но главное, что кроме оборудования у нас появилось осознание необходимости создания индивидуальной сенсорной программы для каждого отдельного случая. Еще одной «пробой пера» стало проведение совместного детско-родительского занятия «На Севере у медвежонка Умки» с использованием сенсорной стимуляции. На занятие были приглашены семьи, принявшие на воспитание детей дошкольного возраста и испытывающие сложности с пониманием причин «трудного» поведения детей. Помимо коррекционно-развивающих задач целью этого занятия было обучение родителей сенсорно-игровым способам развития познавательной сферы детей. Однако кроме запланированного мы увидели и неожиданный результат: в процессе прохождения совместных заданий дети просили помощи у родителей, в семьях происходил обмен позитивными эмоциями, замещающие родители смогли увидеть реальный ресурс своих детей. И тогда мы решили сделать такие занятия регулярными, преследуя две основные цели: развитие детско-родительской привязанности и коррекция познавательной сферы детей с помощью сенсорно-интегративного подхода.

Отмечая первые успехи, мы сталкивались и с трудностями. Не было понимания механизмов сенсорной интеграции, типологии нарушений. На практике при проведении детско-родительских занятий мы видели, что некоторые дети не выдерживают темп заданий – пройти по сенсорной дорожке, найти в песке игрушку, размазать пену по поверхности. Кто-то избегал прикосновения к влажной пене, кто-то боялся ступить на дорожку. Родители порой говорили о том, что им приходилось отходить в сторону со своим ребенком и уговаривать выполнить задание. Необходимо было пройти дополнительное обучение сенсорной интеграции, чтобы использовать подход грамотно, профессионально и безопасно для детей. Чтобы корректировать последствия депривации, пренебрежения нуждами, с которыми сталкиваются все дети, оставшиеся без попечения родителей, нужны были знания.

Получив достаточно углубленное дополнительное образование и оборудовав сенсорно-динамический зал, мы удостоверились, насколько точно и эффективно можно использовать этот подход в сопровождении замещающих семей.

На сопровождении семья Елены, принявшей под опеку Катю, которой на тот момент было три с половиной года. Сейчас девочке семь лет. Приемная мама обратилась за помощью сразу после принятия ребенка с жалобами на сильное отставание в речевом и психомоторном развитии. Девочка двигалась неуклюже, избегала тактильных ощущений, испытывала затруднения при общении со сверстниками. Были и сложности в быту – Катя избегала купания в ванной, очень избирательно относилась к пище, ей было сложно подниматься и спускаться по лестнице (двигалась, используя приставной шаг), категорически отказывалась от самоката, велосипеда и коньков. К одежде относилась очень требовательно: только мягкая, без этикеток и натирающих швов. В детском саду маме регулярно жаловались на поведение девочки: гиперактивность, повышенная эмоциональность, неумение играть со сверстниками. На протяжении двух лет с ней занимались психолог и логопед с умеренно положительной динамикой. После смены подхода на сенсорно-интегративный была проведена дополнительная диагностика (сенсорный профиль, пробы праксиса и гнозиса, наблюдение в бытовой обстановке и на занятиях). Были выявлены нарушения сенсорного различения в визуальной, слуховой и вестибулярной системах; тактильная гиперчувствительность; проприоцептивная недочувствительность; постуральное расстройство; сенсорно-интегративная диспраксия. Соответственно выявленным нарушениям была назначена комплексная терапия: индивидуальные занятия в сенсорно-динамическом зале, направленные на развитие постурального контроля, коррекции повышенной чувствительности, гравитационной неуверенности. Кроме того, было проведено обучение замещающего родителя приемам и техникам, которые семья может применять дома. В результате сенсорно-интегративной терапии ребенок стал лучше удерживать позу (не ложиться на стол, не убегать во время занятия), планировать движения, с желанием идти заниматься. Снизились страхи, касающиеся передвижения по лестнице, на велосипеде и самокате. Катя стала более уверенной в себе и смогла принимать участие в подвижных играх вместе с другими детьми. Все это говорит о существенном улучшении качества ее жизни. Познавательная сфера девочки развита все еще недостаточно, но появилась устойчивая положительная динамика – улучшились память и концентрация внимания. Фактически ребенок перестал сопротивляться и защищаться от внешней среды. Прежде физический дискомфорт, испытываемый от сенсорной перегрузки, был настолько силен, что развития не происходило. Что же произошло с привязанностью в семье? Отношения Кати с приемной мамой улучшились – мама стала более компетентна и лучше понимает особенности и потребности девочки. То, что раньше воспринималось ею как капризы и непослушание, сегодня принимается во внимание. Мама присутствует на занятиях, и в сложных моментах ребенок обращается за помощью именно к ней («Мама, дай руку, я боюсь!», «Давай вместе с тобой!»). Таким образом, семья переживает совместный эмоциональный опыт, мама видит успехи Кати и гордится ими. Приходя в детский сад за девочкой, она отмечает, что уже не чувствует себя такой уязвимой, как раньше.

Чем же полезен сенсорно-интегративный подход в формировании и развитии привязанности? Мы знаем, что привязанность появляется в результате заботы о ребенке и его ответа на эту заботу в виде положительных эмоциональных проявлений. Мы считаем, что дети, пережившие опыт депривации и пренебрежения нуждами, могут не откликаться на действия взрослых в силу нарушений обработки сенсорной информации. Не получив необходимого опыта сенсорных ощущений в раннем детстве, дети перестают ощущать или ощущают слишком сильно. И в том, и в другом случае их отклик на заботу может отсутствовать или быть неадекватным. И это вызывает сложности при формировании привязанности. Опыт показывает, что коррекция сенсорных нарушений может облегчить процесс формирования и развития привязанности в замещающей семье. Для эффективного сопровождения необходимы дополнительные знания и тесное сотрудничество семьи и специалистов. В триаде «педагог – родитель – ребенок» даже за сравнительно недолгий период можно добиться более явной положительной динамики, чем за долгое время работы только с ребенком.

В 2019 году курс сенсорной интеграции прошли 20 замещающих семей. Ни одна семья из тех, кто намеревался отменить опеку или усыновление, после прохождения курса не вернулась к мысли о возврате ребенка.

Опыт проведения тренинга «Pro-травму»

Ольга Старичкова,

педагог-психолог

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.),

Ирина Масальская,

педагог-психолог

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

ГБУ «Городской ресурсный центр семейного устройства детей-сирот

и детей, оставшихся без попечения родителей, «Спутник»

В этой статье мы бы хотели поделиться опытом, который получили при апробации тренинга «Pro-травму» для специалистов семейного устройства. Программа разработана сотрудниками детского благотворительного фонда «Солнечный город» Новосибирска. Цель тренинга – повышение профессиональной компетенции специалистов, работающих в учреждениях помощи детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, в вопросах создания благоприятной атмосферы для посттравматической реабилитации детей в условиях учреждения.

Наш интерес к этой тренинговой программе неслучаен. С одной стороны, кажется очевидным, что безопасная, предсказуемая, поддерживающая среда в учреждении – необходимое условие для посттравматической реабилитации детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. И за последние годы многие изменения в учреждениях были направлены на создание благоприятной атмосферы (небольшие группы, постоянные воспитатели, «квартирный» тип проживания). В то же время в жизни ребенка в учреждении регулярно происходят изменения, возвращающие его в ситуацию неопределенности: закрытие или реорганизация учреждений, перевод ребенка в другое учреждение и т. п. Во всех этих случаях ребенок сталкивается с изменением условий жизни, привычного окружения, необходимостью знакомиться и вступать в контакт с новыми взрослыми. Подобные ситуации эмоционально перенасыщены для ребенка, ему требуется помощь и поддержка взрослых, чтобы справиться с изменениями и переживаниями. Специалисту, находящемуся рядом с ребенком, необходимо быть эмоционально ровным, стабильным, иметь собственный ресурс для оказания помощи и поддержки.

Непосредственно наблюдая процессы, происходящие при реорганизации учреждения, мы пришли к пониманию, что в этих условиях формирование и поддержание терапевтической среды для детей становится еще более важной задачей для специалистов, работающих с ними. Помимо освоения специальных знаний и технологий помощи таким специалистам необходимо систематически осмысливать переживаемый профессиональный опыт и владеть осознанными приемами заботы о себе. Программа тренинга «Pro-травму» как раз позволяет понять, что такое терапевтическая среда, как она организуется, развить умение справляться с эмоциональным выгоранием.

Из опыта работы со специалистами семейного устройства можно заметить следующее:

Воспитатели, социальные педагоги и педагоги дополнительного образования по сравнению с психологами обычно более открыты в отношении собственной эмоциональности.
В рамках позиции «социальной мамы», «воспитателя – значимого взрослого» специалисты вовлекаются в ситуацию лично, реализуя материнскую (родительскую) роль в отношении ребенка, оставшегося без родительского попечения.
Воспитатели находятся физически ближе к ребенку, оставшемуся без родительского попечения, осуществляя уход и заботу. Воспитатель интенсивнее «чувствует» ребенка, чаще встречается с различными его эмоциональными проявлениями.
Воспитатели, социальные педагоги и педагоги дополнительного образования подвержены эмоциональному выгоранию. Воспитатель не всегда отслеживает свое эмоциональное состояние, не всегда имеет возможность и способность к восстановлению.
Специалисты встречаются с высокими профессиональными требованиями: быть включенными и внимательными более восьми часов в сутки, участливыми, отзывчивыми и эмпатичными, не имея возможности влиять на принятие важных решений в отношении ребенка.

Исходя из наших наблюдений, мы предположили, что информирование, проведение групп эмоциональной разгрузки, обучающих тренингов, в частности программы тренинга «Pro-травму», поможет специалистам семейного устройства справляться с эмоциональной нагрузкой, лучше понимать поведенческие реакции детей, собственные реакции на поведение детей, справляться с эмоциональным выгоранием. В проведении тренинга мы использовали четырехмерную функциональную модель ведения групп. Модель была развита М. Либерманом, И. Яломом и М. Майлзом. Модель описывает четыре основополагающие функции каждого ведущего:

эмоциональная стимуляция участников;
проявление уважения к личности участников;
предложение интерпретаций;
структурирование группового процесса.

Под эмоциональной стимуляцией понимается такое поведение ведущего, при котором он, работая с группой, выражает собственные чувства, установки и мнения. Это поведение, с помощью которого ведущий концентрирует внимание группы на своей личности. Эмоциональная стимуляция служит тому, чтобы посредством демонстрации пробудить эмоциональное реагирование участников. Ведущий в некоторой степени выступает в роли модели и на собственном примере показывает, как и что может делать участник в группе.

Проявление уважения к личности участников – это второе измерение поведения ведущего группы. Оно выражается в защите участников, в проявлении по отношению к ним дружеских чувств, симпатии, поддержки, признания и ободрения. В основе такого поведения ведущего лежит личная теплота, принятие участника таким, каков он есть, действительный интерес к его личности.

Третье измерение поведения ведущего группы – предложение интерпретаций. Это такое поведение ведущего, с помощью которого он объясняет участникам концепции и функциональные взаимосвязи для лучшего понимания ими собственного поведения и сути групповых процессов. Ведущий предоставляет участникам подходящие рамки для обучения, взаимодействия и группового развития. В процессе работы он адресует свои интерпретации всей группе. При этом ведущий заостряет внимание участников на групповом процессе, на социальном взаимодействии и часто призывает группу обдумывать возникающую ситуацию и анализировать события.

Четвертое измерение поведения ведущего группы – структурирование группового процесса. Под этим подразумевается такое поведение ведущего, которое задает границы, предлагает правила игры и устанавливает нормы, связанные с целями группы, стилем работы, последовательностью различных действий. Посредством структурирования ведущий регулирует темп продвижения группы и определяет, когда нужно прекратить те или иные действия участников. Ведущий предлагает отдельным людям или всей группе что-то попробовать, принять участие в той или иной процедуре.

Четырехмерная модель ведения групп помогала нам уяснить для себя, насколько эффективно мы поддерживаем групповой процесс, и при необходимости переставить акценты в проведении тренинга.

В оригинале программа «Pro-травму» представляет собой обучающий тренинг, рассчитанный на 21 час групповой работы (три дня по семь часов). Целевой аудиторией являются прежде всего воспитатели учреждений, социальные педагоги и педагоги дополнительного образования. Цель тренинга – повышение профессиональных компетенций специалистов, работающих в учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Причем в первую очередь речь идет о компетенциях, позволяющих специалистам формировать и поддерживать в учреждении особую безопасную терапевтическую среду, что является необходимым условием для реабилитации в условиях учреждения детей и подростков, переживших травматический опыт. Программа состоит из трех основных блоков (соответствующих трем дням проведения тренинга).

Первый блок посвящен теме личных психологических ресурсов специалиста: навыкам их оценки, использования и восстановления. Тот факт, что тема выведена на первое занятие тренинга, объясняется двумя моментами. Во-первых, длительная, эффективная работа специалиста с детьми, имеющими травматический опыт, переживающими утрату, горе, посттравматические состояния и т. п., невозможна без его умения поддерживать себя в ресурсном состоянии, беречь и восстанавливать свои силы. Во-вторых, с методической точки зрения, предварительная проработка темы личных ресурсов делает участников тренинга более подготовленными к погружению в тему психологической травмы.

Второй блок программы посвящен понятиям стресса и психологической травмы. Рассматриваются виды психологических травм, проявления травмы в поведении ребенка, факторы, влияющие на развитие или предотвращение травмы.

Третий блок посвящен понятию безопасной терапевтической среды, то есть таких условий проживания ребенка в учреждении, которые максимально способствовали бы его реабилитации. На тренинге рассматриваются принципы формирования такой терапевтической среды, изучаются навыки, которые необходимы специалистам для организации такой среды в учреждении. Заключительный блок включает в себя много практических упражнений, направленных на отработку навыков активного слушания, контейнирования, удержания границ, безоценочности, предсказуемости.

Важная составляющая оригинальной программы «Pro-травму» – раздаточный материал («Тетрадь участника тренинга»). Он включает в себя как пустые бланки для заполнения в индивидуальных упражнениях (например, поиск своих внешних и внутренних ресурсов), так и памятки, выжимки из теоретического материала (например, «как беречь и пополнять ресурсы», «причины психологических травм», «признаки проявления психологических травм у детей», «принципы создания терапевтической среды в учреждении»).

Выше мы коротко описали программу, на которую опирались при проведении тренингов «Pro-травму» в Москве на базе ГБУ «Ресурсный центр «Спутник» в 2019–2020 годах. При этом мы вносили в программу изменения и дополнения на основании собственного профессионального опыта и наблюдений, а также в соответствии с запросами аудитории. Далее мы поговорим о специфике проведенных нами тренингов в отличие от базовой модели, предложенной коллегами из благотворительного фонда «Солнечный город».

Первое существенное обстоятельство, отличающее наш опыт от описанного в оригинальной программе, – изменение целевой аудитории. Не секрет, что воспитатели, непосредственно работающие на группах с детьми, – одна из самых сложных категорий с точки зрения обучения. В рабочее время воспитатели сильно загружены, дети требуют их внимания и включенности почти постоянно, у них нет возможности «взять методические часы», «перенести» работу с ребенком на другое время. Даже то время, которое теоретически может быть свободно, например когда дети в школе или спят, не может быть постоянно и гарантированно посвящено воспитателем профессиональному обучению. Кто-то из воспитанников может заболеть и остаться днем в учреждении, или воспитателя могут срочно вызвать на беседу в школу, или возникает необходимость сопровождать ребенка в лечебное учреждение и т. д. В свободное время, в выходной день воспитателю важнее восстановить собственные ресурсы и пообщаться со своей семьей, и его мотивация на участие в обучении чаще всего невысока.

Таким образом, мы столкнулись с тем, что набрать группу мотивированных участников из числа воспитателей, готовых приезжать в другую организацию на семичасовой тренинг три недели подряд, очень сложно. При этом большой интерес к программе и желание участвовать выказывали педагоги-психологи, психологи и иногда другие сотрудники организаций для детей-сирот, а также иных организаций, работающих с детьми-сиротами, детьми, оставшимися без попечения родителей, и детьми в трудной жизненной ситуации. В итоге в набранных нами группах аудитория оказалась разнородной по трем параметрам:

1. Профессиональная принадлежность. Мы провели три смешанные группы, на которых присутствовали воспитатели, социальные педагоги, педагоги дополнительного образования, психологи и педагоги-психологи (значительная доля в группе), и одну группу, состоявшую исключительно из психологов и педагогов-психологов.

2. Категории детей, с которыми работают специалисты (по этому параметру все группы были смешанными). Здесь важно выделить категории детей:

- по социальной ситуации, в которой они находятся: дети, постоянно проживающие в организации; дети, проживающие в организации «на пятидневке»; дети, проживающие в замещающих семьях (родственная и не родственная опека); дети, проживающие в кровных семьях, получающих услугу социального сопровождения;

- по состоянию здоровья: часть специалистов на тренинге работают с детьми с интеллектуальной нормой и «условной» нормой; часть – с детьми с ОВЗ; часть – с детьми со сложной структурой дефекта.

3. Тип организации, которую представляли специалисты: представители ЦССВ, благотворительных фондов, ЦПС и Д, СРЦ и др. По этому параметру также все четыре группы были смешанными.

Подобная разнородность аудитории, естественно, сказывалась на запросах и ожиданиях от программы обучения. Наиболее частыми запросами были:

как говорить с ребенком о травме;
травма в семейной системе, преемственность травмы: родитель – ребенок;
как говорить о некорректном поведении специалиста в отношении ребенка;
как выстроить работу с детьми, пережившими травматическое событие;
вопросы эмоционального выгорания специалиста;
работа с детьми с ОВЗ, как помочь себе в работе с такими детьми, где находить поддержку и ресурс;
поддержка приемных семей на сопровождении;
формирование условий и пространства для работы с травмой;
формирование терапевтической среды;
как говорить про травму с подростками в групповой работе;
способы переключаться и поддерживать себя в работе.

Изначально программа тренинга «Pro-травму» не была рассчитана на столь разнородную аудиторию. В частности, она не рассчитана на психологов, которые ожидают от разговора «про травму» более глубокого теоретического разбора природы, динамики, проявлений травмы, а также хотят получить навыки глубокой психотерапевтической работы с травмой, что данной программой не предусмотрено. Столкнувшись с подобными трудностями (большая разнородность аудитории, несоответствие ожиданий аудитории заявленным целям и задачам тренинга), мы внесли следующие изменения в содержание программы и структуру ее проведения:

На первом занятии скорректировали ожидания аудитории, еще раз сообщив цели и задачи курса.
Расширили теоретическую часть второго блока (причины, виды, проявления травмы) за счет дополнительной классификации травмы авторами Ф. Руппертом и И. С. Якиманской.
По ходу занятий постоянно обращались к индивидуальному профессиональному опыту участников, стараясь прояснить, чем именно то или иное теоретическое положение или практический навык могут быть полезны непосредственно в их работе.

ü Так, например, навыки поддержания и восстановления ресурсов (первый блок) могут быть актуальны не только для воспитателей, но и для других сотрудников учреждения, в том числе для самих психологов.

ü Психологи, работающие с замещающими семьями, отметили, что разговор о ресурсах (первый блок) будет очень полезен замещающим родителям, так как им тоже приходится находиться 24 часа в сутки с ребенком, пережившим травмирующие события. При этом они, как правило, не обладают специальными навыками работы с травмой, в том числе навыками поддержания собственного ресурсного состояния.

ü Специалистам, работающим с детьми со сложной структурой дефекта, было очень важно отрефлексировать, как именно у их подопечных проявляются признаки психологической травмы (второй блок); как отличить последствия травмы от поведения, вызванного особенностями здоровья этих детей. Для специалистов была актуальна информация о собственных ресурсах, приобретении навыка оценки своих ресурсов и их восстановления. Также важно было сформулировать, как принципы организации безопасной терапевтической среды (третий блок) будут преломляться в условиях учреждения для детей с особенностями развития. Что значит «безопасность» для такого ребенка, какую именно информацию о нем важно знать специалистам, как обеспечить «определенность» и «предсказуемость среды» для ребенка, не владеющего речью, и т. п.

Для группы, состоявшей только из психологов, мы добавили отдельную методическую задачу: обучение специалистов проведению тренинга «Pro-травму» в своем учреждении. Для реализации этой задачи часть времени на каждом занятии была посвящена методическому разбору структуры тренинга и отдельных упражнений. Программа была расширена до четырех тренинговых дней вместо трех, чтобы вместить ответ на этот запрос.

Непосредственно по программе, исходя из опыта ее проведения, нам хотелось бы сделать несколько замечаний и дополнений:

Первый блок – первый день занятий. Во вводной части курса, как уже говорилось, мы уделяли большое внимание выявлению и коррекции ожиданий от программы. Следующим важным пунктом работы было формулирование и принятие правил группы. У специалистов, многократно участвовавших в различных тренингах, в том числе у психологов, этот пункт часто вызывал ложное ощущение простоты. У всех групп возникала тенденция быстро его «проскочить» и двигаться дальше. Специалисты предлагали непосредственно ведущим сформулировать правила и были готовы согласиться с предложенными правилами. Мы как ведущие сознательно удерживали группу на этапе принятия правил с целью показать неоднозначность и сложность этого процесса: какие правила необходимы и достаточны для комфортного взаимодействия в группе, как они должны быть сформулированы, чтобы однозначно трактовались всеми участниками процесса, и т. д. Впоследствии мы неоднократно возвращались к этому примеру, иллюстрируя им, насколько важны правила для создания безопасной среды в организации: как трудно и важно придерживаться единых правил всем специалистам, работающим с ребенком; как важно проговаривать и объяснять эти правила самому ребенку; как тема правил преломляется в случае работы с замещающей или кровной семьей.

Большой интерес у многих участников вызвала «Многомерная модель внутренней устойчивости» BASIC Ph М. Лаада, в связи с чем нами была предложена расширенная информация об этой модели.

В целом важно отметить, что работа с темой ресурсов была для большинства участников, по их отзывам в конце тренинга, весьма важной и полезной. Для некоторых в их субъективном восприятии она оказалось ключевой темой всего курса. По всей видимости, это отражает общую ситуацию в сфере помощи детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей: высокая загруженность специалистов, высокий риск профессионального выгорания, недостаток времени и возможностей как для самостоятельного восстановления ресурсов, так и для получения профессиональной помощи. В то же время некоторые специалисты демонстрировали хорошее знание своих ресурсов и способов их восстановления, говорили о том, что в своей работе умеют восстанавливаться сами и поддерживают коллег.

Второй блок – второй день занятий. Ключевые понятия: травма, стресс, причины и проявления психологической травмы. Данная тема, даже на уровне теоретического обсуждения, может вызывать у участников сильные чувства. Таким образом, ведущим важно в начале занятия вернуться к теме ресурсов (например, в обсуждении домашнего задания), чтобы в дальнейшем участники могли опираться на этот опыт. Также в ходе занятия важно наблюдать за состоянием участников, вовремя оказывая им поддержку, помогая пережить тяжелые эмоции и вернуться в профессиональную позицию. При изучении этого блока у многих специалистов вызвала отклик тема различий травмы и стресса. Судя по отзывам участников, даже многие специалисты-психологи ранее не задумывались о различии этих явлений. Знакомство с теорией в этом блоке помогло им под новым углом взглянуть на различные кейсы, встречающиеся в их работе.

Как уже говорилось выше, мы расширили теоретическую часть этого блока оригинальной программы фонда «Солнечный город» за счет информации о травме в рамках подхода понимающей психотерапии (Василюк Ф. Е., 1991), классификации травмы авторами Ф. Руппертом и И. С. Якиманской (Рупперт Ф., 2012; Якиманская И. С., 2014). По запросу участников двух смешанных групп мы предоставили информацию о проживании ребенком горя и потери; обращали внимание участников на отличия в проживании горя и потери у ребенка и взрослого (Черепанова Е. М., 1997).

Третий блок – третий день занятий. Здесь в соответствии с программой мы обсуждали принципы создания безопасной среды в учреждении, а также отрабатывали навыки, необходимые специалистам для создания терапевтического окружения для ребенка, пережившего травмирующие события в своей жизни. Наиболее дискуссионным в этом блоке оказался вопрос о том, возможно ли создание безопасной среды и терапевтического окружения в реальности – в организации, где с ребенком взаимодействует большое число сотрудников, у каждого из которых свое представление о целях работы, нормах и правилах взаимодействия с детьми, разная готовность к изменениям и обучению. Благодаря этой проблематике участники дискуссии задавались вопросом, достаточно ли лишь обучения специалистов (психологов, социальных педагогов, воспитателей) навыкам взаимодействия с травмированными детьми для того, чтобы в организации была создана и поддерживалась терапевтическая среда, – или требуется работа со всей организацией как с системой: прояснение роли администрации в создании помогающей среды, формирование у сотрудников общего видения миссии организации, целей и задач работы каждого специалиста в ней. В дискуссии специалисты пришли к выводу, что обучение навыкам взаимодействия с ребенком, пережившим травму, и понимание терапевтической среды для ребенка необходимы всем в организации: и специалистам, и администрации.

В обратной связи при завершении группы участники делились своими осознаниями и выводами по результатам прохождения тренинга «Pro-травму». Специалисты отметили усиление способности к самоанализу, осознанности в работе с ребенком, уверенности в собственных силах, приобретение умения оценивать свои ресурсы и восполнять их, улучшенную способность контролировать свои эмоции.

Литература

Методическое руководство «Наука правильной заботы. Опыт реализации семейно-ориентированной модели в учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в Новосибирской области». – БФ «Солнечный город», 2019
Лаад М. Многомерная модель внутренней устойчивости BASIC Ph [Электронный ресурс] https://stat.hevra.haifa.ac.il/~pavelg/downloads/BASIC%20PH.pdf
Меновщиков В. Ю. Психологическое консультирование: работа с кризисными и проблемными ситуациями. М.: Смысл, 2005.
Рупперт Ф. Психологическая травма // Вопросы ментальной медицины и экологии. 2012. Т. 18. № 4.
Якиманская И. С. Воспоминания о детских психологических травмах: анализ и классификация. // Перспективы науки. 2014. № 4.
Лакосина Н. Д., Ушаков Г. К. Учебное пособие по медицинской психологии. – М.: Медицина, 1984.
Василюк Ф. Е. Пережить горе. О человеческом в человеке.

сост. Е. В. Филиппова; под общ. ред. [и с предисл.] И. Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1991.

Фопель К. Технология ведения тренинга. Теория и практика. М.: Генезис, 2003.
Черепанова Е. М. Психологический стресс: помоги себе и ребенку. Книга для школьных психологов, родителей и учителей. – М.: Академия, 1997.
Капилина (Пичугина) М., Панюшева Т. Приемный ребенок: жизненный путь, помощь и поддержка. М.: Никея, 2015

Ресурсный центр и эффективное сопровождение современной семьи

Соколова Галина Александровна,

директор

СОГБУ «Шаталовский детский дом»

(Смоленская область)

Семейный кодекс Российской Федерации закрепляет за каждым ребенком право жить и воспитываться в семье, и это право признается приоритетным среди других форм жизнеустройства детей, оставшихся без родительского попечения. Создание условий для всестороннего развития личности ребенка и реализация его права на семью – миссия Шаталовского детского дома.

В порядке, установленном законом (статья 12 Федерального закона «Об опеке и попечительству», пункт 4 Постановления Правительства Российской Федерации № 481 от 24 мая 2014 года «О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и об устройстве в них детей, оставшихся без попечения родителей»), детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, помещают под надзор в организацию временно, до устройства их на воспитание в семью, если невозможно немедленно назначить им опекуна или попечителя

В соответствии с тем же Постановлением № 481, организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, должны приобрести новые функции, связанные с семейным устройством детей и сопровождением семей, для профилактики социального сиротства. Вначале эти функции выполняла служба семейного сопровождения нашего детского дома, основной задачей которой являлось семейное устройство воспитанников учреждения и оказание услуг по последующему сопровождению семей, принявших на воспитание ребенка-сироту.

Вскоре на базе учреждения появилось новое подразделение – ШПР, Школа приемных родителей, осуществляющая подготовку кандидатов в замещающие родители. И тут же поступил запрос от отделов опеки о сопровождении новых замещающих семей из восьми районов Смоленской области, с которыми служба семейного сопровождения при СОГБУ «Шаталовский детский дом» заключила соглашение о сотрудничестве. Таким образом, функции учреждения были значительно расширены, встала необходимость создания на базе детского дома Ресурсного центра.

Ресурсный центр по оказанию содействия в устройстве детей на воспитание в семью, включая консультирование желающих усыновить (удочерить) или принять под опеку (попечительство) ребенка по вопросам семейного устройства и защиты прав детей, в том числе участие в подготовке желающих принять на воспитание ребенка (детей) в свои семьи, был создан на основании приказа № 20-0Д Департамента Смоленской области по образованию и науке от 15 января 2018 года. Ресурсный центр включает в себя следующие структурные подразделения:

· отдел подготовки граждан, выразивших желание стать опекунами;
· отдел семейного устройства и подготовки детей к устройству в семью;
· отдел семейного сопровождения;
· методический отдел.

Остановимся подробнее на деятельности каждого отдела.

1. Отдел подготовки граждан, выразивших желание стать опекунами.Цель деятельности – подготовка граждан, выразивших желание стать опекунами или попечителями либо принять детей, оставшихся без попечения родителей, в семью на воспитание в иных установленных законодательством формах; формирование их готовности к воспитанию детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.

Основные услуги отдела:

- информирование граждан о возможности семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей;

- осуществление поиска, подбора и подготовки граждан, желающих принять детей, оставшихся без попечения родителей, на воспитание в свои семьи, оказание им необходимой помощи;

- организация консультативной, профилактической работы с потенциальными опекунами и усыновителями.

Вместе с тем, несмотря на организацию ШПР на базе учреждения и активное обучение кандидатов в замещающие родители, большинство из них порой очень сложно адаптируются к приему ребенка и к меняющейся семейной ситуации в целом. Родители оказываются не готовыми к проблемам, которые появляются в семье с приходом приемного ребенка, главным образом, в связи с наличием идеалистических представлений о будущем ребенке (поведение, способности) и его роли в жизни семьи. Поэтому в практику ведения ШПР Ресурсного центра при СОГБУ «Шаталовский детский дом» были внедрены мероприятия, направленные на снижение риска возвратов детей из замещающих семей. Они разделены на три блока.

Первый блок – корректировка занятий программы ШПР, которая реализуется на базе учреждения:

- В структуру занятий ШПР вводятся темы, которые освещает психолог службы сопровождения (по сути – кризисный психолог). Это позволяет дать кандидатам в замещающие родители максимально объективные представления о возможных проблемах с ребенком (приводятся конкретные примеры). Также идет корректировка заведомо идеалистических представлений о ребенке из учреждения и о семейной ситуации, которая сложится в случае принятия нового члена;

- В занятия ШПР включаются тренинговые упражнения, позволяющие смоделировать ситуации, часто встречающиеся в период адаптации ребенка в замещающей семье (пропуски уроков, воровство, ложь и т. д.). С родителями поводится упражнение «Мозговой штурм». Задача ведущего ШПР – выработать эффективные стратегии родительского поведения и сформировать готовность родителей оценивать любую ситуацию, связанную с ребенком, не эмоционально, а с позиции анализа всех обстоятельств и выбора оптимального решения.

Второй блок связан с реализацией программы пошагового сближения замещающих родителей и ребенка. Эта программа включает в себя этап заочного знакомства кандидатов с ребенком, этап очного знакомства, этап оценки ресурсов семьи, этап гостевого взаимодействия, этап сопровождения замещающей семьи. В рамках реализации данной программы наиболее важным считается следующее:

- На этапе заочного знакомства кандидатов с ребенком специалисты службы сообщают максимально честную информацию о ребенке, об особенностях его здоровья, психофизиологического развития, нарушениях эмоциональной, интеллектуальной сферы и проблемах поведения. Основное внимание уделяется совместному анализу с родителями результатов диагностики ребенка;

- Анализ и оценка внутренних и внешних ресурсов семьи, которые могут оказаться достаточными или недостаточными для создания наиболее благоприятной среды для развития конкретного ребенка;

- Обсуждение особенностей возрастного развития ребенка, что позволяет скорректировать векторы общения на начальном этапе вхождения ребенка в семью;

- Обсуждение неизбежного кризиса семейной системы при включении в нее нового члена с целью понимания и принятия самых разных адаптационных синдромов.

Третий блокмероприятий по снижению риска неготовности замещающих родителей к приему ребенка реализуется уже в момент первичной консультации приемной семьи. Одна из методик обследования родителей при обращении к психологу – тест «Анализ семейных отношений» (Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис). Опросник предназначен для изучения влияния родителей в воспитании ребенка или подростка и поиска ошибок в родительском воспитании и позволяет диагностировать нежелательное, некорректное влияние членов семьи друг на друга, нарушения при выполнении ролей в семье и помехи для ее целостности. В результате обследования замещающих родителей наряду с имеющимися индивидуальными отличиями по разным шкалам методики можно выделить один общий для всех родителей момент – шкалы «Неустойчивость стиля воспитания» и «Воспитательная неуверенность родителей». Высокие баллы по этим шкалам позволяют говорить о постоянной резкой смене стиля и приемов воспитания. Они свидетельствуют о метаниях родителей от очень строгого стиля к либеральному и, наоборот, от значительного внимания к ребенку до эмоционального отвержения. Эти результаты являются сигналом для специалистов, работающих с замещающими семьями, о том, что родителям необходимо иметь больше представлений о воспитании детей, принимаемых в семью. Именно в таких случаях замещающему родителю сообщают результаты его психодиагностики и далее проводят беседу по конкретизации сложностей во взаимодействии с ребенком. При выявлении неполного понимания замещающим родителем возрастных особенностей, поведения, потребностей ребенка (например, в ситуациях, когда родитель видит в «плохом» поведении ребенка лишь его желание делать все «во вред», «назло» родителю) родителю предлагают «доучиться» по проблемным темам при поддержке специалистов ШПР.

2. Отдел семейного устройства и подготовки детей к устройству в семью. Цель деятельности – подготовка и последующее устройство детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в семьи граждан, выразивших желание принять детей на воспитание в свои семьи и прошедших подготовку в ШПР.

Основные услуги отдела:

- профилактическая работа с кровной семьей, находящейся в трудной жизненной ситуации, с целью восстановления ее социальных функций и возврата ребенка родителям;

- оказание квалифицированной социально-правовой, психолого-педагогической помощи и поддержки семье в решении конкретных проблем до принятия ребенка на воспитание;

- подготовка детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, к устройству в семью (кровную/замещающую);

- принятие коллегиальных решений по передаче ребенка в семью.

Специалисты этого отдела разработали программу подготовки детей к семейному устройству «Семейная летопись» (О. П. Решетова). Также реализуются программа «Книга жизни». Отдельно хочется сказать о программе «Я и мама», направленной на профилактику разрыва ребенка и кровной семьи в ситуации размещения ребенка по заявлению матери в связи с трудной жизненной ситуацией. Благодаря реализации этой программы большая часть воспитанников возвращается в кровную семью.

3. Отдел семейного сопровождения.Цель деятельности – профилактика социального сиротства в кровных и замещающих семьях и сохранение семьи и родителей для ребенка.

Основные услуги отдела:

- профилактика социального сиротства через работу с кровной семьей детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации;

- комплексная социально-психологическая оценка семьи для установления контакта с родителями детей, выявление возможностей для положительных изменений в семье, определение перспектив для восстановления утраченных социальных функций семьи;

- коррекционно-реабилитационная работа с родителями детей по вопросам детско-родительских отношений с целью сохранения детей в семье, оказания содействия в обеспечении защиты прав и законных интересов детей;

- психолого-педагогическая работа с ребенком (детьми) в соответствии с имеющимися трудностями.

Работа этого отдела Ресурсного центра включает в себя:

· Выездное консультирование замещающих и кризисных семей по запросам отделов опеки районов, с которыми заключены соглашения о сотрудничестве. В данном случае прием семей осуществляется как по рекомендации отделов опеки, так и по запросу самих семей. Выездное консультирование направлено на оказание помощи семьям в кризисных ситуациях.

Основные запросы на консультацию: проблемы ребенка в школе, трудности в характере подростков, трудное поведение детей и подростков (воровство, сексуализированное поведение, агрессивность, побеги); вопросы от подростков на тему контроля и опеки родителей (конфликты с родителями у подростков больше всего происходят на этой почве).

Иногда параллельно с работой психолога-консультанта другие специалисты Ресурсного центра (психолог, социальный педагог) проводят тренинги с детьми и родителями. Тематика занятий для родителей: «Трудности сиблинговых отношений», «Конфликты в семье и способы их эффективного разрешения», «Профилактика эмоционального выгорания у приемного родителя» и т. д. Для детей тематика тренингов направлена на коррекцию детско-родительского и сиблингового взаимодействия, формирование стрессоустойчивости.

· Стационарное консультирование замещающих и кризисных семей на базе учреждения. Прием семей тоже происходит по направлению отделов отпеки, а также по собственному запросу семей на получение консультации. Основными темами здесь становятся школьные проблемы детей, связанные с неуспеваемостью, дезадаптацией детей в школьных коллективах, отношения замещающих родителей с кровными родственниками ребенка, «трудное» поведение.
· Организация работы телефона экстренной помощи (мобильный телефон, по которому добровольно дежурят специалисты, готовые поддержать семью в ситуации сильной эмоциональной встряски).

4. Методический отдел. Цель деятельности – методическое обеспечение всех направлений деятельности Ресурсного центра.

Основные услуги отдела:

- методическая и консультативная помощь специалистам органов опеки и попечительства, отделов образования и общеобразовательных учреждений по вопросам семейного устройства детей, адаптации ребенка к новым условиям жизни и социально-психолого-педагогической реабилитации детей;

- систематизация и распространение опыта работы специалистов Ресурсного центра (СМИ, сайт СОГБУ «Шаталовский детский дом», конференции, круглые столы и т. д.);

- разработка методических рекомендаций, программ, проектов.

В поддержку работы отдела был получен и реализован в прошедшем учебном году грант фонда «Амвэй» «Приемный ребенок в школе. Повышение профессиональных компетенций специалистов общеобразовательных учреждений Смоленской области в направлении сопровождения замещающих семей». Результатом реализации гранта стало проведение 41 семинара для специалистов общеобразовательных учреждений 19 районов Смоленской области, а также семиочных выездных супервизий для специалистов. Специалисты Ресурсного центра написали 11 статей и издали сборник по результатам внедрения практики наставничества в детском доме.

Подводя итог работы Ресурсного центра за 2018-2019 учебный год, выделим следующие результаты:

· 34 человека, пожелавшие стать приемными родителями, опекунами, усыновителями, прошли подготовку;
· 16 детей переданы в семьи;
· 27 воспитанников детского дома переданы в гостевые семьи;
· 184 семьи получили психолого-педагогические услуги;
· Проведено 41 выездное мероприятие для специалистов отделов опеки и педагогов общеобразовательных учреждений (семинары, мастер-классы, тренинги).

Деятельность Ресурсного центра значительно расширилась благодаря реализации трех грантовых проектов, направленных на сопровождение семей, обучение специалистов и внедрение практики наставничества. В настоящее время грантовая деятельность Ресурсного центра, направленная на дальнейшее развитие и более эффективную деятельность его структурных подразделений, продолжается. Так, написан и реализуется грант «Поддержка кровной семьи как профилактика социального сиротства», благодаря которому появляется возможность организации на базе Ресурсного центра площадки для стажировок и обучения специалистов сферы профилактики социального сиротства в России.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

В РАБОТЕ СПЕЦИАЛИСТА СЕМЕЙНОГО УСТРОЙСТВА

Информационное пространство сопровождения приемных родителей Пензенской области

Смирнова Ирина Федоровна,

кандидат педагогических наук,

старший методист

Центра ППМС Пензенской области

(тел.: +7 905 015-39-36)

Традиционно в Пензенской области в числе приоритетов была семейная политика, включающая психолого-педагогическое сопровождение приемных семей. Сейчас в регионе более 800 приемных семей, которые воспитывают более 1300 детей. Сложившаяся система подготовки и сопровождения взрослых и несовершеннолетних членов этих семей дает неплохие результаты. В то же время из-за удаленности многих сел, в которых живут семьи, и сложностей с транспортным сообщением стал актуальным вопрос о необходимости более широкого использования информационных технологий.

Так, в области уже создан и активно используется банк данных детей-сирот, потенциально готовых к приему в семью. На сайте Центра ППМС Пензенской области есть страницы, в том числе сменная, для приемных родителей. Возникшие во время обучения отношения между кандидатами в приемные родители перерастают в постоянные, они обсуждают возникающие сложности в интернет-группах, которые сами и создают. Специалисты, как правило, готовят методические рекомендации, памятки для детей и родителей и доводят их до адресатов в электронном виде. Реализуются в области и телекоммуникационные проекты: серии телепередач о семьях, конкурсы детско-родительских проектов по курсу «Семьеведение», ответы на вопросы специалистов и т. д. Также создаются технические возможности для быстрого обращения подростка из приемной семьи с любым вопросом или проблемой к специалистам для оказания оперативной адресной помощи непосредственно на месте – в семье и школе.

Мы пришли к пониманию, что использование информационных технологий в нашей работе эффективно при выполнении следующих условий:

- комплексный характер помощи: согласованная помощь как взрослым, так и несовершеннолетним членам семьи;

- информационная грамотность приемных родителей;

- согласованность информационных потоков социально-педагогической информации в адрес семьи;

- соответствие информации образовательным запросам родителей.

Перспективы же развития информационного пространства психолого-педагогического сопровождения приемной семьи, на наш взгляд, таковы:

- увеличение объема и качества информации, предлагаемой адресату;

- расширение интернет-взаимодействия между специалистами и приемными родителями;

- увеличение диапазона образовательных и консультационных услуг несовершеннолетним членам приемных семей;

- создание возможности широкого выбора для участия в телекоммуникационных проектах.

Дистанционные формы взаимодействия с приемными семьями не могут заменить непосредственного общения, но в полной мере могут дополнить их.

Первые шаги на пути знакомства с приемным ребенком (к вопросу о содержании первичной информации о ребенке, предоставляемой в государственный банк данных)

Митюкова Светлана Павловна,

начальник отдела

(Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.),

Мишурова Елена Юрьевна,

психолог, главный специалист,

Комолова Полина Николаевна,

психолог, главный специалист

ГКУ «Агентство по обеспечению функционирования системы образования Ярославской области»

Опыт – это не то, что с вами произошло,

это то, что вы делаете с тем, что с вами произошло.

Олдос Хаксли

Приемное родительство – трудный путь, однако для многих избравших его этот опыт еще и позволяет увеличить жизненную силу, решить индивидуальные задачи, испытать уникальные эмоции.

К решению о создании приемной семьи человек приходит согласно своим ценностям, желаниям, представлениям о ресурсах и возможностях, побуждениям, возникающим на основе определенных переживаний. Приемный родитель встречается с ребенком, также прожившим определенную часть жизни и, следовательно, освоившим определенные способы существования в мире и установки, организующие его жизнь.

Жизнь ребенка в приемной семье предполагает развитие более адаптивных, чем сформированные ранее, жизненных навыков, способов коммуникации, ценностных установок. При этом необходимо внимание к индивидуальным особенностям ребенка, обусловленным его жизненным опытом. Отсутствие опыта глубокого контакта при наличии опыта одиночества, манипулирования и агрессивности со стороны семьи, характерно для детей, утративших родителей. Зачастую дети не знают границ, установленных с заботой о них и любовью к ним.

В течение определенного времени кандидаты в приемные родители находятся в ситуации выбора «своего» ребенка из числа других детей. Это немаловажный момент, когда взрослый, принимающий решение о приеме в семью ребенка, является автором своей будущей жизни. Очевидно, что будущие трансформации реальны не только для приемного ребенка, но и для всей семьи в целом. В подобной ситуации человек выступает экспертом своей жизни, так как только он может решить, что для него предпочтительно. Выбор же предполагает сравнение возможных вариантов, рассмотрение и оценивание преимуществ и недостатков того или иного варианта. Сложность заключается в том, что эти преимущества и недостатки распознать далеко не просто, они не лежат на поверхности, их понимание может представлять значительную проблему. На помощь приходят не только размышления, но и интуиция, «чуткость сердца». Можно сказать, что осознание важных моментов происходит как на рациональной, так и на иррациональной основе.

Конечно, кандидаты в приемные родители принимают ответственное решение не только на основе впечатлений о ребенке, но и с учетом своих способностей обеспечить потребности развития ребенка в условиях жизни своей семьи. В потребности ребенка включаются безопасность, здоровье, образование, умственное и эмоциональное развитие, привязанность, идентичность, стабильные отношения, общение со сверстниками и взрослыми, навыки самообслуживания, социальная адаптация как усвоение социальных норм и правил поведения, социальных ролей. Важны такие параметры жизни семьи, как удаленность от инфраструктуры услуг населению, материально-бытовые условия, занятость и доход членов семьи, социально-психологические особенности семейной системы, наличие компетенций по воспитанию (ценности, знания и умения).

И все же в принятии решения о возможности знакомства с ребенком для дальнейшего его приема в семью немаловажную, а иногда и весьма существенную роль играет содержание информации о ребенке, размещенной в анкете, и его образ, запечатленный его фотографии, – сведения, предоставленные в государственный банк данных о детях, оставшихся без попечения родителей.

Содержание первичной информации о ребенке влияет на чувства кандидатов в приемные родители и может повлиять на движение потенциальной семьи навстречу ребенку. Если в характеристике или на фотографии усматривается нечто значимое для возможности будущих отношений с конкретным ребенком, возникает желание больше узнать о нем, расспросить, получить пояснения и информацию, которая в данный момент недоступна, но ее выявление важно для принятия ответственного решения. Необходима объективизация взгляда на ребенка и обстоятельства его жизни.

Согласно методическим рекомендациям по созданию и размещению в сети Интернет и средствах массовой информации видеосюжетов о детях-сиротах и детях, оставшихся без попечения родителей, а также иной производной информации указанной категории детей с целью реализации права детей жить и воспитываться в семье (письмо Министерства образования и науки РФ от 8 октября 2015 года № ВК-2569/07), описание характера не должно содержать негативных качеств ребенка. Необходимо отражать информацию о ребенке с учетом особенностей его возрастного, индивидуально-личностного развития, системы отношений к значимым взрослым, сверстникам, самому себе и окружающему миру, акцентируя внимание на его положительных характеристиках. Важно учитывать, что для определения особенностей характера необходимо длительное наблюдение за ребенком, регулярное внесение изменений в соответствии с его возрастом.

Мы предлагаем следующую структуру характеристики ребенка, воспитывающегося в организациях для детей-сирот и детей, лишенных родительского попечения, предоставляемую в органы опеки и попечительства для размещения в анкете ребенка, поступающей в региональный банк данных:

1. ФИО, возраст ребенка.

2. Особенности социальной ситуации ребенка.

статус с указанием причин отсутствия попечения родителей;
информация о родителях (ФИО, место нахождения, отношения с ребенком);
характеристика семьи, в которой воспитывался ребенок (полная, неполная, многодетная, многопоколенная);
наличие родственников и значимых взрослых.

3. Дата поступления в учреждение, предыдущее местонахождение ребенка (организации, замещающие семьи), причина перевода.

4. Особенности состояния здоровья, оказывающие влияние на развитие ребенка.

5. Психологические особенности ребенка:

· когнитивная сфера (внимание, память, мышление, воображение, уровень психического развития);
эмоционально-волевая сфера (доминирующие эмоции, способность к волевому усилию);
личностная сфера (особенности идентичности, самооценка, темперамент, характер).

6. Особенности социализации ребенка:

отношение к учебе, выполнению заданий, успеваемость;
интересы, увлечения;
участие в общественной жизни учреждения, школы, класса;
особенности поведения в учреждении, группе, в общественных местах;
характер дружеских связей, наличие вредных привычек, правонарушений, приводов в полицию.

7. Перспективы семейного устройства:

готовность ребенка перейти в замещающую семью (ожидания и потребности);
ресурсы кровных родителей в реализации намерения восстановиться в родительских правах;
ресурсы близких родственников в отношении установления опеки;
потенциальные ресурсы кандидатов в замещающие родители.

Характеристика, включающая полную информацию о разных сферах личности и жизненной ситуации ребенка, позволит специалистам органов опеки и попечительства включить в анкету ребенка достоверную информацию о наиболее характерных его особенностях.

Установлены следующие требования к фотографиям детей, размещаемым в государственном банке данных (порядок формирования, ведения и использования государственного банка данных о детях, оставшихся без попечения родителей, утвержден Приказом Министерства образования и науки РФ от 17 февраля 2015 года № 101):

· фотография должна быть четкой и позволять потенциальным приемным родителям получить общее представление о внешности ребенка;
· недопустимо фотографировать ребенка без одежды (полураздетого), спящего, плачущего, с синяками и ссадинами;
· фотография не должна содержать данные, позволяющие идентифицировать личность ребенка и его местонахождение (фамилия, имя ребенка, наименование организации, в которой находится ребенок).

Анализ производной информации о детях, оставшихся без попечения родителей, размещенной в государственном банке данных, показал, что эти требования учитываются не всегда. В анкетах встречаются некачественные фотографии. К ним можно отнести фотографии детей с неопрятным внешним видом, у детей при этом могут быть видны синяки и ссадины на теле, фотографии могут быть сделаны в неэстетичной обстановке (больничные палаты и коридоры, ванные, туалетные комнаты). Такого рода фотографии не только крайне нежелательны с точки зрения морально-этических и эстетических требований, но и снижают шансы устройства ребенка в семью. Фотография должна быть подготовленной: ребенок должен быть показан в чистой одежде, с аккуратной прической, иметь опрятный внешний вид в целом, поскольку неопрятный внешний вид создает отталкивающее впечатление.

При фотографировании необходимо учитывать особенности возрастного развития и состояние здоровья ребенка. Особенно это касается детей с ОВЗ. Особенных детей сфотографировать сложнее, однако при подборе позы и одежды предоставляется возможным сделать менее заметными внешние дефекты, не скрывая их полностью.

В процессе фотосъемки желательно учитывать индивидуально-личностные особенности ребенка. Можно привнести в кадр элементы досуговой деятельности ребенка, его хобби и увлечения (например, если ребенок предпочитает играть в футбол – с футбольным мячом, любит читать – с книгой, играет на музыкальном инструменте – на фоне инструмента и т. д.). Такие фотографии выглядят живыми, создают положительное первое впечатление, в отличие от фотографий «как на паспорт».

Не менее важно учитывать соотношение на фотографии изображения самого ребенка и фона, окружающей обстановки. Фотография должна давать полное представление о внешности. Нежелательны фотографии, на которых крупном планом изображено только лицо ребенка при отсутствии изображения ребенка в целом. Оптимальным должно быть расположение ребенка на фотографии, так как если ребенок сфотографирован на значительном расстоянии от камеры, то он кажется «маленьким» и его внешность трудно рассмотреть полностью. Нежелательно присутствие на фотографии посторонних (за исключением случаев, когда без этого невозможно обойтись).

Факт ознакомления кандидатов в приемные родители с анкетой и фотографией ребенка означает появление у ребенка шанса перейти из одной истории жизни в другую и пережить перемены, иногда столь разительные, что можно говорить о перемене участи ребенка.

Сборник-2020 | Обучение специалистов

Особым детям особенно нужна семья

Новости

Вебинар «Как нейропсихолог может помочь приемному ребенку и его родителям?»

Вебинар «Как специалист может помочь семье с ребенком, пережившим сексуализированное насилие»

Вебинар «Воспитание чувств и развитие личности ребенка в общении с природой и через восприятие природных циклов»

Профессиональные ценности и этика профессионального сообщества в работе специалиста семейного устройства

Пять вопросов коллегам