Особым детям особенно нужна семья

Еще раз о коррекции и норме

Мы познакомились с Толей в 1 классе интерната с массовой школой, когда ему было 6,5 лет. Как стало известно только потом, в этот интернат попал он после возврата из семьи (разусыновления), в которой прожил около 1,5 лет. Ребенок был в стрессе, связанном с потерей семьи, программу первого класса не осваивал. На внешкольных занятиях был активен, проявлял сообразительность, инициативность, усидчивость. Отметим, что в это время ребенок очевидно нуждался в занятиях с психологом, в специальной помощи со стороны взрослых. Если бы эта помощь была бы оказана, судьба ребенка сложилась бы по-другому.

После первого класса Толю перевели в другой интернат, и мы потеряли его из виду. Как потом выяснилось, он поменял еще два учреждения.

Мы снова встретились с Толей, когда его перевели в коррекционный интернат 8 вида для детей с легкой умственной отсталостью. К этому времени он окончательно потерял интерес к учебе и доверие к миру взрослых. Частые переводы с места на место лишали ребенка возможности установить стабильные отношения, усвоить правила поведения, развить школьные навыки. Ребенок приобрел клеймо «гиперактивного, неусидчивого, неуправляемого, временами неадекватного» и психиатрический диагноз. Мы были уверены, что эти проблемы связаны не с дефектами развития, а с условиями жизни. Было очевидно, что Толя нуждается в специальных усилиях, чтобы раскрыть свой потенциал и потенциал его много выше коррекционной школы.

Когда Толе было 10,5 лет, удалось перевести его в патронатный детский дом.

Первое размещение в семью оказалось неудачным. Ребенок был позиционирован как «трудный», «плохо управляемый», «с диагнозом», и семья была подобрана по способности «справляться», готовности работать с «трудными детьми». Основные методы воспитания были дисциплинарными, контакт с ребенком не был установлен, не было опоры на его хорошие качества. Через год семья вернула ребенка как такого, с кем «невозможно справиться». Таким образом, были подтверждены опасения ребенка, что от взрослых можно ждать только обмана, что в семью берут, чтобы потом вернуть, что надеяться можно только на себя.

Вторая Толина семья повела себя иначе. Во-первых, она оценила как позитивный природный потенциал ребенка – его энергию, подвижность, артистизм. С этим не стали бороться, а искали подходящие виды спорта и другие занятия (акробатика, танцы, театр), чтобы найти выход энергии. Активно поощрялся интерес Толи к конструированию и моделированию всякого рода. Поощрение позитивных сторон в ребенке и вера в его силы не помешали семье выстроить достаточно жесткие рамки «что можно и что нельзя», которые внедрялись в сознание ребенка не столько системой наказаний, сколько общесемейным подходом, общей системой ценностей. Жизнь ребенка наконец приобрела стабильность и нравственный каркас.

Семья высоко оценила и интеллектуальный потенциал Толи, не могла смириться с тем, что ребенок признан умственно отсталым. По своей инициативе семья показывала мальчика маститым дефектологам (включая Софью Давыдовну Забрамную, по чьим учебникам учились и представители комиссии, поставившей диагноз), которые отрицали у ребенка психиатрические заболевания. Огромную роль здесь сыграла вера семьи в то, что Толя может больше, что он справится с трудностями. Сам подросток был захвачен идеей поступить в массовую школу, это стало стимулом для его личностного роста.

Здесь обозначим важную социальную проблему, которая встает перед приемными семьями, взявшими детей из коррекционных интернатов, если они дали серьезную динамику развития и, по мнению семьи, готовы продолжать обучение в массовой школе. Первая сторона проблемы – сложности со снятием диагноза. Этим в Москве занимается одна-единственная комиссия - при детской психиатрической больнице № 6, которая когда-то этот диагноз и поставила. Пока не существует легитимной процедуры снятия или уточнения диагнозов с участием специалистов других учреждений. Хотя по Закону об образовании форму обучения для ребенка выбирает родитель (или официальный представитель интересов ребенка), а заключение комиссии носит рекомендательный характер, на практике школы, как правило, следуют этим заключениям. И это вторая сторона проблемы – и не только формальная, но и содержательная. Большинство школ не готовы работать с детьми из интернатов, у которых обычно большие пробелы в образовании, а зачастую и особенности восприятия.

На сегодняшний день мы знаем только одну частную школу в Москве, которая принимает детей из коррекционных интернатов, занимается с ними по индивидуальной программе, готовя их к обучению в массовой школе. Надеемся, что число школ такого рода будет расти, так как сейчас это становится очень востребованным.

Толя поступил в эту школу, учился по массовой программе 4 класса, много читал, занимался танцами, спортом. Помимо школы он занимался в нашем детском клубе - журналистикой, мультипликацией, английским языком, алгоритмикой. У ребенка произошел качественный скачок в развитии, он учился с большим интересом, сам прилагал усилия. Этот год оказался плодотворным не только в плане общего развития и школьных успехов, но и для формирования личности ребенка.

За год Толя окреп психологически и освоил достаточно навыков, чтобы продолжать учебу в «обычной» школе. Он  поступил в 5 класс одной из московских школ с сильным спортивным компонентом. 5 и 6 классы учился в этой школе. С учебой справлялся, с ровесниками отношения выстраивал, в соревнованиях участвовал. 7 класс закончил на экстернате, занимается легкой атлетикой. Не все одинаково ровно, но это типичная мальчишеская жизнь, с проблемами, связанными с подростковым возрастом.

 

Таким образом, мы можем обозначить ступени «вверх» для ребенка, который попал в коррекционный интернат с диагностической ошибкой:

1.В интернате:

• развивающие занятия (в группе и индивидуально), лучше если вне стен интерната,
• развитие культурного уровня (экскурсии, театры), занятия творчеством,
• интеграция в среду ровесников из семей,
• временное проживание в семьях сотрудников общественной организации, принимающих участие в судьбе ребенка (гости).

2. Устройство в семью (качественный переход).

3. Переходный этап между коррекционной и массовой школой:

• занятия в классе коррекции, или занятия по индивидуальной программе, может быть – небольшая частная школа, где ребенка возьмут в «обычный» класс, но будут заниматься с ним дополнительно;
• занятия в кружках, секциях и т.д. вместе с ровесниками из семей (повышает общий уровень и коммуникативные навыки).

4. Поступление в массовую школу (качественный переход).

5. Желательно - заключение статусных специалистов об интеллектуальном уровне ребенка и получение рекомендации об обучении в массовой школе (в идеале - снятие диагноза в официальной комиссии). Иногда это может быть важно при отстаивании интересов ребенка в каких-либо официальных кругах, иногда сами родители очень хотят найти подтверждение своим представлениям.

5. Следующими этапами можно назвать поиск подходящего подросткового коллектива, в дальнейшем – выбор профессии и предпрофессиональная подготовка.

Сейчас социальная система поддержки семей, принявших ребенка с особыми нуждами, находится в становлении и развита слабо. Мало готовы к поддержке таких семей школы, учреждения дополнительного образования, да и общество в целом.

Создание системы взаимодействия семьи, специалистов, учреждений в пользу ребенка позволит дать сложному ребенку шанс на хороший старт, а также увеличить число детей, которые найдут свою семью. Этим и занимается наш Ресурсный центр.